Пошли мы посмотреть «Стиляг». Сперва – в «Романов Синема». Это кинотеатр в Романовом переулке, что сразу за факультетом журналистики. Это была при прошлой власти улица, кажется, Огарева. Знаменита тем, что именно там находился открытый еще при Сталине распределитель продуктов для партработников высшего ранга. И там же – первое здание Кремлевки.
А рядом стоял знаменитый профессорский дом МГУ. Я его довольно хорошо помню, огромный, зеленый, старый такой, питерский в чем-то. Этот дом просто снесли и построили бизнес-центр, стилизованный под тот самый профессорский дом, покрасили в зеленый цвет и назвали «Романов». Там фитнес, кинотеатр, турагентство, пара банков и офисы. Типичная судьба старого дома в центре Москвы.
Так вот, когда кинотеатр открывался, нам всем прислали в контору скидочные именные карточки. Очень удобно: персональная скидка чудовищная: при цене билета в тысячу рублей мы могли его брать за двести-триста. Залы удобные, подают еду ресторанную по заказу прямо в кресло, смотришь кино и жуешь.
Элита, блин.
Кстати, и ходили туда (фитнес полюс кино) рублевские жители. Интересно было за ними наблюдать, важными и независимыми на весь кошелек.
Ну, бог с ними.Короче, приходим в кассу:- Два билета на «Стиляг», пожалуйста.- Есть. Но он идет в ВИПзале, диванчик на двоих – пять тысяч рублей.- О! – говорю я понимающе, - у нас скидка.И достаю карточку.- Извините, - говорит девочка за кассой, - но эти карточки уже не действуют.- А вот у вас, - вступает в разведку Валентина, - написано, что скидка пятьдесят процентов на все. Значит, уже не пять тысяч?- Пять…. – говорит вежливо девочка. – А без скидки – десять…
Мы начинам прикидывать: диван с массажем? Официант дежурит весь фильм? Бесплатная выпивка?Ничего этого не оказывается, пять тыщ только билеты.
Нам поменяли карточку на накопительную (класс, если общая скидка 10 процентов после проплаты несколько раз по пять тысяч рубликов за один билет!) и, видимо извиняясь, сказали, что «Романов двор» вообще закрывают. В смысле – делают закрытым клубом, но мы теперь можем приходить в любое время по карточке своей.Я плакаль…
В общем, это наш ответ кризису: закрытый клуб с фитнесом и кинотеатром с ВИПзалом по десять штук за диванчик. На первый взгляд – полное безумие. На второй – а черт его знает, может правильно. Ведь по сути, что происходит?
Ясно, что очень пафосные и излишне берущие за понты клубы и рестораны не выдержат. В них резко упадет количество посетителей. Тут, рассказывая в телевизоре о судьбе этого бизнеса, ресторатор Делос обронил: «Чаевых в сто тысяч евро больше не будет…» С сожалением сказал, но и с пониманием.
Значит, чтобы как-то выиграть паузу и схлопнуть все эти «романовы», надо предложить новую услугу. Хорошую и недорогую кухню, хороший бюджетный сервис, бюджетное кино (а диванчик за 10 000 это всего 300 долларов с небольшим, для бывших олигархов терпимо).
А главное – нужно у элиты сохранить ощущение, что она и в кризис элита. То есть закрыть к ней доступ простых смертных и на какое-то время отсечь нуворишей, которые на кризисе только начнут подниматься (с одной стороны), и дать (с другой стороны) этим нуворишам шанс попасть в закрытые зоны, если они наберут кошельковый бэкграунд.
Это как клуб «Экипаж» в начале двухтысячного года: заведение так себе, но пафос элитности тянул туда, как магнит.
В общем, формула элитной зоны эпохи кризиса: гречка от кутюр, отдельный кинодиван и закрытая зона.
В конце концов, клиентуру беречь нужно, чтобы было кого доить…
А на «Стиляг», попали со второго захода в «Пять звезд на Павелецкой» – лом народу в кинотеатрах, длинные праздничные дни, чем им еще заняться в десять выходных?
Накануне Нового года ко мне заходил Стас Тыркин, который умудрился посмотреть «Стиляг» на пресс-просмотре, он морщился: петь не умеют, в ноты не попадают. Короче, не Боб Фосс.
Что характерно: когда фильм закончился, я изумился – зал аплодировал. В последний раз я такое видел, когда у нас в сибирском городке Ангарске в семидесятых показывали военную эпопею Озерова «Освобождение» - на первом же кадре со Сталиным зал встал и начал аплодировать.
Вообще хлопать в кино не принято.
Что ж, при всех прочих равных, «Стиляги», выходит, выиграли зал.
А прочих равных довольно много.
Если джаз – это драйв, то в фильме драйва нет. Он медленно разгоняется, плавно течет и только к финалу набирает обороты. Самая впечатляющая и живая сцена – это последние кадры на Тверской.
Мальчики и девочки стараются играть.
Самая трудная роль, конечно, у Мэла (он же Мэлс – Маркс Энгельс Ленин Сталин – актер Антон Шагин). Наверное, из молодых (ну, еще лидер стиляг) он сыграл лучше всех, одинаково естественен, когда был комсомольцем, и когда стал стилягой – не изменился. Он вообще очень естественно играет.
Польза (Полина – актриса Оксана Акиньшина) тоже ничего. Но тут важнее то, что до этого фильма явно было неясно, поднимется ли вообще бывшая подруга Шнура. Поднялась! Красавица, умница и очень волевая дамочка. Играет, весьма на себя оттягивая внимание.
Но все это так, начальные классы. Когда появляется Олег Янковский (папаша-дипломат), это становится ясно, как Божий день. Играть ему сильно там нечего, но и этого достаточно, даже одной сцены, когда после сыновьей вечеринки он находит у себя в кабинете розовый лифчик.
А выиграл фильм – Сергей Гармаш. Папаша Мэла из коммуналки. С первого захода, когда, стоя на кухонном столе, сыграл на аккордеоне и спел «Человек и кошка» (группа «Ноль»). Это же просто шедевр!
Ну и так далее. Старики возникают, как ледоколы, прорубают эти льды и величаво растворяются в дымке. Они появляются именно тогда, когда в «Стилягах» начинаются длинноты. И поют, и танцуют, и спасают стиляг.
Вообще-то фильм этот назван мюзиклом. Но проблема в том, что у нас мюзиклы снимать ну просто не умеют. Как и ставить, и даже – копировать то, что вполне роскошно идет на мировых сценах десятилетиями.
Все, что ставили – провалилось. Единственное чудо веков в репертуаре – рок-оперы «Иисус Христос – Суперзвезда» (театр Моссовета) и «Юнона и Авось» (Ленком). У обоих есть свои поклонники, но нет повального притока зрителей. «Чикаго» и прочая «Мама миа» просто закрылись, как не было. В общем, не Бродвей у нас, не Бродвей.
У нас более-менее получались музыкальные фильмы («Веселые ребята») или оперетты («Летучая мышь», «Мистер Икс»). Ну, это когда идет кино, а потом герои становятся в позу и красиво исполняют арии и печенки. Так что Тодоровский мог бы больше выиграть, если бы просто назвал свое творение музыкальным фильмом со вставными номерами (кстати, от одного из них – арии старого джазмена в пивной – получите роскошное удовольствие).
Ну, а дальше по мелочам: магазин одинаковой для всех серой мужской одежды смотрится, с черными коробками для обуви и красным деревом, как роскошный бутик какого-нибудь «Брионии».
Студенты – все сплошь комсомольцы с горящими глазами последышей Сталина. На улицах все ходят исключительно в сером, даже не черном (эта гамма серого, наверное, доставила бы кайф кошке, которая, говорят, различает более двухсот оттенков серого. Тут художник фильма просто насладился).
Невероятная коммуналка, в которой могла бы легко разместиться швейная фабрика города Ухрюпинска. Роскошная квартира репрессированного, видимо, по «делу врачей» профессора-еврея (Леонид Ярмольник, кстати, не блестко сыграл, очень предсказуемо)…
В общем, те, кто пойдет туда искать сходство с пятидесятыми годами, могут покурить в коридоре.
Но мне кажется, к фильму все эти мелкие шалости режиссера и художника вообще отношения не имеют. Тодоровский просто положил на экран свое впечатление от того, что мог прочитать в книге легендарного саксофониста Козлова или от того, что папа ему рассказал.
Это очень похоже на тройной перевод – сперва с русского на английский, потом с английского на суахили, а оттуда обратно на русский: точной фразы по словам не получится, но смысл и дух передать можно.
И, кроме того, мы, к счастью, вступили в эпоху нового кино. Вот мне уже ощутимо за сорок и я понимаю, что это кино («Питер FM», «Русалка», «Обитаемый остров» и т.п.) вообще предназначено не для нас, у кого детям по двадцать с копейками, а именно нашим детям, а то и чувакам и чувихам помладше.
Им оно понятнее и ближе, он приносят сейчас деньги в кинотеатры, на них и работает индустрия кино.
Нам было проще – мы с родителями смотрели одни и те же фильмы, все про одно и то же, других просто не было.
Это же можно просто по головам посчитать, кого и сколько пойдет на «Утомленные солнцем-2» и на тех же «Стиляг».
Тодоровский просто рассказал им на их же языке, откуда взялись косухи, хайры и пирсинг на пупке. Ведь стиляги просто хотели быть другими в серой, как им казалось, толпе (вот откуда двести оттенков серого).
Поэтому они и носили зеленые штаны, коки и торчали от саксофона (о котором, кажется, Марк Твен сказал – «Что может быть хуже саксофона? Только два саксофона!»). А как им еще можно было сделать, чтобы их заметили? Умом – трудно, ум тогда вообще мало ценился.
И не зря Фред, поработавший дипломатом в Америке, говорит Мэлу в финале: «Я привез тебе страшную правду. В Америке стиляг нет…» Там выделяются не этим, да и нет нужды пиджаком или патлами доказывать что-то кому-то, посмотрите, как вымирали хиппи. А ведь как зажигали!
А стиляги не вымерли. Они родили битломанов, те - панков, те – байкеров и рэперов, те – еще кого-то, еще...Почему так должно быть только в Библии-то?Увидели своих предков. Всех, до первого колена. Поэтому и аплодировали.
Стиляги (из Википедии — свободной энциклопедии)
Стиля́ги — советская молодёжная субкультура второй половины 1940-х — 1960-х гг., имевшая в качестве эталона западный (преимущественно, американский) образ жизни. Стиляг отличала нарочитая аполитичность, определённый цинизм в суждениях, отрицательное (или безразличное) отношение к некоторым нормам советской морали. Стиляг выделяла из толпы яркая, часто нелепая, одежда, определённая манера разговора (особый сленг).
Им был присущ повышенный интерес к западной музыке и танцам. Субкультура стиляг явилась своеобразным стихийным протестом против навязываемых стереотипов поведения, а также против единообразия в одежде, в музыке и в стиле жизни.
Одной из главных причин появления движения «стиляг» стала активизация международных контактов СССР как в годы войны, так и после неё. Увеличение числа дипломатических работников автоматически увеличило и количество членов их семей, живущих в другой, «несоветской» реальности, ассоциирующейся с успехом и процветанием.
При этом если официальная пропаганда продолжала игнорировать факты заимствования СССР западных научных и технических достижений, то на бытовом уровне советские инженеры, вынужденные копировать зарубежные образцы, и экономисты, изучающие конъюнктуру рынков «стран капитала» на предмет экспорта туда сырьевых товаров и закупок оборудования, не испытывали пиетета перед советской идеологией и передавали эти настроения молодому поколению. Те, в свою очередь, способствовали их распространению среди широких слоев городской молодёжи.
Если для детей советской элиты пристрастие к западной культуре было элементом показательного протеста и признаком «особости», то для большинства молодых людей того времени новая субкультура стала психологической защитой от нищеты и разрухи послевоенных лет.
Несоответствие убогой реальности с красочностью кино-мира, запечатлённого в так называемых «трофейных фильмах», вызывало у молодых людей состояние дискомфорта. Кроме того, вернувшиеся из Европы победители привезли с собой огромное количество трофейной одежды, обуви, украшений и модных журналов.
Эти вышедшие из моды на Западе предметы и стали основой для создания гардероба стиляг «из народа». Помимо вещей, после войны в СССР стали популярны зарубежные пластинки с джазовыми композициями и неизвестные доселе танцы. Так, танец буги-вуги был впервые увиден советскими людьми во время встречи на Эльбе с американскими солдатами.
Писатель Эдуард Лимонов в своей книге «У нас была великая эпоха» так описывает сложившуюся после войны ситуацию:"На барахолках страны приземлились и пошли по рукам платья, костюмы, пальто для всех полов и возрастов — «трофейное барахло», вывезенное солдатами в вещевых мешках из покорённой Германии… Каталогом и гидом для путешествий по морю кожаных тирольских шорт, румынских, итальянских и венгерских военных пальто и детских берлинских костюмчиков служили американские фильмы… Глядя на голливудских девушек и суровых гангстеров в двубортных костюмах и шляпах, запоминала русская молодёжь модели одежды".
Фильмы, ставшие культовыми для стиляг: «Серенада Солнечной Долины», «Джордж из Динки-джаза», «Тарзан», «Девушка моей мечты», «Судьба солдата в Америке», киноленты с участием Дины Дурбин.
Установить, когда возник этот термин, невозможно, однако, существует мнение, что он пришёл из языка джазистов, музыкантов. «Стилять» у исполнителей джаза означало играть в чужом стиле, кого-то копировать, отсюда презрительное выражение «стилягу дует» — это о саксофонисте, который играет в чужой манере. И, соответственно, термин переносится на самого исполнителя — «стиляга». Кто-то когда-то сказал: «Дамы и господа, Стиль Яга!».
«Стиляга» — это не самоназвание; сами себя эти молодые люди либо никак не называли, либо именовались «штатниками» (то есть горячие поклонники Соединённых Штатов).
В 1949 году 10 марта в журнале «Крокодил» (№ 7) появился фельетон Д. Г. Беляева «Стиляга» под рубрикой «Типы, уходящие в прошлое». В фельетоне описывался школьный вечер, где появляется нелепо разодетый «на иностранный манер», тщеславный, невежественный, глуповатый молодой человек, который гордится своим пёстрым нарядом и навыками в области иноземных танцев. И все эти навыки, по словам фельетониста, вызывают смех и брезгливую жалость у остальных студентов.
Таким образом, термин стиляга не только потеснил самоназвание «штатник», но и полностью заменил его.
Одежда и сам образ жизни стиляг не был слепо скопирован с американского образца. В первые годы существования данного феномена облик стиляги был, скорее, карикатурен: широкие яркие штаны, мешковатый пиджак, шляпа с широкими полями, немыслимых расцветок носки, пресловутый галстук «пожар в джунглях» (см. Zoot suit).
Описание стиляги из вышеуказанного фельетона Д. Г. Беляева:"В дверях зала показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зелёные; таких широченных штанов канареечно-горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша; ботинки на нем представляли собой хитроумную комбинацию из чёрного лака и красной замши. Юноша опёрся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую. Обнаружились носки, которые слепили глаза, до того они были ярки…"
Впоследствии внешний вид стиляги претерпел значительные изменения: появились знаменитые брюки-дудочки, взбитый «кок» на голове, элегантный пиджак с широкими плечами, узкий галстук — «селёдочка», завязывающийся на микроскопический узел, зонтик — тросточка. Актуальными у стиляг считались свитера «с оленями», в подражание героям фильмов «Серенада Солнечной Долины» и «Девушка моей мечты».
В качестве обуви в среде стиляг приветствовались полуботинки на толстой белой каучуковой подошве (так называемая «манная каша»). Летом пользовались популярностью яркие рубашки в «гавайском стиле».
Таким образом, образ стиляги эволюционировал от эпатажа к элегантности.Для девушки, чтобы прослыть стилягой, было достаточно ярко краситься и носить причёску «венчик мира» (вокруг головы завивали волосы и укладывали в форме венца). Особым шиком считались узкие юбки, обтягивающие бёдра.
В среде стиляг были популярны своеобразные предметы роскоши — трофейные зажигалки и портсигары, американские игральные карты с полуобнажёнными девушками (стиль Pin-up), редкие в то время авторучки. В 60-х годах стиляги отчасти переняли рок-н-рольный (рокабильный) образ.
В конце 1940-х — в начале 1950-х гг. в среде стиляг актуальной считалась музыка свингового оркестра Гленна Миллера, в особенности хиты, прозвучавшие в кинофильме «Серенада Солнечной долины».
Несмотря на то, что миллеровский биг-бэнд продолжал существовать и пользовался в мире неизменной популярностью, многие в СССР думали, что этот музыкальный коллектив распался после гибели своего руководителя: майор американских ВВС, тромбонист, аранжировщик и композитор Гленн Миллер погиб (по другим данным — пропал без вести) в 1944 году.
Песня из кинофильма «Серенада Солнечной Долины» под названием «Поезд на Чаттанугу» стала своеобразным гимном стиляг:Pardon me, boyIs that the Chattanooga Choo-ChooTrack twenty nine,Boy, you can give me a shine
С психологической точки зрения образ поезда, уезжающего в неведомую и недоступную Чаттанугу, стал для стиляг основным эскапистским символом, позволявшим хотя бы мысленно «уехать» в обожествляемую ими Америку.
Также были популярны композиции Бенни Гудмена и Дюка Эллингтона, немецкие фокстроты и танго (в том числе в исполнении Марики Рёкк и Лале Андерсон), произведения из репертуара Эдди Рознера.
В целом же стиляги тяготели к джазовой музыке: многие из них были знакомы с джазменами или сами играли на различных музыкальных инструментах. Среди танцев в конце 1940-х был актуален буги-вуги. Причём, советские стиляги не ограничивались довольно скудными познаниями в этой области и изобретали собственные вариации на тему модного танца. Так, существовали «атомный», «канадский» или «тройной Гамбургский» стили.
Первые два мало чем отличались друг от друга и были некоей вариацией на тему танцев джиттер баг, линди хоп и буги-вуги. «Тройной Гамбургский» был медленным танцем, похожим на слоу-фокс.
С возникновением на Западе моды на рок-н-ролл стиляги восприняли и этот танец. Популярны композиции Билла Хейли (в особенности, «Rock around the clock»), Элвиса Пресли, Чака Берри, Литтл Ричарда, Бадди Холли.
Однако грампластинки с записями модных исполнителей в СССР были редкостью. В связи с образовавшимся дефицитом, стал популярен так называемый «рок на костях» — запись музыки производилась на рентгеновских снимках (у стиляг существовало ещё одно название таких «пластинок» — «скелет моей бабушки»).
Только с появлением магнитофонов на рынке товаров «рок на костях» утратил свою актуальность.
Один из самых значительных российских джазменов (в прошлом — стиляга) Алексей Козлов в своей автобиографической книге «Козёл на саксе» следующим образом описывает ситуацию:"Контролировалось все: одежда и причёски, манеры и то, как танцуют. Это была странная смесь концлагеря с первым балом Наташи Ростовой. Танцы, утверждённые РОНО, да и манеры были из прошлого века — падекатр, падепатинер, падеграс, полька, вальс. Фокстрот или танго были не то, чтобы запрещены, но не рекомендованы. Их разрешали иногда заводить один раз за вечер, и то не всегда, все зависело от мнения и настроения присутствующего директора школы или старшего пионервожатого. При этом смотрели, чтобы никаких там попыток танцевать фокстрот «стилем» не было. Как только кто-либо из учеников делал что-то не так, в радиорубку срочно подавался знак, пластинку снимали и дальше уже ничего кроме бальных танцев не ставили."
Молодые люди, ревностно следовавшие моде и предпочитавшие джазовую музыку, существовали ещё до войны. Однако стиляги, появившиеся во второй половине 1940-х гг., уже подпадали под определение «безродных космополитов»: в стране шла ожесточённая борьба с «низкопоклонством перед Западом».
Стиляги с их повышенным интересом к западноевропейской и американской поп-культуре, стали одной из главных мишеней партийно-комсомольских функционеров. Фельетоны, карикатуры и гневные статьи в прессе имели целью не только высмеять и выявить низменную сущность стиляг, но и показать их в качестве потенциальных врагов Советской Власти:- «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст»;- «Стиляга — в потенции враг / C моралью чужой и куцей / На комсомольскую мушку стиляг; / Пусть переделываются и сдаются!»
Желание общества «переделать» (а по-существу, сломать) нонконформистов выливалось в бесчисленные обсуждения стиляг на комсомольских и студенческих собраниях, к выговорам по комсомольской линии. Если же и это не помогало, то непокорных отчисляли из ВУЗов, исключали из рядов ВЛКСМ, а в СССР это было равносильно лишению человека права на достойное существование в обществе.
На стиляг устраивали настоящую охоту дружинники, а в провинциальных городах расправа со стильно одетыми молодыми людьми и вовсе выходила за рамки цивилизованной «борьбы с недостатками»: стиляг ловили, стригли их под полубокс, а узкие штаны распарывали и вшивали красные сатиновые клинья.
Подобное отношение вызывало ответную реакцию — стиляги замыкались внутри своих компаний и от простого восхищения западной поп-культурой переходили к неприятию советской действительности.
Музыкант Алексей Козлов говорил:"У стиляг было такое отработанное бессмысленное выражение глаз. Не потому что мы придурки. Просто если бы мы обнажили свой взгляд, если бы смотрели, как мы чувствуем, — все бы увидели, как мы их ненавидим. За этот взгляд можно было поплатиться. Вот мы и придуривались."
В официальной прессе нагнеталось настолько брезгливо-презрительное отношение к стилягам, что их называли «плесенью» на теле советского общества. Это, однако, только способствовало дальнейшей популяризации течения, подобно тому как «поиски красных под кроватью» в США вызвали рост левых настроений среди молодёжи.
В начале 1960-х, однако, прессинг в отношении стиляг прекратился по нескольким причинам — во-первых, в связи с тем, что эта субкультура сошла на нет из-за взросления своих представителей и «легализации» многих ранее запретных западных атрибутов вроде джаза, а во-вторых, из-за появления новых, гораздо более массовых молодёжных течений: «битломании» и хиппи.
Несмотря на угасание «стиляг» как субкультуры, их мировоззрение оказало большое влияние на умонастроения последующих молодёжных неформальных объединений.
Сленг стиляг
Стилягам было важно не только выделить себя из толпы, из «серой массы», при помощи одежды или образа жизни, но и при помощи особого языка, точнее — жаргона. Частично этот сленг был воспринят стилягами от джазистов.
Вот некоторые слова и выражения, принятые в языке стиляг и затем частично распространившиеся за его пределы:- Бродвей (или Брод) — как правило, центральная улица города, служившая для стиляг местом встреч. В Москве «Бродвеем» была улица Горького (ныне — Тверская). В Ленинграде — Невский проспект, в Баку — улица Торговая, в Ташкенте — улица Карла Маркса (сейчас Сайёлгох). Свои «Бродвеи» были в каждом городе или даже городском районе.- Чувак — проверенный молодой человек, которого приглашали на «процесс» (узкую вечеринку) в «хату».- Чувиха (чува) — девушка.- Хилять — ходить, фланировать.- Кинуть брэк — пройтись с целью «людей посмотреть — себя показать». Как правило, звучало, как «кинуть брэк по Броду».- Чуча — песня Поезд на Чаттанугу («Chattanooga Choo Choo…») из культового фильма «Серенада Солнечной Долины».- Совпаршив — отечественные изделия лёгкой промышленности.- Динамо, Динамо-машина — такси.- Динамить — сбегать.- Шузы — ботинки стиляг на высокой подошве. Обычно можно было приобрести исключительно у фарцовщиков. Советский аналог «шузов» — так называемая «манная каша» — на советские ботинки наклеивался по форме толстый кусок пластмассы.- Хата — свободная квартира, предназначенная для проведения вечеринки.- Процесс — сексуальный контакт.- Фазер — отец стиляги
Образ стиляги в советском кинематографе 1950-х годов был сугубо карикатурен и жалок. Это — недалёкий, надменный франт, презирающий «серую массу», и от этого становящийся ещё более смешным. Таков герой Эдик (исп. Олег Анофриев) из фильма «Секрет красоты» (1955): в городской школе парикмахеров идут экзамены. Неспособная ученица Кукушкина (Тамара Носова) просит своего приятеля, стилягу Эдика, сесть в её кресло. Влюблённый Эдик соглашается — и надолго прощается со своим стильным «коком».
В кинофильме «Сверстницы» (1959) (мелодрама о трёх подругах, окончивших школу) одна из героинь проводит время с двумя бездельниками-стилягами (то, что стиляга — тунеядец не должно было вызывать никаких сомнений).
В детективе «Дело пёстрых» (1958), снятом по роману Аркадия Адамова, показана преступная и подлая сущность стиляги Арнольда и его приятелей. От высокомерного чванства и любви к «красивой жизни» — к преступлению: такова мораль произведения.Короткометражная комедия «Иностранцы» (одна из частей киноальманаха «Совершенно серьёзно» (1960) высмеивает тех, кто преклоняется перед всем заграничным, дежурит в вестибюлях гостиниц, занимаясь скупкой иностранного «ширпотреба». Молодой журналист (исп. Александр Белявский) решает разоблачить и высмеять двоих стиляг и их подружку (Илья Рутберг, Валентин Кулик, Татьяна Бестаева): он представляется им богатым американцем.
В кинофильме «Покровские ворота» (1982) с ироничной ностальгией показан маленький эпизод: главный герой Костик (исп. Олег Меньшиков) «на хате» танцует рок-н-ролл со своей приятельницей Светочкой (исп. Татьяна Догилева).
В 1996 году режиссёром Алексеем Габриловичем был снят документальный фильм «Бродвей моей юности», посвящённый стилягам, а также моде, танцам и фильмам 1950-х годов. Фильм снят в форме интервью с известными людьми — Галиной Волчек, Натальей Фатеевой, Олегом Анофриевым, Аркадием Аркановым и другими.
В декабре 2008 года вышел музыкальный фильм режиссёра Валерия Тодоровского «Стиляги» (рабочее название «Буги на костях»).
В 1975 году драматург Виктор Славкин написал пьесу «Взрослая дочь молодого человека» (по первоначальному замыслу — «Дочь стиляги»). В основе пьесы — вечный конфликт отцов и детей. На первом плане — сложные взаимоотношения бывшего стиляги Бэмса и его дочери — хиппи Эллы. Однако этим конфликтом поколений тема не исчерпывается — Бэмс живёт прошлым, он ничего не забыл и ничего не простил.
Противостояние с бывшим комсомольским лидером Ивченко продолжается и теперь, когда Бэмс «влачит существование» простого инженера, тогда как Ивченко «выбился в люди». Самая известная постановка «Взрослой дочери…» принадлежит режиссёру Анатолию Васильеву, осуществившему спектакль на сцене Московского драматического театра им. К. С. Станиславского в 1979 году.
В 1980-е годы в СССР возник интерес молодёжи к ретро-стилю, в частности к субкультуре стиляг. На волне этого увлечения возник неподражаемый стиль группы «Браво», возглавляемой Евгением Хавтаном. В песнях группы — нежная и печальная ностальгия по давно ушедшим (а точнее — никогда не существовавшим) «старым добрым временам». Образ романтичного стиляги гармонирует с идеалистическими представлениями молодых людей о 1950—1960-х годах (композиции «Ленинградский рок-н-ролл», «Вася — стиляга из Москвы», «Стильный оранжевый галстук», «Московский бит» и другие).
В творчестве бит-квартета «Секрет» в некоторых композициях прослеживается интерес к «стиляжному» прошлому — «Я люблю буги-вуги», «Мажорный рок-н-ролл» (обе написал Майк Науменко), «Она не понимает», «Отправляйся за ней», «Кеды», «Тысяча пластинок» и др.
- Теды — субкультура Британии 50-х годов- Моды — субкультура Британии 60-х и 70-х- Неформалы — более поздняя советская субкультура.- Государственная молодёжная радиостанция «Юность»
Что почитать- Славкин В.И. Памятник неизвестному стиляге: История поколения в анекдотах, легендах, байках, песнях (в кн. включ. также пьеса «Взрослая дочь молодого человека»). — М.: Артист. Режиссер. Театр, 1996. — С. 311. — ISBN 5-87334-078-1- Алексей Козлов Козёл на саксе. — 1998.- Эдуард Лимонов У нас была великая эпоха. — СПб: 2002.- Александр Васильев Русская мода. — М.: 2004.