О бультерьерстве в журналистике
«Яблоко же должно было откуда-то отпасть», - имея в виду Ксюшу Собчак и ее маму Людмилу Нарусову, задумчиво произнесла одна моя приятельница, посмотрев программу «Пусть говорят» (23 июня с. г., Первый канал).
В записи, конечно, посмотрела - нормальному человеку вряд ли придет в голову тратить на это вечер. Пришлось тратить день: чтобы удостовериться в том, что все, что об этой программе рассказывают, правда.
Недельной давности новость, а круги по воде идут до сих пор: решили коллеги с телевидения поморализаторствовать насчет того, что «Комсомолка» опубликовала тайный дневник Михаила Козакова (28.04.2011 г.).
Надо сказать, делали они это весьма своеобразно - так, чтобы телезритель гарантированно запомнил и выучил наизусть бессмертные строки («Ане, к сожалению, верить нельзя ни в чем. И никогда нельзя было верить. Я очень быстро раскусил ее - противоречивую, лживую, злобную и мелочную...»), повторяя их для этого перед каждым рекламным блоком. Экс-жена, прикрывая рукой глаза, наверняка проклинала тот день и час, когда согласилась на такую «защиту».
Что-что, а уговаривать телевизионщики умеют. Вы даже не представляете, как они атакуют нас, газетчиков, выпрашивая нужный телефон - все программы же делаются на основе наших газетных заметок! Будто до этого они продавали «Гербалайф» с водяными пылесосами или прошли стажировку у «свидетелей Иеговы».
Тактика их меняется вместе со временем: «Это телевидение!» - торжественно и высокомерно объявляли они, когда считались реальной четвертой властью. «Это дирекция социальных программ Первого канала», - жалобно блеют они в трубку сейчас, стесняясь даже произнести вслух название своей программы.
Такого базарного хабальства, которое устроила в программе «Пусть говорят» сенатор Людмила Нарусова, мир еще не слышал...
И мы помогаем им телефончиками, хотя и через губу, значительно экономя их время и деньги и понимая, что это тоже часть нашей профессии. Но продюсируя по сути 90 процентов их сюжетов, мы и представить себе не могли, как будет выглядеть телевизионная благодарность.
А вот как: программа, которая нами кормится, пригласила на съемки двух наших корреспондентов, Машу Ремизову и Раю Мурашкину, устроив форменное судилище и посадив их не на места для экспертов, как это бывает обычно, а в центр зала, куда обычно усаживают приглашенных тещ, готовых порвать зятьев на куски прямо в студии. В роли тещи с успехом выступила сенатор Людмила Нарусова. О! Это надо всем смотреть и плакать! Желательно перед каждыми выборами! Или перед каждым назначением ее на должность! Такого базарного хабальства мир еще не слышал. Если и говорить о дискредитации института власти - то она произошла здесь и сейчас.
«ЭТИ бультерьеры!» - орала сенатор Нарусова голосом рыночной торговки, тыча пальцами в наших журналисток и требуя закрыть газету. Господи, вот помню - муж ее, Анатолий Александрович Собчак, к которому мы в Ленинградском университете бегали на лекции, часто ходил с красными и грустными глазами. Интересно, он каждый день слышал этот ор у себя на кухне? Или только по праздникам? А дневников, как Михаил Козаков, случайно не оставил? Любопытно было бы почитать... Впрочем, с дневниками пусть разбирается Андрей Малахов. На фоне фурии-Нарусовой, к слову, наши две журналистки смотрелись белокурыми ангелами.
Я бы, может, и промолчала, оставив удовольствие порассуждать о поведении сенатора другим - да программу стали активно обсуждать в наших профессиональных кругах. Публично, естественно, - мы же молчать не умеем...
«Эхо Москвы» вот отметилось - в виде диалога двух известных ведущих, Ксении Лариной и Ирины Петровской. Читала стенограмму и не верила своим глазам: «Журнашлюшки... в синяках... (это, кстати, родинка- Авт.) ...кто-то уже навалял... выдают себя за журналисток...».
Мы, «бультерьеры», ТАКУЮ лексику использовать себе не позволяем... Ирина Петровская, между тем - член жюри солидных журналистских конкурсов, академик Российского телевидения и признанный мэтр. Ирина Евгеньевна, неужели вы думаете, что после этого вашего хихиканья в прямом эфире молодые журналисты будут присылать вам работы на конкурс? А вы, коллеги из «Пусть говорят», кем собираетесь представляться в следующий раз, когда станете звонить и слезно выпрашивать чей-нибудь очередной номерочек? Или вы решили закрыться, а мир об этом еще не знает?
Есть некие неписаные правила журналистской этики по отношению друг к другу: не подставлять, не предавать, не топтаться на гробе. И мы в принципе худо-бедно их соблюдаем: кричим дружным хором, когда кого-нибудь избивают. Без ревности относимся к чужим успехам. И чувствуем себя убитыми вместе с каждым погибшим коллегой. Не замечать прокола конкурента - это в правилах. Иначе - беда. Иначе газетные полосы, радиоэфир и телевизионные площадки превратятся в местечковые рюмочные. Журналистика умрет в тот момент, когда начнет писать о себе самой.
Признаюсь: за последний год в выборе между солидарностью и совестью я дважды выбирала первое - и не стала писать ни о позоре одного коллеги из «Новой газеты», который своими глазами наблюдала в Таллине, ни о компромате WikiLeaks на главного редактора «Эха Москвы», который лично держала в руках.
И не жалею: незачем обществу знать вещи, которые уместнее обсудить в нашем узком и сугубо профессиональном кругу. То, что мы наблюдаем сейчас - когда журналисты с легкостью подставляют и поедают друг друга, - и называется бультерьерством. Смертью профессии. Ситуацией, когда один представитель семейства собачьих поедает другого. Так что в каком-то смысле сенатор Нарусова, провизжавшая это слово в телеэфире, была права.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: