Цхинвальская мистерия

Поздним вечером пятницы почти все взрослое население югоосетинского городка собралось на центральной площади перед комплексом правительственных зданий. Помянуть погибших близких приехали осетины со всего мира. Родственные связи здесь обширные и почти всегда многократно пересекаются. На улице Пушкинской корреспонденты «КП» столкнулись с осетинами из США, говорящими на чистейшем американском английском. У каждого из них в прошлом году в Цхинвале кто-то был ранен или погиб.

На центральной площади нас ждала толпа. Многострадальный главный городской фонтан задрапировали флагами Южной Осетии, а вокруг – свечи, воткнутые вместо подсвечников в гильзы от пулемета КПВТ. Первое впечатление – мы на похоронах. Настолько спокойно и вежливо вели себя тысячи людей – их объединяла общая боль. У молодых парней на куртках крохотные, как с паспорта, фотографии погибших друзей на траурных ленточках.

Ночь поминовения началась в 23.45. Год назад в эти минуты по Цхинвалу ударила грузинская артиллерия. Люди в разных концах площади стали зажигать свечи, принесенные из дома, а на большом экране над площадью пошли без звука кадры уже документальной исторической хроники – бои в Цхинвале, свидетельства очевидцев. Исключение было сделано лишь для эпохальной речи Саакашвили, которую он произнес за считанные часы до начала войны. Саакашвили говорил по-грузински, и осетинский старик, стоявший рядом с корреспондентами «КП», перевел нам эту чудовищную ложь. Президент Грузии клялся в любви к Осетии и осетинам. В тот момент, когда в грузинском Генштабе уже отдали приказ о мобилизации резервистов, а 18-тысячная армия двинулась к границам Южной Осетии.

Батыр Томаев, так звали нашего переводчика, признался, что помнит эту речь Мишико почти наизусть:

- Многое можно простить грузинам. И войны - мы воюем с ними с 20-х годов, - и обстрел города, но только не эту ложь.

Мы удивились: разве ложь может быть страшнее убийства? Наш собеседник подтвердил:

- Вот эта ложь и была убийством. Слишком искренне врал Саакашвили. Ему поверили. Все чувствовали, что начинается война, но все равно поверили. Остались в своих домах и легли спать. А потом по городу ударили «Грады». К грехам этого человека добавился еще один.

- Вы были в эти дни в Цхинвале?

- Я лежал в больнице во Владикавказе, в Цхинвале остались моя жена и племянник: он погиб на базе миротворцев. Его не могли опознать несколько недель.

Что стало с женой нашего собеседника, мы догадались без расспросов. Говорить не хотелось никому. Несколько тысяч людей слились в молчании. Просто стояли и слушали музыку – осетинскую, на рвущем душу аккордеоне, армянский дудук и бессмертный «Реквием» Моцарта, который до сих пор стоит у нас в ушах.