Дмитрий Ольшанский: Без нашего демонстративного унижения снятия санкций не будет

Дмитрий Ольшанский: Без нашего демонстративного унижения снятия санкций не будет

Фото: Иван МАКЕЕВ

Афонина:

- Сегодня в студии автор этой программы Дмитрий Ольшанский, всем известный блогер, весьма популярный человек, к чьему мнению прислушиваются, чьи комментарии хотят услышать. Помогать Дмитрию сегодня буду я, Елена Афонина.

Дмитрий, я думаю, если сейчас спросить нашу аудиторию, какая тема номер один на этой неделе, то, безусловно, скажут, это убийство Моторолы. Я думаю, нашей аудитории будет интересно услышать и ваше мнение.

Ольшанский:

- Конечно, это главная тема. Первое, что приходит в голову, это тот мрачный факт, что за все 2,5 года, что продолжается этот военный конфликт в том или ином виде, ни один командир армии в Донецке или Луганске не был убит на поле боя, не был серьезно ранен в ходе военных действий и не попал в плен к украинской стороне. И при этом целый ряд этих командиров погибли, и все они погибли от каких-то загадочных терактов или взрывов, убийств, что называется, в мирном месте, на своей территории. И это, конечно, такая крайне неприятная загадочная цепочка, про которую мы ничего не можем понять толком. Потому что ни одно из этих убийств не было расследовано, никто не был арестован, никто не был наказан.

Что нам понятно. Нам понятно только то, что покойный Моторола (Арсений Павлов) не занимался политикой ни в каком виде, то есть он не был ни на Донбассе, ни как-либо еще, он не претендовал на роль политической фигуры, не делал никаких заявлений, не поддерживал тех или этих. Он просто был, по всей видимости, очень талантливым военным командиром своего уровня. И поэтому вряд ли можно сказать, что это какое-то чисто политическое убийство. Я боюсь, что все-таки наиболее очевидная, банальная, традиционная версия того, что случилось, связана с украинской диверсией, она и самая реалистичная.

Афонина:

- Тем не менее, Украина сейчас всеми лапками от этого пытается отбрыкаться и заявляет любые версии, кроме этой. Ну и реакция Александра Захарченко была весьма эмоциональной. Как только стало известно о гибели Моторолы (а это не просто человек, с которым он общался, это его друг), он заявил о том, что это объявление войны со стороны Киева. Может быть, тут прослеживается еще какая-нибудь конспирологическая версия, что гибель такой знаковой для Донбасса фигуры – это желание вынудить (например, представим себе) Донецкую и Луганскую народные республики к переходу от Минских договоренностей к довольно решительным военным действиям, которые сразу ставят крест на всем том, о чем было договорено.

Ольшанский:

- Да, может быть. Понятно, что люди там этого хотят. Потому что они ненавидят эти Минские соглашения. Что такое Минские соглашения? Это такой сектор Газа. То есть это ситуация, при которой люди живут в закрытом анклаве, который активно обстреливается постоянно, то есть там постоянно то какие-то убитые, то раненые, в общем, пострадавшие тем или иным способом. И помимо того, что там продолжаются в вялой форме военные действия, буквально у людей под носом, они еще чрезвычайно стеснены во всем – в передвижениях, в легальном статусе своих документов: паспортов, сделок, передвижениях к родственникам, потому что они живут между двух границ (с одной стороны граница с Россией, которую никто не отменял, с другой стороны – военная граница с Украиной, которая возникла). И это очень тяжелое положение. Конечно, они всё это ненавидят, конечно, они воспринимают происходящее как беспрерывные удары им то в лицо, то в спину.

Афонина:

- А у вас есть знакомые на Донбассе?

Ольшанский:

- Да, конечно. Много появилось за эти годы. Я вижу, как они настроены. Это такое очень драматическое, очень депрессивное ощущение. То есть перед этими людьми все время очень стыдно, честно говоря. Не то что из-за чего-то конкретно, а вообще в принципе очень стыдно. И понятно, что ничего они там не решают – Захарченко и компания. Они ничего не решают, ничего они не могут, именно поэтому они с такой яростью об этом говорят, потому что понимают, что они заложники глобальных международных соглашений и ничего не могут с этим сделать. И в этом такая дополнительная драма. На самом деле они не могут на это ответить всерьез.

Афонина:

- Наверное, таким же заложником в какой-то степени является и другая сторона этого конфликта. Я сейчас говорю про Украину.

Ольшанский:

- Вы знаете, нет. Другая сторона не совсем. То есть она является заложником на высоком уровне, в том смысле, что они должны что-то выполнять, чтобы им дали транш МВФ и т.д. То есть у них есть какие-то рамочные вещи, но в целом тот поводок, который связывает их с европейскими и американскими структурами, бесконечно более длинный, потому что сама их роль в этих международных отношениях – это роль такого питбультерьера, который должен нападать, бегать, лаять и кусать. Поэтому у них заведомо гораздо больше простора для действий, и именно поэтому мы видим, что они могут проводить какие-то диверсии на той стороне, а на территории Украины что-то мы не видели, чтобы убивали командиров каких-то добровольческих батальонов украинских, прецедентов, по-моему, не было. Так что стороны не равны, и психологически, конечно, украинцы чувствуют себя бесконечно более уверенно в этом смысле. Так что можно только лишний раз посочувствовать нашим людям на Донбассе в той ситуации, в которой они оказались.

Афонина:

- Я не очень поняла, а как же убийство Музычко?

Ольшанский:

- Видите ли, это было очень давно, это было один-единственный раз.

Афонина:

- Как давно? Я понимаю, что два года…

Ольшанский:

- Два года были заполнены каждый день жертвами, поэтому это было с точки зрения военной логики, знаете, как 41-й и 43-й год, очень много чего было. Один раз, на старте, они его ликвидировали, но больше ничего такого не было. То есть все эти командиры, которые руководили АТО, они потом, после того как военные действия притихли, пошли в парламент и сейчас там заседают в Верховной Раде.

Афонина:

- Зато там политиков хорошо так проредили, мягко говоря. Потому что была целая череда политических убийств.

Ольшанский:

- Да, но дело в том, что проредили чужих, враждебных русских политиков, тех, которые подозревались в связях с Москвой, с тем же Донбассом и т.д. Проредили врагов, и еще не всех. В принципе там могут еще кого-то, это легко можно предположить. Но между собой у них там отношения в этом смысле для них гораздо более свободные и комфортные, как они там могут друг с другом самовыражаться, чем ситуация с нашей стороны.

Афонина:

- Вот что пишут наши радиослушатели. «Светлая память Мотороле. Предполагаю, что его кто-то из своих предал украинцам, так как хорошо сработали, как будто по наводке», - пишет Азамат. «Все эти убийства – это планомерная подготовка к сдаче Донбасса Украине. Такие, как Моторола, против этого, поэтому их убирают». Следующий радиослушатель спрашивает: «Что, сдали Донбасс?»

Ольшанский:

- Знаете, я бы так не сказал. Потому что он был вообще человек дисциплинированный. Он поэтому там все 2,5 года и продержался. Он был гражданин России, он же из Коми, по-моему, изначально. Его никто не вынуждал уехать. Потому что он был дисциплинированный военный. Так что я не думаю, что он мешал какому бы то ни было процессу – неважно, предательство, не предательство, любому. Он не мешал в этом смысле как раз.

Афонина:

- А чего ждать после гибели – все-таки война, или сейчас эта ситуация забудется? Завтра похороны Моторолы, там продолжается 3-дневный траур.

Ольшанский:

- Я с грустью думаю, что эта ситуация забудется.

Афонина:

- Активно продвигается версия, что Моторолу убили из-за внутренних разборок в ДНР. Мне кажется, что вы на этот вопрос уже ответили.

Ольшанский:

- Я просто сказал, что чисто политическая версия убийства, я в нее мало верю. Другое дело, что могут быть какие-то переделы какого-то административного или денежного влияния, связанные с тем, что, может быть, какие-то военные подразделения контролируют какие-то потоки чего-то и т.д. Все это теоретически возможно, мы об этом не знаем. Но в данном случае все-таки я бы не исключал, по крайней мере, наиболее банальную, традиционную версию, связанную с украинскими диверсантами. В этом случае я бы ее не исключал именно потому, что покойный Арсений Павлов был человеком абсолютно не политическим, и он никому особенно не мешал. Почему 2,5 года и продержался на этом командном посту и только рос карьерно в этой ситуации, и не был выведен в Россию принудительно, как некоторые другие командиры.

Афонина:

- Вот еще подтверждение этой версии. Вспоминают и слова Порошенко о том, что будет устранен Моторола (я довольно вольно процитировала президента Украины). Скажите, каким-то образом дальнейший ход событий это убийство изменит? Сейчас достаточно активно в информационном поле муссируется тема «нормандского формата», который должен опять собраться, и то опровергают эту встречу, то в формате некоего ужина Ангела Меркель предложила встретиться и поговорить. В данной ситуации пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков такой возможности не исключил. Это сейчас реально поможет изменить в какой-то степени то, что происходит, или это скорее ритуальные телодвижения, которые нужно совершать только для того, чтобы этот, простите, «минский труп» хоть какие-то производил определенные движения, слова какие-то произносил.

Ольшанский:

- Я не верю, конечно, в это, это, в общем, ритуальная вещь, которая связана с тем, что и той и другой стороне нужно перед лицом Европы как бы защищать свою репутацию, потому что одни хотят продления санкций против России, другие хотят их снятия. И для того чтобы добиваться того или другого, надо постоянно находиться в каком-то дипломатическом диалоге, но с разными совершенно целями. Для Украины эта цель – продление санкций против России или, желательно, даже усиление, а для России цель – естественно, их снятие. Я не вижу никаких способов… Понимаете, эти соглашения устроены таким образом, что сколько-нибудь конструктивно, полезно, мирно и осмысленно их выполнить невозможно в принципе. Тут может быть только жанр того, что одна сторона просто сдается.

Афонина:

- Но если учесть еще и предыдущий, уже сирийский бэкграунд, после известных событий, когда практически был прерван диалог между Россией и США, и Ангела Меркель сказала, что нужно вводить новые санкции из-за Сирии, Франсуа Олланд, как мы помним, то, что происходило в ОБСЕ, когда Франсуа Олланд все те предложения, которые были выдвинуты французской стороной, были заветированы Россией. Явно, что в данной ситуации, как бы ни были далеки сирийские и украинские конфликты, но все-таки, что называется, осадочек останется.

Ольшанский:

- Да, вообще это все очень похоже. В принципе логика похожа. Много, конечно, разного, но логика очень похожа. И в том и в другом случае целью нашего государства является попытка как-то замириться с западной стороной с сохранением лица. То есть как-то обойти возможность полной горбачевщины и краха, то есть сдачи. Потому что они прекрасно понимают, что за этим следует, они помнят, что было… Ну, с Горбачевым еще не так плохо произошло, как с Милошевичем, еще с некоторыми руководителями – Мубараком и т.д. То есть они понимают, что логика односторонней сдачи ведет в пропасть, и поэтому идея состоит в том, чтобы как-нибудь достичь все-таки ситуации, при которой нас принимают обратно в клуб, но уважительно. А с той стороны говорят: нет, этого не будет, ребята. То есть без вашего демонстративного унижения (именно демонстративного, публичного унижения) ничего не будет – ни снятия санкций, ничего, никаких соглашений. Ну а с нашей стороны пока не соглашаются на это, не хотят (по понятным причинам). Поэтому все это буксует – что там, что там. То есть они не готовы.

Понятно, что, рассуждая чисто теоретически, как бы в пустоте, в абстракции, можно придумать какие-то версии того, как бы можно было бы устроить жизнь в Сирии, на Донбассе и т.д. Но для этого нужна какая-то взаимная воля к этому. Но ее нет, и я не вижу, чтобы она была. Думаю, что с западной стороны просто ждут, надежда строится только на то, что просто мы будем это всё тянуть, а дальше в России экономический кризис или какая-то смена власти, то есть что-то произойдет, что заставит русских просто сдаться и всё.

Афонина:

- Нам весьма забавную реплику написал один из наших радиослушателей: «А что, Меркель создает новый формат - «Тайная вечеря»?»

Ольшанский:

- Я думаю, что это всё совершенно бесполезно и бессмысленно.

Афонина:

- Давайте послушаем Владимира.

- Здравствуйте. Я хотел сказать по поводу убийства Моторолы – диверсионные отряды, что руки связаны. Почему у нас такие отряды нельзя сделать, допустим, на Донбассе? Потому что, допустим, их установки «Град», «Ураган» постоянно бомбят в условиях мира города, гибнут мирные люди. Почему не сделать такие отряды, чтобы они уничтожали эти самые расчеты и т.п.? Можно же ведь сделать.

Ольшанский:

- Дело в том, что с чисто военной точки зрения и технической можно сделать все, что угодно, особенно в украинских условиях. В сирийских – нет, нельзя сделать все, что угодно, потому что там есть большие проблемы с военной логистикой армейской, которая в принципе сдерживает действия России. В случае с Украиной, тем более уж в прошлом-то точно, но даже и сейчас технически все можно сделать. Но этого делалось, не делается, и до тех пор, пока события развиваются так, как сейчас, это и не будет делаться. Почему? Потому что всё, что происходит, происходит как бы перед очами хана в сарае, то есть перед лицом орды – перед лицом Вашингтона, Брюсселя, Берлина и т.д. И все действия России в этом смысле выстроены так, чтобы можно было постоянно защищать свою позицию именно перед западными глазами и западными ушами. А у Украины нет такой проблемы, потому что Украина может вести себя «плохо», это не вопрос. Потому что они просто закроют глаза, закроют уши и пропустят это. А с этой стороны это делать нельзя. Если, конечно, ставить задачу именно все время договариваться с Западом. Потому что Россия ставит задачу договариваться с Западом все время, непрерывно. Поэтому, коль скоро есть такая задача (я к ней отношусь плохо), до тех пор, естественно, это будет совершенно невозможно.

Афонина:

- А если не договариваться, то что?

Ольшанский:

- Если не договариваться, то надо жить своим хутором. И тогда уже не получится ездить на яхте на Лазурном берегу – яхту отберут, дом отберут в Швейцарии, счет заблокируют в Лондоне. Да, пожалуйста, но тогда, что называется, на свои, на рубли.

Афонина:

- Кто отберет?

Ольшанский:

- Ну как кто? Прокурор какой-нибудь, Карла дель Понте придет или Бальтасар Гарсон. Придет прокурор и всё отберет там у граждан России. Поэтому есть та политика, которая есть.

Афонина:

- Мы говорили о неких форматах договоренностей, которые, к сожалению, порой до реальных действий не доходят. Это и минский формат договоренностей по Украине и Донбассу, это и формат, можно говорить, лозаннский, наверное (то, что касается Сирии). Что эти форматы - собрались, договорились, не исполнили?

Ольшанский:

- Некая разница состоит в том, что сирийский, по большому счету, вообще не очень выполнимый. Потому что мы там ввязались в историю, в которой просто непонятно, как выиграть. Потому что даже чисто теоретически у нас нет возможности никакой заниматься там полномасштабными военными действиями и т.д. Даже не говоря о том, есть ли в этом вообще смысл. Так или иначе, там есть некие объективные сдерживающие вещи, что касается Сирии. Что касается Донбасса, то понятно, что все эти проблемы можно было решить еще два года назад, быстро и сравнительно легко. Но этого не делается и не делалось раньше. Почему? Взаимоотношения России с Западом – это огромные деньги. И это не только огромные деньги (я имею в виду вложенные из России на Запад, во всех формах), это семьи людей, которые там живут, это люди, которые имеют огромное влияние до сих пор в нашей системе, но которые фактически уже покинули Россию и даже уже официально не платят в России налогов. Это дети, это родители, это жены, любовницы, все они живут, учатся, лечатся на Западе, у них там дома, у них там всё.

Более того, кроме лично судьбы нашей элиты, ее семей и т.д., есть еще полная зависимость, связанная с тем, что на протяжении многих лет никто вообще не занимался вложением денег в массу разных отраслей, для того чтобы создавать какое-то свое оборудование. Самые разные бизнесы, начиная даже с такой очевидной вещи, как нефтедобыча. Куда ни ткни, за что ни возьмись, там везде мы завязаны на импорт, мы завязаны на разные технологии, детали, приборы, программы и т.д., которые берутся не отсюда и здесь не делаются. В отличие от советской системы, которая старалась максимально обеспечить себя в промышленном смысле производством разных необходимых вещей, другое дело, что она не могла этого сделать… Что касается обычного потребления бытового, легкой промышленности и т.д., но в том, что касается оборонки, тяжелой промышленности, это успешно делали в Советском Союзе. Но в России этим никто не занимался четверть века. Естественно, что это такая полная зависимость во всем. И поэтому они сейчас, естественно, пытаются помириться изо всех сил. Нужно действительно жить своим домом, нужно жить своим хозяйством, своим производством. А это очень травматичный путь, болезненный путь. Куда же тогда весь гламур-то девать, как с ним быть? Яхту отдавать не хотят люди.

Афонина:

- Нам Сергей дозвонился.

- Здравствуйте. Скажите, почему Путин все-таки пытается встретиться с Порошенко, хотя со всех сторон поливают грязью Россию, всех и вся?

Ольшанский:

- Что касается встречи с Порошенко. В рамках этой рамочной стратегии, что нужно снимать санкции, нужно мириться хотя бы с Европой, если с Америкой помириться невозможно, по крайней мере сейчас. Помириться с Европой – это диктует необходимость снова и снова идти и стучаться в украинскую дверь, из-за которой летят какие-то плевки, когда она открывается ненадолго. Что тут можно сказать? Можно только вздохнуть, увы.

Афонина:

- Тем не менее, дипотношения у нас сейчас хуже некуда…

Ольшанский:

- Обратите внимание, что, несмотря на то, что вроде бы конфликт, боевые действия, на самом деле никто даже и близко не сделал ничего для настоящего разрыва взаимосвязей. Например, никто не запретил гражданам Украины зарабатывать в России большие деньги и отправлять их домой. Никто не отобрал у граждан Украины бизнесы, которые находятся в России, как я понимаю, начиная с самого Порошенко (в Липецке). Никто не запретил гражданам России вкладывать средства на Украине.

Афонина:

- Подождите. Не мы с ними воюем, это они с нами воюют, как они уверяют. У них же в учебниках истории то, что происходит на Донбассе, названо русско-украинской войной.

Ольшанский:

- Да. Но в том-то и проблема.

Афонина:

- По логике, это должны были их шаги быть – запретить своим гражданам… Такие реплики, кстати были: те, кто уезжает на заработки в Россию, предатели родины. Однако, как мы видим, как только возникает вопрос «визовый режим вводим», все говорят: нет-нет, мы об этом подумаем, но не сегодня.

Ольшанский:

- Их позиция как раз мудрая. У нас прямо противоположная ситуация, с их стороны и с нашей. Потому что с их стороны правы голуби, а не ястребы. Потому что для пользы Украины действительно правильнее всего вести тот курс, которым шли Кучма и Янукович. То есть мирно, тихо, дружелюбно обчистить России карманы. Чем они занимались все эти годы? Обчищать наши карманы, получать у нас газ, получать у нас деньги, инвестиции, льготы.

Афонина:

- То есть это нижний слой отношений, о котором не говорят, но который имеют в виду. Верхний слой отношений – это пена, это то, что происходит у всех на виду, а именно риторика, забрасывание российского посольства…

Ольшанский:

- Да, риторика очень воинственная, но на самом деле они понимают, что им выгодно… И Порошенко, я думаю, тоже это понимает, он просто вынужден перед лицом разъяренных людей притворяться. Но на самом деле он понимает, что для интересов Украины полезнее всего вытягивать из России ресурсы как бы мирным путем. У нас прямо противоположная ситуация. Нам это все невыгодно совершенно. Потому что вся эта дружба с Украиной оплачивается нами с 91-го года непрерывно, во всех смыслах. Поэтому нам абсолютно это невыгодно. И для нас было бы очень правильно дать по рукам и закончить (хотя бы прекратить) бизнес Сбербанка на Украине, финансирующего, по большому счету, военные действия там таким образом, вкладывая деньги в их финансовую систему. Или поставим всяких комплектующих деталей для оборонки украинской, которая ездит до сих пор на комплектующих, поставляемых из России, и т.д. Если с майдана отсчитывать, как они вооружили первый раз украинскую армию оружием из Крыма, когда массу оружия отдали Украине весной 14-го года, так и пошло. Из этого оружия потом начали стрелять по Донецку и Луганску. То есть все время вся эта украинская оперетка, она оплачивается…

Афонина:

- У них и на своих складах этого оружия было – мама, не горюй.

Ольшанский:

- Ну да, но там же сколько ломаного, там же все не так просто. Я в целом говорю, что эта оперетка оплачивается нами, из нашего кармана. И оплачивается она с единственной целью – произвести хорошее впечатление на Европу. Других целей нет. Это, конечно, не из любви к стихам Тараса Шевченко. Это происходить с целью помириться с западным миром. Но пока эта цель не выполнена.

Афонина:

- Давайте послушаем еще один звонок. Виктор, слушаем вас.

- Здравствуйте. Вы просто мои мысли читаете. Что же нам теперь делать? Выходит, если мы так к Западу, а он не хочет нас, там яхты, счета, непосильным трудом нажитые, - а что нам, 90%, делать, Россию сдавать или как быть? Мы так никогда не выиграем ни Украину, ни в Сирии. Потому что эти товарищи, у которых яхты, которые там лечатся, учатся, их там 5% максимум, а 95% в России, нам сдаваться или что делать?

Ольшанский:

- Думаю, что 5% - это много. 1%, а 99, конечно, нет. А может быть, и меньше, чем 1% на самом деле. Что делать? Тут нет никакого простого рецепта. Во-первых, надо трезво смотреть на пропаганду. Потому что когда телевизор все время трубит об успехах и победах – у него такая задача, у телевизора, но людям надо сохранять трезвость и смотреть на все это скептически и понимать, что наши национальные интересы не в том, чтобы в очередной раз потанцевать с Олландом, с Меркель и со всеми прочими. На что может быть надежда? Может быть, просто на то, что в очередной раз случится что-то, что обвалит все эти планы. Может произойти что-то, что обвалит все эти надежды на прекрасное, счастливое замирение с Западом и долгую счастливую жизнь на Лазурном берегу.

Афонина:

- Вы считаете, эти иллюзии еще остаются у кого-то?

Ольшанский:

- Да, несомненно, никуда они не делись. Другого плана жизни нет у нашей элиты. Но я надеюсь, что, может быть, ничего из этого все-таки не выйдет.

Афонина:

- Зачитаю сообщения. «Пока каждый человек на земле подвешен к системе, он является зависимым. И это болезнь всей земли». А вот вопрос из Нью-Йорка поступил: «Если я не ошибаюсь, вы сказали, что два года назад можно было решить проблему на Украине. А как?»

Ольшанский:

- Нужно было просто дней за 10 провести военную операцию весной 2014 года, взять под контроль всю эту ось юго-восточных областей Украины, отрезать их от Украины, поставить там границу и провести фильтрационные мероприятия против ультранационалистов и т.д. И создать там… Дальше это можно было называть как угодно – Восточной Украиной, Новороссией, как хотите. Создать там какое-то государство – сателлит России. Сейчас бы там давно уже шла мирная жизнь везде – и в Донецке, и в Луганске, и в Харькове, и в Запорожье.

Афонина:

- А вы в этом уверены, что это была бы мирная жизнь?

Ольшанский:

- Да, безусловно. На нашу сторону сразу бы перешли почти все сотрудники МВД, чиновники, военных очень много. Более того, когда зашли на Донбасс стрелковцы весной 14-го года, к ним подсылали для переговоров офицеры украинские людей, чтобы выяснить, они являются представителями российской армии или нет. Потому что если представители, то они готовы обсуждать переход на сторону России. Собственно, как 17 тысяч человек перешло в Крыму на сторону России из силовиков украинских, так бы перешло еще много тысяч человек на юго-востоке Украины.

Афонина:

- А мы не заложили бы мину замедленного действия тем самым? Референдум в Крыму – это одно. Если бы мы с вами объективно оценили ту же самую политическую ситуацию, но уже в масштабе всего Донбасса, то расклад был бы не таким единодушным.

Ольшанский:

- За вступление в состав России – 90%. Столько голосовало в Донецкой и Луганской области за Януковича, за коммунистов. Все бы они проголосовали. Тем более, те, кто против, часть из них просто уехала бы оттуда – в Киев, во Львов, в Европу. И там бы остался мизер. И в Харькове то же самое, в Луганске. Для этого надо что-то делать. Невозможно это все сделать, что называется, бесплатно, надо какие-то усилия прилагать. Но, безусловно, если бы в 14-м году эти усилия были приложены, сейчас бы мы имели абсолютно большой мирный регион, причем с очень полезной большой промышленностью, с массой всего. А положение той Украины, которая там, было бы абсолютно плачевным. Потому что все основные экономические активы на русской стороне, и у них бы ничего не было.

Афонина:

- Из Нью-Йорка спрашивают: «Можно ли так поступить сейчас?»

Ольшанский:

- Просто сейчас это стоило бы большей крови. Сейчас это дольше продолжалось бы. Тогда это стоило бы тех же санкций, что против нас ввели, меньше людей, чем сейчас, погибло бы. То есть цена вопроса была бы ниже, чем сейчас у нас уже есть все равно. Тем более, повторяю, были бы отрезаны предприятия и в Мариуполе от Украины, был бы отрезан танковый завод в Харькове, они бы всего этого лишились. Я не знаю, как бы они жили. Они бы просто упали на колени, потому что им делать было совершенно нечего после этого. Технически сейчас это тоже возможно, но сейчас это стоило бы большей крови, это продолжалось бы дольше времени, задача была бы тяжелее, но для России она была бы решаемой, если бы она стояла.

Афонина:

- Нам пишут: «Мы не просто зависим от Запада. Около половины предприятий принадлежат им». Слушатель из Нью-Йорка написал: «Слава богу, что вы не президент России».

Давайте следующий звонок выслушаем. Алексей, здравствуйте.

- Кроме всех технологических проблем, которые у нас существуют из-за взаимосвязей с Западом и Америкой, я бы еще назвал очень важную проблему. Ведь у нас своих собственных семян вообще нет, мы всё закупаем, начиная от картошки и кончая зерновыми и прочими.

Буквально в конце прошлой недели я услышал, что на территорию Белоруссии сейчас эмигрировало 1 млн. 800 тыс. украинцев. В начале всех этих событий сообщалось, сколько пришло в Россию украинцев. А кто же там воюет-то? Воюют они не бесплатно. Это что, наемники? Откуда финансы?

Ольшанский:

- Там есть и призывная армия. Там самые разные силы, там есть спецназ, МВД, Нацгвардия, добровольческие батальоны, есть призывные солдаты. Там много кто воюет, наемники тоже. Да, в Белоруссии живет какое-то количество граждан Украины. И у нас несколько миллионов человек живет, переехавших к нам. Я думаю, 3-4 миллиона минимум граждан Украины постоянно живет в России.

Очень больно и обидно, что вся эта ситуация, которую можно было решить… Это не Сирия, это не какая-то победа над мировым терроризмом мифическая, которую совершенно непонятно как достичь. Это можно было решить. То, что вместо этого устроили «сектор Газа» на долгие годы, где гибнут люди, и не только Моторола, который все-таки был военным и профессионально рисковал жизнью, знал, на что он шел, но и абсолютно мирные люди – и женщины, и дети, и пенсионеры, и кто хотите. Мне об этом очень больно думать.

Афонина:

- Нам пишут: «Это называется вторжением. Мы так поступить не можем».

Ольшанский:

- Ну, вы не можете. Жалко мне вас.

Афонина:

- И страна не может.

Ольшанский:

- Конечно, может. На самом деле может всё. Вот в Сирии не может, а здесь может.

Афонина:

- Мы обещали поговорить о наших российских проблемах. Могут ли сейчас топ-менеджеры зарабатывать меньше, чем президент? Вот больше могут, а меньше?

Знаете, не случайно предлагаю вам комментарий по этой теме озвучить для нашей аудитории. Потому что комитет Госдумы по труду, соцполитике и делам молодежи, который возглавляет член фракции ЛДПР Ярослав Нилов, рекомендовал парламентариям не принимать законопроект о введении потолка зарплат для топ-менеджеров госкорпораций и компаний с государственным участием в размере зарплаты президента. Потому что тот же самый Нилов заявлял, что больше президента в стране никто не работает, не рискует, не вносит столько труда, а значит, и получать никто не может больше, чем президент.

Ольшанский:

- Понимаете, они же там все миллионеры, в этих госкорпорациях. Условно говоря, зарплата президента, где-то там 250-300 тысяч рублей… А у нас сейчас проходила в Сети командировка одного из топ-менеджеров такой госкорпорации на сколько-то там недель, где-то 2 миллиона рублей. И это только официально, это не взятки. Это то, что имеет какой-то официальный отчет на бумаге. Понятно, что они все очень богатые люди. Можно в принципе принять любой закон, но они будут получать в конвертах, они будут получать откаты. Там есть масса схем, каким образом они делаются очень богатыми людьми. Потому что мы же понимаем, что во всех этих корпорациях есть целая цепочка прокладок. То есть всё, что они делают, они делают через какие-то контракты, госзакупки и т.д. И они выстраивают отношения с огромным количеством частных фирм, а в этих фирмах, например, сидят они же, их партнеры, их друзья, их дети и т.д. Они сами себе от лица государства дают какие-то контракты, сами себе откатывают, или проверенные люди это делают и т.д. То есть они очень богатые люди, просто не попадающие в список «Форбс» официальный. Я думаю, что получать им 200 тысяч рублей, не получать им 200 тысяч рублей – к сожалению, это ничего не решает и не решит.

Афонина:

- Еще одна тема, которая привлекла всеобщее внимание, это продолжение финансового вопроса, что президент международной федерации фехтования, акционер лондонского футбольного клуба «Арсенал» бизнесмен Алишер Усманов перестал был налоговым резидентом России.

Ольшанский:

- Да, видите, коммунизм в отношении этого человека уже наступил, его личный персональный коммунизм. Деньги он в России заработал, отчалил, всё у него хорошо. Поздравлять ли нам с вами его с этим, не поздравлять… Нас с вами точно с этим поздравить невозможно, а его, наверное, можно поздравить.

Афонина:

- Как мы знаем, спортом российским он занимается, благотворительные проекты продолжает вести. И то, что он в течение более чем 180 дней, требуемых по Налоговому кодексу нашей страны, не занимался операционной деятельностью в стране, в стране не проживал, а значит, перестал быть налоговым резидентом России, его отношение к российскому спорту, по-моему, не поменялось…

Ольшанский:

- Ну что ж, увидимся через неделю. Спасибо всем.