От рассвета до заката в логове небесных штурмовиков: Репортаж военкора «КП», как отважные дроноводы уничтожают позиции врага на СВО

«Сокольничий» кладет мину точно в распахнутый люк механика-водителя. Мастер!

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Военкор «Комсомольской превды» сутки проработал на передовых позициях Курахово-Марьинского направления с группой атакующих дроноводов. Это был самый длинный день весны-2024 – он начался в 3 часа ночи.

ПРИДЕМ МОКРЫМИ. НО ПРИДЕМ

У погоды на Донбассе нет промежуточных, «бархатных» состояний. Фантастическая грязь по колено может на глазах превратиться в ядовитую пыль и без перехода, вернуться в полужидкое, липкое состояние. Сейчас на улице пыль. Мы стоим в ней по щиколотку. Я щурюсь, моргаю, пытаюсь настроить ночное зрение в кромешной, непроницаемой темноте. Старший нашей группы, мастер дроноводства с позывным «Сокольничий», инструктирует подопечных. Нас немного – я, и молодой парнишка с позывным «Кадет», его отправили с нами на стажировку в боевых условиях. Заходим на позиции ночью, в самый «собачий час», когда сон валит с ног и врагов и своих. Не всех, конечно. «Сокольничий» объясняет:

- Дистанция между нами - 50 метров, не меньше. Слушаем небо, в случае чего, отбегаем с дороги на обочину, залегаем, прячемся.

Я уточняю:

- Обочины минированы?

«Сокольничий» смеется и выдает афоризм, я его крепко запомнил и долго обдумывал, наслаждаясь скрытым фатализмом:

- Мины не трогают тех, кто спасается от дронов.

Звезды подмигивают нам из чернильного неба. Ниже звезд медленного ползет белый огонек. Дроновод объясняет:

- Это «крыло» (дрон-разведчик, может висеть в небе часами. – Авт.). Не знаю, почему они не отключают навигационный огонь. Внимательно!

И мы пошли, внимательно, проседая под грузом брони, касок и рюкзаков. Уже через десяток минут становлюсь мокрый, как мышь и понимаю, почему «Сокольничий» порекомендовал взять смену нижнего белья. Придем мокрыми. Но, скорее всего придем. А вот доехать до нашей позиции это лотерея для отважных. Иногда приходится ехать, потому что много боеприпасов на себе не унесешь.

Мастер дроноводства с позывным «Сокольничий»

Фото: Дмитрий СТЕШИН

И как в подтверждение моих мыслей, раз в 30 минут, мимо нас, обдавая ядовитой пылью, проносится техника. Она вся двухэтажная, с наваренной на крышах «противодроновой защитой» - «мангалами». Враг оценил эффективность «мангалов» и в последнее время, начал атаковать транспорт под брюхо, целясь в баки с горючим. Целиться можно сколько угодно, а вот попасть, задача сложнее.

АРИФМЕТИКА ОБСТРЕЛА

На самом деле, много кто не спит этой ночью. Работает наша артиллерия крупных калибров и на наших глазах в Красногоровку прилетают два ФАБ-500. Один выдал резкую вспышку, как от сварки, зато взрыв второй бомбы превратился в багрово-красный огненный гриб, он еще долго светил на горизонте.

Как объяснял «Сокольничий», просто по дороге противник не бьет. Но ключевые перекрестки любит простреливать. И наш командир не ошибся. Характерный свист с шуршанием, очень знакомый по Донецку – 155-миллиметрового «натовского» калибра. Потом разрыв, метрах в 200 от дороги. Я даже присесть не успеваю, настолько это случилось внезапно и никак не вязалось с тихой, весенней ночью. «Сокольничий» кричит нам: «Ускоряемся!».

Второй снаряд я встретил в самом удачном месте, прыгнув под корму какой-то подбитой брони, рыжей от застарелой ржавчины. Этот лег ближе, я слышал, как осколки звонко цокали по ржавому железу. А по редким деревьям - щелкали. Больше прилетов не было, я умножаю стоимость двух снарядов, получается 720 тысяч рублей упали в поле. Эффект – легкий испуг корреспондента.

Сворачиваем на неприметную тропинку, а нам навстречу выбегают бойцы с носилками и ставят их на землю нам под ноги. Вот-вот должна подскочить эвакуационная машина. Раненый на носилках, наш коллега-дроновод. Десяток минут назад, вражеский коптер с тепловизором, сбросил ему под ноги ВОГ от подствольного гранатомета. У него мелкие, но очень болючие осколки. Раненый бледный, вспотевший – волосы прилипли ко лбу. Нащупывая на поясе аптечку, говорю сопровождающим:

- Дать обезболивающее? У меня есть в шприц-тюбиках!

Но, парни машут руками, мол все уже дали, вкололи. С этим на фронте проблем нет.

Мы, чуть ли не хором, тихо говорим раненому, «Держись, братан!», протискиваемся мимо носилок в темноту и лезем дальше по тропам, набитым в развалинах.

Мы дома! Здесь полный порядок. Тщательно сделанная светомаскировка

Фото: Дмитрий СТЕШИН

РОМАНТИКА ОХОТЫ

«Сокольничий» с гордостью осматривает свое убежище и сразу же ставит чайник на газовую горелку – мы дома! Здесь полный порядок. Тщательно сделанная светомаскировка. На одном из одеял читаю надпись на ярлыке: «Агентство ООН у справах бежiнцiв». Интересно, как оно попало на бывшие позиции ВСУ? В углу, на столе, целая поленница батарей для дронов. Работа нам предстоит бесперебойная, конвейером. «Сокольничий» отводит меня на склад БК - похвастаться. Там такая же картина: порядок и изобилие, есть чем работать. Мы выставляем выносную антенну, на значительное удаление от нашего убежища – в последний год, операторы БПЛА, если они в здравом уме, напрямую с пульта не работают. Начинается учеба «Кадета» и глаза ученика горят. Наш командир терпеливо объясняет ему, как закреплять боеприпас на устройстве сброса, так, чтобы он не отвалился по пути и не нарушил центровку дрона. Иначе, два из четырех моторов будут перегружены и быстро сгорят. «Сокольничий» говорит:

- К полету готов!

На одном из одеял надпись: «Агентство ООН у справах бежiнцiв»

Фото: Дмитрий СТЕШИН

И «Кадет» убегает на стартовую площадку. Дрон свечкой уходит в небо. На мониторе, из лесопосадок, карабкается вверх ярко-оранжевое солнце. «Сокольничий» показывает мне картинку:

- Мои любимые моменты. Утром и на закате.

Я замечаю с удивлением:

- Да ты романтик!

«Сокольничий» вздыхает, пожимает плечами, мол, что есть, то есть. Мы осматриваем лесополосу в секторе, который отведен нам для работы, смотрим изменения в пейзаже за сутки. И командир вдруг признается, что ему страшно жалко эти лесополосы, редкие уголки леса в донецкой степи:

- Их же деды наши сажали, лет сорок назад. Чтобы не было пылевых бурь, чтобы снег задерживался зимой, да просто, чтобы глазу приятно было. И никак не избежать этого.

Так я узнаю, что наш командир – местный. И говорю ему, чтобы как-то поддержать, что мы не виноваты, что какие-то сволочи засели на нашей земле и не хотят уходить восвояси. «Сокольничий» согласно кивает, делает лихой вираж и зависает на месте. Под нами картофельные мешки, набитые «тарелками» - противотанковыми минами. Противник спешно ладит оборону по лесопосадкам. На этом участке ему не за что цепляться и первый сброс уходит по минам. Они без взрывателей, их просто раскидывает, детонации нет. Возможно, какие-то мины можно будет еще поставить, но не все. А те, что установлены, мы сейчас выжжем вместе с сухой травой на полях. И «Кадет» приносит со склада зажигательный боеприпас.

Начинается учеба «Кадета»

Фото: Дмитрий СТЕШИН

КОЛБАСА «ПОДНЕБЕСНАЯ»

Приходят коллеги. Как и у нас, парой – старый и молодой. В руках у «Клена» рация: «Клен, ждем подарки, ждем подарки!». У молодого с позывным «Федя» в руках скотч, упаковка полулитровых бутылочек с водой и коврик-пенка. Впереди, в полях, на позициях, бойцы ждут воду. Занести нужное количество очень сложно, воин не ишак, основная часть его груза боеприпасы. «Федя» орудует скотчем так, что треск стоит на всю округу. «Сокольничий» его иногда прерывает:

- «Федя», не нервничай, передохни, покури.

Наш командир слушает небо – характерное жужжание вражеских FPV-дронов. В среднем, раз в час они прилетают по нашей позиции, то слева, то справа. Иногда, артиллерия ВСУ кидает по снаряду, не больше. Лимит снарядов на ствол у них явно сейчас, это факт, не выдумка пропагандистов.

«Федя» объясняет мне, чем он занимается:

- Кидаем с высоты 30-40 метров. Иногда с 70 метров, если укропский РЭБ не дает снизиться. Поэтому, сначала отворачиваем пробку на бутылке, чтобы сбросить из нее давление, потом запаковываем в скотч и пеноплен… Сбросить нужно как можно ближе к ребятам, чтобы они под огнем и на минных полях эти бутылки не искали.

У «Феди» и «Клена» на днях трагически погиб дрон, а снабжать парней нужно, поэтому «Сокольничий» в перерывах дает им погонять свой аппарат. У «Клена» опять начинает работать рация: «Ребята, пришлите что-нибудь пожрать!». «Федя» начинает приматывать к воде шоколадные батончики - их очень ценят на фронте за калорийность. А я достаю из рюкзака палку Макеевской колбасы в вакуумной упаковке:

- Бойцам от «Комсомольской правды».

Колбаса не простая, а с трюфелями. И невозможно представить, какой вкусной она покажется нашим парням, сидящим в лесопосадке на горизонте этой степи.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

ПРИУНЫВШИЕ «БРЭДЛИ»

За пару часов, на моих глазах «Сокольничий» каким-то чудом отыскивает склад боепитания ВСУ – к небу встает столб оранжевого пламени. Потом разваливает какое-то укрытие. Взрыв выбрасывает из-под земли чьи-то штаны, и они повисают на ветках еще уцелевшего дерева. Потом достается позиции с замаскированным американским автоматическим гранатометом МК-19. Еще один блиндаж, большой, на шесть-десять человек. «Сокольничий» раскрывает у него вход, чтобы было удобнее разваливать укрытие. Из другого сектора к нам приходит радиоперехват от противника: «Помогите! Нас шесть человек, завалило в блиндаже!». Соседи работают.

Наконец, доходит дело и до приунывшего в степи американского бронетранспортера «Брэдли». «Сокольничий» показывает мне с пульта, сохраненную на память бесславную историю заморской машины. Вот «Брэдли» несется по полям, его пытаются крыть артиллерией, но «американец» верткий. Строчит пулемет «Браунинга», косит лесопосадку, чтобы никто не выскочил навстречу с РПГ. Машина разворачивается, откидывается аппарель, на улицу выскакивает самый смелый бандеровец, и тут, «Сокольничий» роняет ему под ноги боеприпас. Остальной десант резко передумывает покидать машину. Первый всушник, прихрамывая, бросив автомат, догоняет «Бредли» и его втягивают под броню. «Сокольничий» рассказывает:

- Но, далеко американец не ушел. Наши успели положить рядом две «градины» и повредили трансмиссию. Так и стоит там. Противник, как правило, пытается эвакуировать всю поврежденную технику западного производства. А мы ему мешаем.

Бегло «Сокольничий» показывает мне два горелых немецких «Леопарда» и польскую «Рысь» - проходит над ними на бреющем. А вот и «Брэдли». Первая мина отскакивает от борта и взрывается под гусеницами. Тоже не плохо. «Кадет» наготове, со вторым боеприпасом. Возвращение, смена батареи, перезарядка дрона и вылет. На все не больше 15 минут. И вторую мину «Сокольничий» кладет точно в распахнутый люк механика-водителя. Мастер!

К середине дня, мы окончательно выбесили противника. И не только мы. На километры по фронту, в этот день, пользуясь безветренной погодой, работали десятки БПЛА-групп. Уничтожали и корректировали. Мы слышим визг двигателей, перегруженных взрывчаткой чужих FPV- дронов, они выискивают цели и куда-то попадают. Слышим взрывы. За ними следом начинает работать артиллерия, так что поднимает пыль с полов. «Сокольничий» командует:

- Перерыв час, все под землю.

В среднем, день поддержки штурма, это миллион рублей

Фото: Дмитрий СТЕШИН

ДИСТАНЦИЯ ОТ «ХОХЛА» ДО «ПРОТИВНИКА»

В подвале нас без особого интереса встречает кошка с позывным «Бабка». Заласканная и закормленная, смотрит на нас недовольно: «Чего встали в дверях, проходите!». Мы говорим с «Сокольничим» о бухгалтерии битвы дронов. Он считает в уме:

- В среднем, день поддержки штурма, это миллион рублей. Обязательно будут потеряны «Мавики» - корректировщики, это неизбежно. Будет потерян «Мавик» со сбросами – задавит вражеский РЭБ или собьют. «Мавик» стоит около 200 тысяч рублей. Остальное FPV-дроны, по 30-40 тысяч рублей за штуку.

В подвале нас без особого интереса встречает кошка с позывным «Бабка»

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Я замечаю в ответ, что эту «битву дронов» начали всушники, от безысходности. После неудачного контрнаступа, им обрезали поставки снарядов и артиллерии. Вспоминаю исторический пример, пропагандистскую кампанию в императорской Японии 1945 года. Называлась она «Миллион бамбуковых пик». Мол, если каждый японец заколет такой пикой одного американца, война закончится победой. Но, все мы знаем, чем она закончилась. Говорю, что наше положение неизмеримо лучше. У нас же БПЛА - это лишь очень весомое дополнение к артиллерии, ракетам, авиации. Потом мы говорим о противнике, и «Сокольничий» меня в очередной раз удивляет:

- Знаешь, принято считать, что хохлы недалекие и трусливые, чуть что - полные шаровары… А я своим бойцам говорю: «вот ты сбрасываешь на них бомбы, они же не разбегаются, воюют дальше». У нас очень злой и умелый противник, достойный уважения.

- И что бойцы?

- Смотрю, через неделю работы «хохлы» и «укропы» из лексикона исчезают, остается «противник» или «враг». «Немцы» тоже хорошо, много исторического смысла и памяти в этом слове.

На закате «Сокольничий» опять показывает мне на пульте картинку с открытки – садящееся солнце. Только теперь оно багрово-красное. Завтра будет ветер. Мы ложимся спать. Я просыпаюсь около двух часов ночи от того, что бетонная стена ощутимо толкнула меня в плечо: «Вставай!». Где-то рядом лег «дежурный» снаряд. Нам пора в путь.

Донецк встает очень рано и в пять утра в Петровском районе люди уже ждали первые автобусы. Сами остановки были пусты, народ стоял от них на удалении в пару десятков метров. Автобусные остановки в этом районе приоритетная цель для ВСУ с давних пор. Но, с каждым днем, ВСУ все меньше дела до остановок и дончан, спешащих на работу в первую смену. Мы ехали мимо этих сумрачных, не выспавшихся людей и смотрели на тех, кого защищали, за кого сражались весь этот длинный весенний день.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Авдеевка после освобождения: Тут не спрашивают про Украину. Люди дождались Россию

Военкор "КП" Дмитрий Стешин побывал в многострадальном городе, где собаки помогают людям выжить под обстрелами, а фонарик - лучший подарок с Большой земли (подробнее)

СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ

«Ты начни, а мы подключимся»: раскрыта реальная цель проекта «Украина» (подробнее)