Александр Сокуров: "Не надо смотреть требуху. Мы люди, а не крокодилы"

Выдающийся российский кинорежиссер побеседовал с кинообозревателем «КП» за несколько часов до своего триумфа в Венеции, где его картине «Фауст» справедливо достался «Золотой лев».

Победа «Фауста» в Венеции — триумф многолетней деятельности Сокурова по созданию «Тетралогии власти», цикла, включающего в себя фильмы «Молох» (о Гитлере), «Телец» (о Ленине), «Солнце» (о Хирохито) и завершенного сейчас «Фаустом». Сам режиссер считает все эти картины одним фильмом:

- Главная проблема заключалась в том, что я был вынужден предъявлять публике отдельные главы этой большой работы, а не сразу один большой фильм в четырех частях. Хотя о каждой из этих частей мне задавали вопросы как об окончательном фильме. А я-то знал, что каждый из них - только часть целого, и всегда испытывал по этому поводу дискомфорт. Надо было, сняв эти фильмы, положить их на полку - пускай лежали бы себе, пока не было бы готово все произведение! Потом можно было бы посмотреть их, что-то подкорректировать и тогда только предъявлять зрителю. Но так может поступать со своими романами писатель, а я всего-навсего режиссер...

- «У меня ощущение, что я просто знаю, как все это было», - говорили вы мне на съемках «Солнца». Возникали ли подобные ощущения в работе над «Фаустом»?

- К сожалению, да. И это меня связывало немножко. Потому что когда мы перешли собственно к производству, приходилось во многом ломать себя. За время вынашивания замысла слишком привыкаешь к нему, а во время съемок надо начинать все заново. Наверное, это судьба всякой «возрастной» идеи. Она так же, как и ты, меняется, развивается. И, если считать, что эта идея формировалась у меня с 1980-х годов, то можете себе представить, через сколько внутренних изменений она прошла.

Сокуров: «Я счастлив, что живу в Европе и что мы понимаем друг друга

Фото: АП

«СОВРЕМЕННЫЕ ЛЮДИ ПРЕДПОЧИТАЮТ БОЛТАТЬ, А НЕ ГОВОРИТЬ»

- В вашей картине Мефистофеля, по сути, нет, на его месте - ростовщик.

- У Гете тоже не совсем ясно, в каком виде является эта сила. Собака это, или дух, или голос, доносящийся откуда-то? Или этот персонаж имеет человеческое обличье? Я решил отказаться от Мефистофеля в виде романтического персонажа в плаще, с пером и в шапочке. Проще надо быть, проще. Мистика существует только в американском кино, это там у персонажей из пальцев ножи растут. В жизни вы никогда этого не увидите. Убийца будет простой, дурно пахнущий, грубый, пошлый животное-человек. А ростовщик - это тот, к кому вы все равно придете в тот или иной момент жизни. Вы же в банк приходите! Считайте, что это ловушка такая. Ну вот и Фауст пришел. Долго уклонялся, сопротивлялся, но все равно пришел и контракт подписал.

- В «Фаусте» непривычно много текста. Многие зрители жаловались, что невозможно читать субтитры.

- Вообще режиссеры боятся текстов, диалогов - это правда. Причина простая. Современные люди, скорее, предпочитают болтать, а не говорить. Человеческая речь сегодня не содержательна. А посмотрите великолепные фильмы Би-би-си по «Джен Эйр», Диккенсу, классической литературе английской... Посмотрите, какое это чудо - сидят мужчина и женщина и просто тихо разговаривают!.. А ведь речь-то сложная, с подтекстом. Но оторваться от этого зрелища невозможно!

- Персонажи «Фауста» всегда находятся в толпе. Почему?

- Потому что люди ведут себя именно так. Животные объединяются в стаи, люди, конечно, стараются быть более индивидуальными существами, но природу не проведешь. Даже здесь вроде цивилизованные люди собрались, а посмотрите, что происходит. - Александр Николаевич кивает в сторону террасы отеля «Эксцельсиор» - главного места тусовок Венецианского фестиваля. - А ведь здесь лучшие собрались...

- Как человек, не знающий немецкого и японского языков, может снимать на них фильмы?

- Я очень хорошо чувствую эти языки. У меня есть способность такая. И кроме того, я хорошо знаю актерскую природу и природу немецкого языка. Мне этого достаточно. Я был счастлив работать с японскими актерами и испытал огромное удовольствие от работы с актерами немецкими. Выдающиеся артисты! У них очень чистое подсознание, дисциплина, ответственность, внутренняя свобода, какое-то напряжение личности. В немецких актерах все это есть - в отличие, скажем, от итальянских.

НЕ НАДО СМОТРЕТЬ ТРЕБУХУ

- Российское кино нечасто бывает интересно Европе и Западу.

- А какой интерес европейской публике смотреть русское кино? Надо смотреть лучшее, самое интересное, а требуху всякую смотреть не надо. Есть визуальный товар, а есть кинематограф. Надо смотреть кинематограф. А все остальное - только если вы крокодил. Это крокодилы все пожирают, а мы, люди, должны выбирать.

- В России сейчас все хотят сделать блокбастер.

- Ну и пусть делают. Отпустите их душу с богом. Пусть эти люди делают что хотят. Разве можем мы это им запретить? Не можем. Ядом травить их, что ли? Вывозить на баржах и в море бросать? Пусть снимают - но только если уверены, что хоть кто-нибудь будет это смотреть. В русском кино те же самые проблемы, что и в западном. Есть интересные режиссеры сейчас в Италии? Не знаю. Во Франции есть? Не знаю. В Швеции есть? Большой вопрос. В Швеции один Бергман и «Вольво» на всю страну. Да и то «Вольво» китайцы купили, а Бергман в могиле давно. А что в Германии, в Дании? Прекрасные, отлично оснащенные киношколы, идеальное оборудование. А где режиссеры?

Мефистофель (слева) и Фауст — главные герои новой фрески Александра Сокурова

Немцы, французы, англичане, итальянцы мне говорят: деньги есть - идей нет. А откуда тогда Леонардо да Винчи, Сэлинджер, Ремарк, Хемингуэй? Почему сейчас у молодых людей идей нет? Почему 90 процентов операторов в Европе - женщины, таскают на себе тяжелые камеры? Почему мне «Фауст» интересен, почему он для меня предмет жизни, почему я вгрызаюсь в этот материал, полжизни им занимаюсь, а ни один немецкий режиссер его не снял? Разговариваю с немецкими журналистами: «Фауст»?! Ой, как это скучно!» Ну и что? Ну и все. Коран будут читать, учить наизусть через пару лет.

- Такой будет расплата за то, что европейцы забывают свою культуру?

- Конечно. Единственный путь - к Корану. Абсолютно деструктивный, революционный путь. Мусульманскую молодежь отличают энергетика, умение и желание радикально решать проблемы. Мусульманство - сложная вещь. Это не централизованная культура, там нет Папы Римского или Патриарха, там нет какого-то центра, где люди могут собраться и что-то обсудить. Мусульманская инфраструктура разобщена, не едина. Именно поэтому с «Аль-Каидой» никак не могут справиться. Единственный выход - укреплять культуру, цепляться за нее, придерживаться эволюционного пути, заниматься воспитанием молодежи. Нет другого выхода ни для европейской, ни для русской цивилизации.

- В том, что вы говорите, есть связь с «Фаустом», герой которого вскрывает трупы, но душу не может найти.

- Это символ европейского сознания. Вроде бы есть святые книги, которые назвали все своими именами, а все равно внутри нашей культуры существуют глубоко сомневающиеся люди. В мусульманской или в буддистской среде вы этого не найдете. Там главенствует цельное мировоззрение.

Кадр из сокуровского «Фауста», за победу которого в Венеции проголосовало единогласно все жюри

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Александр СОКУРОВ родился в Сибири в 1951 году. В 1974-м окончил исторический факультет Горьковского университета, а в 1979-м - мастерскую документального кино во ВГИКе. Работает и в документальном, и в игровом кино. Поставил картины «Одинокий голос человека», «Дни затмения», «Круг второй», «Молох», «Телец» и др. Картина «Русский ковчег» стала хитом мирового арт-хаусного проката, заработав около 10 миллионов долларов.

Рис. Николая ВОРОНЦОВА

ВОПРОС ДНЯ

Что умеют разглядеть в нашем кино иностранцы, чего не замечаем мы?

Борис БЕРМАН, кинокритик, телеведущий:

- Иностранцы видят в нашем кино талант, а здесь привыкли видеть только кассу...

Владимир МИРЗОЕВ, режиссер:

- Экранизация «Фауста» - это архетипический сюжет, важный для европейской культуры. И, конечно, фильм - международный проект: в его создании участвовало несколько стран.

Кирилл РАЗЛОГОВ, ведущий программы «Культ кино» («Культура»):

- А я бы не назвал «Фауста» «нашим кино»! Претензия на универсальность, которая есть и в русской классической литературе, и в фильме Сокурова, нас раздражает, потому что отвлекает от текущих проблем. Вселенский масштаб оказывается чрезвычайно привлекательным для всего остального мира - ведь очень мало культур, которые способны вынести конкретную ситуацию на уровень такого обобщения.

Георгий ЮНГВАЛЬД-ХИЛЬКЕВИЧ, режиссер:

- У нас очень много конъюнктуры и нелюбовь ко всему нестандартному. Еще со времен Пушкина было ясно, что у нас с критикой плохо. Театральная критика еще куда ни шло, а вот кинокритика никуда не годна. Вот отечественные кинокритики дружно и отрицают любой неформат. А уж из их рецензий складывается общественное мнение.

Юрий БЕСПАЛОВ, член Российской академии кинематографических искусств «Ника»:

- Глубину и любовь к человеку. Такого кино в России тоже очень мало, но то, что есть, - феноменальное. Сокуров, например, глубоко копает, в самую философию жизни. И зарубежье, вскормленное на блокбастерах, воспринимает такое кино как глоток жизни.

Анастасия МЕЛЬНИКОВА, актриса:

- Сокуров, Герман - это наше национальное достояние. И мы признаем их творения раньше, чем иностранцы. Но и за границей наши таланты находят понимание и признание. Скорсезе был членом жюри Каннского фестиваля и сказал о Германе: «Он опередил мировой кинематограф на 50 лет». А на Венецианском фестивале о «Фаусте» было сказано, что есть фильмы, над которыми мы плачем или смеемся, а есть фильмы, которые полностью переворачивают нашу жизнь.

Владимир БОРТКО, режиссер:

- Лучше надо снимать кино! Тогда и наши смотреть будут.

Наталья Р., радиослушательница радио «Комсомольская правда» (97,2 FM):

- Давно всем известно, что иностранцы не только в наших фильмах, но и в самих русских видят то, чего не видим мы сами. Они это называют «загадочной русской душой». Нам же это понятие давно приелось и замылило глаз.

ПАЛЫЧ, читатель сайта KP.RU:

- Они наконец дошли до понимания российского искусства, а мы отреклись от него и, как попки, повторяем их прежние заблуждения.