За изнасилованную девушку отомстил бомж. Больше было некому!

Только что и осталось у Ольги на память об ее насильнике - расписка с обещанием выплатить до 15 сентября 12 тысяч рублей...

В библиотеке на меня посмотрели с интересом: в последние десять лет желающих перечитать горьковскую пьесу «На дне» здесь не было. Кроме фразы «Человек - это звучит гордо!», в памяти осталось ощущение человеческой грязи, поэтому брать лишний раз эту книгу в руки не хотелось. ...Сейчас эта пьеса лежит на моей прикроватной тумбочке вместо любовного романа и кажется воплощением тургеневской чистоты и чеховской нежности. Ночлежка Максима Горького пахнет корицей и ландышами в сравнении с тем смрадом, в котором живут некоторые люди этого славного города, так любимого туристами за чистоту и духовность. Парфюм ценою в жизнь Сам город Петрозаводск здесь, впрочем, ни при чем: история эта могла произойти в любом окраинном районе любого города страны. Наша же началась год назад, в ноябре 2003-го, когда 32-летний таксист по имени Сева пригласил домой девушку Олю. Девушка, если верить слухам, была вполне доступной, но постелью на жизнь не зарабатывала - так, удовольствия ради, любопытства для... Что там у этой пары не сложилось, история умалчивает: но поутру девушка, почувствовав себя несчастной, смахнула в свою сумку в качестве компенсации початый флакончик духов и наполовину съеденную помаду его матери. Мама - университетский преподаватель - законно возмутилась. Сын закусил губу, решив привлечь для отлова нечистой на руку секс-партнерши ее подружку Катю и двух своих коллег-таксистов. Подружка легко выманила Олю на встречу. Улики были налицо: та отчаянно пахла чужими духами... Друзья затолкнули девушку в машину и повезли воспитывать. В результате чего, согласно заключению судмедэксперта, потерпевшей «была причинена тупая травма головы с сотрясением головного мозга и кровоподтеками в области обоих глаз, перелом костей носа и два кровоподтека правого бедра». Плюс ужасная моральная травма: при всем своем толерантном отношении к свободной любви насиловать себя втроем всеми доступными воображению способами Оля не просила точно. Самым ярым борцом за справедливость стал таксист Олег Васильев, который вообще-то к духам и помаде не имел абсолютно никакого отношения - он и нос девушке сломал, и изнасиловал первым. Ну а остальные двое - Сева и Слава - тоже не растерялись... Надо сказать, Оля проявила неслыханную по теперешним временам принципиальность, и вскоре все три друга-таксиста дружно переселились в следственный изолятор. Ближе к суду Олина принципиальность начала таять. - Тебе ведь деньги нужны - все-таки ребенка одна растишь! - уговаривали ее окружающие. - А лечение? А компенсация за моральный ущерб? Жди ее потом 10 лет, пока обидчики будут клеить в колонии коробочки! Такса в 30 тысяч рублей с носа показалась ей справедливой. Славиной маме для этого пришлось поменять квартиру на меньшую, Севиной - пустить квартирантов, а сирота Олег вместе со старшей сестрой, на попечении которой находятся трое детей, собирал копейки по друзьям и знакомым. Все стороны были довольны. Выход на свободу полагалось отметить. Сели тут же, во дворе, - чего далеко ходить? - район люмпенский, все свои. Надыбали водки с пивом, закуску на газетке разложили и расположились под кустами у школьного стадиона. Мимо шел Вова Кондратюк по кличке Контра - мирный местный алкаш 38 лет от роду, которого трезвым видели только в детстве. Грех было не позвать выпить Вову! Рюмки две всего приняли, как тот вдруг и говорит: «Рад за вас, мужики, но с девушкой вы поступили нехорошо!» А Олег Васильев как взорвался: «Да она! Сама! Шлюха! Виновата!» Никто из присутствующих так и не понял, как этот конфликт перерос в драку. Все только слышали какие-то тычки, а потом обернулись ровно на последний кадр: Кондратюк вытаскивает из кармана нож и прямым ударом бьет Васильева в сердце. - Зря ты так, Контра! - успел прошептать напоследок таксист и умер. «Надо же! - удивились у нас в редакции. - Моральные устои полуопустившегося алкоголика оказались крепче принципов вполне благополучных таксистов!» И я отправилась в Петрозаводск разбираться в тамошних устоях. Жестокие нравы в вашем городе, господа! Судя по остаткам нарисованных на стенах масляной краской веселых ромашек, когда-то очень давно Олин подъезд был образцово-показательным. Оля-Космос (она высокая, и ей нравится, когда по аналогии с героем сериала «Бригада» ее называют именно так) уверяет, что и их квартира тоже бывает чистой, но верится в это с трудом. Деградация семьи, подъезда, района, города и страны, как правило, прямо пропорциональна хлопьям облезшей краски и запаху на лестничной клетке. Деньги за изнасилование не принесли Оле счастья: дорогущий мобильник, который он купила прямо по дороге из суда, через две недели украли, а все остальное как-то разошлось само собой. - Какую я сделала глупость, что взяла деньги и попросила для этой троицы условного наказания! - пылко говорит она. - Лучше бы они сидели в тюрьме, и Васильев был бы жив! Жалко, что его убили. Мы с ним так хорошо общались! - Разве можно общаться с тем, кто тебя изнасиловал?! - поражаюсь я. - А что тут такого? - удивляется, в свою очередь, Оля. - Я даже сделала ему скидку и взяла с него только 18 тысяч рублей, а еще на 12 он написал расписку. Вот, осталась теперь на память... - печально показывает она никому не нужный больше документ. Подружку Катю, которая выманила ее на эту экзекуцию и все время, пока Олю насиловали и били, спокойно отсиживалась на кухне, Оля тоже простила. В моем понимании и первое, и второе - нонсенс, но, чтобы объяснить им обеим, почему, боюсь, потребуется несколько лет... Сонная Катя в половине второго дня выползает на мой стук в пижамке. - Ты не работаешь? - спрашиваю. - А мне лень! - сладко жмурится она. - Я так хорошо общаюсь с некоторыми своими друзьями, что они мне все-все покупают! - радостно делится Катя жизненной мудростью. Насильник Слава тоже оказывается днем дома - здесь, похоже, вообще никто никуда не спешит. Его мама, лишившаяся из-за сыновних выкрутасов лишней комнаты, раздраженно чистит мелкую картошку: «Что за жизнь у них - встретиться, чтобы обсудить вчерашнюю пьянку, и опять напиться!» Этот мамин монолог 29-летний Слава знает наизусть, поэтому никак на него не реагирует. Оля считает Славу человеком хорошим, потому что, после того как он ее изнасиловал и избил, он погладил ее по плечу и примиряюще сказал: «Оль, ну ты ведь сама во всем виновата!» Оля прямо растрогалась... Еще один интересный персонаж, зовут Наташа. Это «боевая подруга» всех петрозаводских таксистов и свидетель по делу об изнасиловании - в тот несчастный вечер она приезжала к нашим героям в гости и видела зареванную Олю с фингалом под глазом, но на суде, как партизан, все отрицала. - Ничего себе изнасилование - без последствий! Ничего себе перелом носа - без смещения! - говорит она металлическим голосом диспетчерши таксопарка, коим когда-то и являлась. По официальной версии, Наташа зарабатывает деньги тем, что сдает в аренду таксистам автомобили, но в городе ее не без намека называют «мамочкой». - Э-э, некоторое время назад у меня было агентство по организации дружеских встреч, - деликатно обрисовывает она свой бизнес, который честнее было бы назвать интим-услугами. - И вам не противно пользоваться этими деньгами? - любопытствую я. - Но это же не наркотики! - возмущенно парирует Наташа. Ее правда... Еще один свидетель по делу об изнасиловании - таксист Сергей, напарник убитого Олега Васильева. С чувством юмора человек. - А может, эта Оля сама хотела, чтобы они ее трахнули втроем! - В его понимании защитить погибшего друга можно, только вываляв в грязи потерпевшую, хотя ни в одном законе не написано, что доступных девушек можно насиловать. - Покажи мне такую женщину, которая этого хочет, - устало отмахнулась я. - Пойдем покажу! - встрепенулся он. - Сколько хочешь! - И с готовностью потянулся к телефону... Единственный, кого мне удалось заставить покраснеть, - это насильник Сева - и то потому, что я застигла его врасплох: - Вы ведь не хотели наказывать вашу секс-партнершу, стянувшую духи, ТАКИМ образом? Вы просто хотели ее проучить, но повелись вслед за всеми? - резко тормознула я его в подъезде. Он кивнул и опустил глаза. Через три минуты от этого смущения не осталось и следа. - А Оля утверждает, что духи и помаду она смахнула в свою косметичку случайно! - заикнулась было я, фотографируя флакон драгоценных по петрозаводским меркам пятидесятидолларовых духов от «Мэри Кей». - А банку с малиновым вареньем из холодильника она тоже случайно смахнула? - в голос вскричали мама с сыном. Возразить им было нечего. Убийца самых честных правил - Посмотрите, что творится на улице! Мужиков бьет просто внаглую эта молодежь! По своему району боюсь ходить вечером! - пожаловался мне Владимир Кондратюк (Вова-Контра), когда я приехала к нему в следственный изолятор. Он не пьет уже целых три месяца - ровно с того дня, как всадил нож в сердце Олегу Васильеву, но на его внешности это никак не отразилось: за 11 лет ежедневного возлияния перемены в архитектуре его лица произошли необратимые. Чтобы вернуть веки и глаза на место, понадобится еще лет 15. Даже не верится, что когда-то этот человек служил в армии в Германии, учился на газосварщика и читал Дюма, Конан Дойла и Толстого. «Алексея, не Льва», - уточняет он и следит, правильно ли я записываю это в блокнот. - Умерла мать, убили брата, - заученно оправдывает он свой организм, требующий ежедневного «топлива». При слове «мама» у него, правда, вздрагивают ресницы. «Вовочка меня сильно обидел», - плакала его мама, умирая от рака, когда он в первый раз сел в тюрьму за то, что сорвал с прохожего куртку. «Молодой был, потому и сел!» - недовольно морщится он. Было ему тогда, к слову, 26 лет. Детский сад, да и только! Вова-Контра 11 лет почти ничего не ел, только пил и спал. Наверное, поэтому в нем и сохранились те моральные устои, ради которых я приехала в Петрозаводск: он просто не заметил, что мир изменился! - Нельзя бить ни женщину, ни любого другого человека. Хоть собаку, - учит он. - И насиловать никого нельзя! Давай теперь всех насиловать, кого некому защищать! Нельзя опускать людей, тем более слабого человека. «Санта-Барбары» насмотрелись, вот после этого все и пошло... Там все переженились, не поймешь, кто чья жена, это сейчас в порядке вещей стало. Я в детстве ездил в деревню к бабушке и дедушке, видел, как они работали, сено косили, корову доили, но чтобы кто-то кому-то изменял, даже в природе такого не было. ...Просто не верится, что из этой карикатурной опухшей маски вылетают слова священника на проповеди! Но в конце своего монолога этот «проповедник» вдруг говорит одну вещь, которая одним взмахом пера перечеркивает все выше написанное: насиловать-то, по его логике, никого нельзя, а убивать можно, потому что, если бы не убил он, убили бы его. И становится ясно, что за моральными устоями в эту командировку я ехала зря. Мартиролог для трагифарса В каждой истории должен быть положительный герой. Хотя бы один! В нашей это место вакантно, и, честно говоря, кроме Лены, старшей сестры убитого Олега Васильева, мне предложить его некому. Так всегда бывает только в кино, когда медсестра хирургического отделения, привыкшая спасать людей и штопать чужие раны, опаздывает к своим собственным родным. Но Ленина жизнь - и так готовый киносценарий, сжатый в один абзац из экономии времени и места. Вот представьте: отец умер в 50 лет, отравившись политурой. Через полтора года сожитель убил мать, Лене тогда было 15, Олегу - 11. Опеку над ними оформила тетка, которую потом нашли в подъезде с проломленной головой. Лениного мужа обнаружили мертвым на улице еще 10 лет назад. А не так давно самого Олега ударили по голове бутылкой, поэтому он и стал таким дурным, когда выпьет. В результате всего этого Лена со своей медсестринской нищенской зарплатой воспитывает одна своего сына, плюс несовершеннолетнюю двоюродную сестру, плюс маленького ребенка другой двоюродной сестры, умершей от рака, да еще выплачивает долги откупившегося от тюрьмы брата. Злой рок? Вряд ли. Почти такой же мартиролог вам может представить любой житель этого района. И в его, жителя, понимании это и есть нормальная жизнь... По законам звериного времени Зачем Горький в начале XX века написал пьесу «На дне»? Чтобы рассказать, что и у самых униженных существует своя мораль, подчас даже более высокая и чистая, чем в обществе. Зачем братья Стругацкие в середине столетия сочинили «Хищные вещи века»? Чтобы показать, во что может превратиться общество, лишенное идеалов. И что мы в результате наблюдаем в начале века XXI? Никакой деятельности, кроме инстинктивной, никаких желаний, кроме природных: поесть, совокупиться и заснуть. Никаких целей, кроме одной: жить сыто, тепло и весело. Случки, драчки, стычки и частые приступы агрессии, которые одна половина страны производит, а другая исследует... Вам не кажется, что мы говорим на языке зоопсихологии? Законы, раньше присущие только «зоне» или специнтернату для дебилов, теперь растекаются по белой скатерти, как кофейное пятно, и становятся нормой жизни. И вот уже ты сам превращаешься в белую ворону и чувствуешь себя изгоем в мире пьянок, случек, вонючих подъездов, ежедневных драк и ежевечернего закусывания под кустом. В 1989 году, когда вся страна слушала знаменитую трансляцию съезда народных депутатов, участники этой истории были детьми. Мы, будучи всего на несколько лет старше, им завидовали. Думали: каким оно будет, следующее поколение, лишенное советских комплексов? И вот оно пришло! Это ведь тоже, дети перестройки, выросшие без идеалов: старые бюсты были низвергнуты, а новых тогда налепить не успели. Мы говорим с ними на разных языках, и дело тут не в параллели Москва - провинция, старость - молодость, диплом престижного вуза или так и незаконченное ПТУ. Дело в том, что пропитая память 38-летнего Вовы-Контры пару человеческих принципов каким-то образом удержала, а головы его 30-летних приятелей оказались пусты, как мяч. Может, нам лучше вообще не лезть в их мир? Пусть они друг друга перережут, пусть переломают носы из-за дешевых духов, пусть живут по своим понятиям, а мы по своим! Но их мир периодически вторгается в наш, вот в чем дело, а жить с ним параллельно невозможно. Что нам делать? Бежать от них? Куда, если такой район с такими людьми и нравами есть в каждом городе страны независимо от количества церквей и музеев. Перевоспитывать? Поздно. Для этого надо заново посадить всю страну в первый класс. Оставить в покое? Но тогда они поглотят нас... Старая повесть братьев Стругацких заканчивается оптимистично: в город, погрязший в разврате, приходит планетолог и снимает с него проклятие. У меня есть сильное подозрение, что в наши города, кроме нас самих, никто не придет... Что нам делать с этими людьми, живущими по законам зоопсихологии? Бежать от них? Перевоспитывать? Оставить в покое? Ждем ваших звонков сегодня, 4 ноября, с 14 до 15 часов по московскому времени по телефону (095) 257-51-39.