Русский лауреат Нобелевской премии: «Самое главное для ученого — чтобы ему не нужно было воевать с ветряными мельницами»

10 декабря северное королевство чествует своих главных героев — лауреатов Нобелевской премии. В стокгольмском Концертном зале в присутствии 1 570 гостей король Швеции собственноручно вручает медали «именинникам».

В партере традиционно располагаются члены семей и друзья «свежих нобелевцев», представители организаций, присуждающих премии, члены правительства, парламентарии и дипломаты. Места на сцене занимают виновники торжества, члены королевской семьи, представители Королевской Академии наук, Каролинского института и Шведской Академии, а также лауреаты прошлых лет и члены правления Нобелевского фонда.

Зал и сцену вот уже много лет подряд украшают цветы, присылаемые из Сан-Ремо, где Альфред Нобель провел последние годы жизни. В этом году декораторы обещали нечто необыкновенное: в Стокгольм доставили 23 тысячи гвоздик, роз, орхидей, амариллисов, калл и тюльпанов в красных, сиреневых и лиловых тонах.

В нобелевском концерте участвуют прекрасные музыканты, а после его окончания все приглашенные на «продолжение» отправляются в Ратушу. Там, в Голубом зале, начинается в 19 часов знаменитый нобелевский банкет, меню которого держится в секрете буквально до последней минуты. Одна из главных интриг вечера — размещение за столом. Всех интересует, кто из лауреатов станет на этот вечер кавалером королевы, кому будет улыбаться кронпринцесса и какая дама окажется рядом с королем. С краткими благодарственными речами во время банкета выступают представители каждой «номинируемой области». От физиков в этот раз говорит Андрей Гейм.

За день до торжественной церемонии наши соотечественники-лауреаты согласились ответить на несколько вопросов КП.

Андрей Гейм

Андрей Гейм: «Я не хочу бороться с мельницами»

- Андрей, какие условия в первую очередь необходимы ученым для успешной работы?

- Самое главное — чтобы им не нужно было воевать с ветряными мельницами.

- Что вы имеете в виду - бюрократию, косность, рутину, неактуальные задачи, которые ставятся перед учеными, бытовые проблемы?

- Мельницы являются во множестве эпостасей. Могут быть совершенно разными в разных странах, но в России их понастроили больше, чем во времена Дон Кихота.

- Кстати, не поступало из России каких-то интересных предложений?

- Конечно, может всякий сюрреализм случиться, но подумайте сами: у меня все налажено, имеется прекрасная «устоявшаяся» лаборатория. Зачем начинать воевать с теми же ветряными мельницами? Все, что нужно для работы, в Манчестере есть, а в России очень трудно будет создать нечто подобное. Деньгами «персональными» меня не заманишь, поскольку я не знаю, что с Нобелевской-то премией делать, у меня нет времени ее тратить. Условия для работы, машина, дом - этого вполне достаточно. Вот когда все мельницы снесут, можно будет обсуждать новые варианты.

Константин Новоселов: «Жалею, что недостаточно хорошо учился»

- Как Вы видите свое ближайшее будущее?

- Надеюсь, что премия мою жизнь никак не изменит. Продолжу работать как обычно, в том же ритме. Возможно, скоро займусь чем-то новым, закончу с графеном.

- Эти планы как-то связаны с Россией?

- Я был на конференции РОСНАНО, встретился там с Чубайсом, состоялся очень приятный конструктивный разговор. Я думаю, что они могут меня использовать в качестве эксперта. А других предложений не было.

- Что важнее всего для ученого?

- Чтобы в него верили. Его бесполезно куда-то направлять, подталкивать в какую-то сторону. Правильный стиль работы с учеными — создать хорошие условия, открыть максимальные возможности для работы — и не вмешиваться. Просто верить: они знают, что они делают.

- Во время своей лекции для стокгольмцев вы для доходчивости воспользовались колодой карт. Игра вообще вам близка?

- Не могу сказать, что я большой любитель и профессионал, но когда-то играл, как многие. Студенты, например, любят сразиться в покер, в бридж. Сейчас времени совсем нет. Но в принципе то, что мы делаем, это тоже игра. Вы бросаете кости и смотрите, что получится, что выпадет. А потом делаете следующий ход.

- Вы как-то говорили, что ваше совместное замечательное открытие началось со случайной мысли, с разговора после работы в пятницу вечером. Медали вам, кстати, тоже вручают в пятницу. Самый продуктивный день недели получается...

Лауреаты Константин Новоселов...

Фото: АП

- О, ну конечно же! Все самое интересное начинается в пятницу. Надо же, я это как-то раньше не зафиксировал, спасибо, что подсказали. Это замечательный, бесконечно продуктивный день. Наступает вечер пятницы, все устали, кто-то из нас с Андреем говорит, что пора заканчивать работу и идти пить пиво. В лаборатории и так обстановка прекрасная, а тут и совсем неформальная. В такой чаще всего и рождается что-то необычное.

- А потом ведь еще есть суббота, воскресенье...

- Нет в эти дни я работаю, это уже, можно сказать, новая неделя начинается.

- Сидите дома?

- Почему? Отправляюсь к себе в лабораторию, в университет. Я в любое время могу туда войти, заняться делом. Это, кстати, тоже большое удобство.

- Вас в детстве заставляли учиться?

- Это бесполезно. Ребенка нужно разве что заинтересовывать и подталкивать. Я вот жалею сейчас, что учился недостаточно хорошо, что мне многое пришлось «нагонять» уже будучи взрослым.

- Оказалось ли что-то из того, что вам пришлось вызубрить в детстве и юности, совершенно лишним?

- Все пригодилось, абсолютно. Этого быть не может, чтобы кому-то чего-то знать было не нужно. Так не бывает, чтобы «зря учил». Поверьте: тут лишнего не бывает.

- Я слышала, что и после присуждения вам премии, в последний месяц, вы продолжали эксперименты и даже придумали новый интересный материал.

- Да, это флюорографин, или двумерный тефлон. Просто хотели показать людям, что реально сделать на практике. Можно создавать и другие материалы, можно их комбинировать. Все удивляются свойствам графена, но мы способны произвести в десять раз больше необычных материалов.

- Будете думать над их применением?

- Нет, конечно, это не наша задача. Пусть другие смотрят и решают, какую пользу получится извлечь. В отношении графена перспективы весьма широкие, к 2012 году, например, уже может появиться мобильный телефон с новым экраном. Но производство, бизнес — это уже не мое. Хочется двигаться дальше.

Ирина Григорьева: «Андрей едет, я — за ним»

Ирина Владимировна Григорьева — ученый и соавтор нобелевских лауреатов. Ее фамилия значится в списке тех, кто работал над открытием, которое принесло в конечном итоге медали и высочайшее признание двум замечательным физикам-выходцам из России. В то же время доктор Григорьева — жена Андрея Гейма и мать десятилетней дочки, которую каждый будний день бегает забирать с «подленки». Возможно ее научная карьера могла бы сложиться еще удачнее, не влюбись она когда-то в столь талантливого коллегу.

- Ирина, вы не считаете, что это несправедливо? В какой-то степени вы тоже лауреат и сегодняшняя «именинница».

...и Андрей Гейм, следуя давней традиции, расписались на стульях в музее Нобеля в Стокгольме. Эти подписи покроют специальным составом, и они сохранятся на долгие годы.

Фото: АП

- Нет, такого я не заслужила. А вот возможность работать в одной лаборатории с нобелевскими лауреатами меня очень радует. Я тоже занимаюсь физикой твердого тела, наши с Андреем темы несколько раз пересекались. Например, он говорил на своей «лауреатской» лекции про гибридную систему, где есть сильно неоднородное магнитное поле — это он использовал сверхпроводники. Вот вихревое магнитное поле долгое время было моей темой.

- Вы могли ожидать, что ваш муж получит «Нобелевку»?

- Десять, двадцать лет назад никак не могла. Но в последние годы, то есть с тех пор, как началась эта история с графеном, появились некоторые основания об этом подумать. Как-то раз, года четыре назад, он приезжает с конференции и говорит: «Представляешь, подходят ко мне люди и говорят, что я обязательно получу Нобелевскую премию. Так прямо и заявляют — дескать, только живи подольше, и обязательно дождешься». Потом как-то так произошло, что знакомые, коллеги — все начали повторять: «Обязательно дадут! Это такой редкий случай, ведь фактически появилась новая область исследовний в физике».

- Вы когда-нибудь говорили мужу: «Андрей, ты гений!»

- Нет, но зато говорила, что я им горжусь. Для меня это привилегия, это везение, что я могу видеть, как он работает. Мы коллеги — поэтому и восхищаюсь я им «профессионально», понимая, что он делает.

- Вы давно вместе?

- Двадцать два года женаты. Познакомились в Черноголовке, вместе ходили в горный клуб. Альпинистами мы не были, это называется по-другому — горный туризм. Иногда и сейчас так гуляем — с тех пор осталось любимое занятие. Когда шагаем вдвоем по каким-нибудь холмам, то, конечно, не о работе говорим. А в остальное время — физика. Конечно, наша жизнь в огромной степени определяется работой. Когда появилась у нас маленькая Саша (у Ирины есть и старшая дочь, которая живет и работает в России-Н.Г.), мне пришлось больше времени уделять семье. До прошлого года я с ней все домашние задания готовила. Здесь учиться начинают рано, и она пошла в школу с четырех лет.

- Андрей с ней делает уроки?

- Он приходит домой очень поздно. Конечно, он человек яркий, остроумный, талантливый — успевает ей многое дать, позаниматься. Но недолго. Саша много времени проводит в школе, остается на продленку. Она даже по-русски плохо говорит, хотя и понимает.

- Вы чувствуете, что ради Андрея чем-то жертвуете?

- В общем-то да. Но нужно же кому-то домашними делами заниматься, тем более если рождается ребенок. Я знаю, что муж это ценит. Знаю, что уважает меня. Наверное, я могла бы больше сделать, да что поделаешь.

- Вы уже решили, как потратить премию?

- Нет у нас такой мечты, на которую обязательно нужны большие деньги. То, что мы делаем мало-мальски экстравагантного, так это наши отпускные поездки. На то, чтобы хорошо провести свои две свободные недели, мы всегда находим средства. Андрей вырос на юге, родился в Сочи. Ему нужно солнце, он говорит, что не может выдержать без него целую зиму. Поэтому мы всякий раз придумываем что-то «теплое», были на Канарских островах, на Карибах, на Ямайке. Правда, там он тоже берет компьютер и сидит с ним на пляже, но часа два в день все-таки отдыхает. Он очень хорошо плавает, в Египте и нырял с аквалангом. С молодости осталась и любовь к горам — возможно, на путешествия мы что-то и потратим. Конечно, хорошо, когда есть деньги. Я, например, знаю, что могу определенную сумму потратить и не думать потом, на что продукты покупать. Вот сейчас, например, пришлось много чего приобретать перед поездкой в Стокгольм, ничего же не было подходящего из одежды. Я вообще абсолютно не привыкла к торжествам, приемам. Не знала даже, в какие магазины идти.

- Андрей вас за что-нибудь ругает?

- Бывает, что и поругивает. Что я неорганизованная, что дома не прибрано.

- А какие-нибудь животные у вас есть?

- Несколько. И все связаны с работой, с левитацией. Когда в первый раз левитировали лягушку, я как раз приехала домой на выходные. У нас так: Андрей куда-то передвигается, переезжает в другую страну, а я — за ним. И пытаюсь найти работу там же. Но не всегда это получается. Когда, скажем, его в 1994 году пригласили в Голландию, мне устроиться не удалось. Единственная работа, которую я смогла найти, была в Бельгии, а это 3 часа на поезде. В общем, случались периоды в нашей жизни, когда мы виделись по два дня в неделю. И в тот раз, только приехав, я попала на эксперимент. У Андрея появилась идея засунуть в магнит кого-то живого. Это не вредно — мы же знаем, как работает магнитная камера. Эффект был потрясающим — даже среди коллег, физиков. Все страшно удивились. Хотя даже если просто посчитать, вычислить, какое вам нужно магнитное поле, чтобы левитировать подобный объект, то станет понятно, что все вполне возможно. Но никому не приходило в голову это сделать. Все были поражены тем, что вода левитирует, что клубника левитирует. Но живое существо — это еще лучше, и Андрей послал меня в ближайший зоомагазин с просьбой «найти что-нибудь маленькое». Я принесла двух мышек в компании русского карликового хомячка, и мы одну мышь пихнули в магнит. Но зверюшка, как альпинист, «встала в распор», растопырила лапки - и ни с места. Ей, видимо, было страшно, и летать она не собиралась. Тогда мы решили заняться хомячком. У Андрея была такая кофейная чашечка маленькая, три сантиметра диаметром, и мы этого бедного хомячка туда засунули. Но он в ней занял все место — толстый был. Поэтому в магнит бы он тоже не поместился, не стали и пробовать. В полет пришлось отправлять лягушку, а хомячка понесли домой. Оказался звереныш необычайно умный. С тех пор у нас было 12 или 15 таких же малышей. Позже появилась еще прыгучая пустынная мышь но она как-то плохо идет на контакт. Русские хомячки, безусловно, куда «человечнее».

- Извините за наивный вопрос, но трудно от него удержаться: а людей можно левитировать, как ту лягушку?

- Да, конечно. Более того, кто-то даже объявил, что есть такой проект. Если сделать большой магнит, то человек, конечно, полетит. Но дело в том, что чем больше поле, тем меньше свободного места для объекта. Тот магнит, в котором лягушки левитировали, всего 3 см. диаметром. Грубо говоря, если вы сделаете достаточно большую дырку, вокруг которой будет магнитное поле, то ничего не препятствует... Вообще-то много чего удивительного можно сделать — было бы желание!

Стокгольм.