О тяжкой ноше слова «х**», услышанного в детстве

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Смотрю я на нынешние законы о пропаганде всего на свете и вспоминаю свое счастливое советское детство. В школу я пошел в 1983 году, когда самым ругательным словом на телевидении было «каналья» в исполнении Боярского. В первый же день взрослые пацаны из второго класса между плитами на стройке прочитали нам лекцию об использовании обсценной лексики в межличностной вербальной коммуникации. Слова я запомнил, только смысла не понял и терзал бабушку в переполненном автобусе вопросом: «А что такое б***?»

К окончанию начальной школы я полностью уяснил смысл терминов, а заодно и принципов сексуальных отношений. Потом кто-то из одноклассников нашел в лесу разорванные на мелкие кусочки две черно-белые фотографии. Собирали паззлы всей мужской половиной класса.

Как собрали - визуализировали полученную на словах информацию. А заодно узнали, что такое оральный и групповой секс. Вскоре папа друга по цене автомобиля купил в комиссионке модный советский видак «Электроника ВМ-12». И мы очень быстро откопали в шкафу среди маминого белья кассету с фильмами «Эммануэль» и «Греческая смоковница». Так при советском режиме, полностью исключавшем пропаганду сексуальных отношений, к пятому классу я и мои одноклассники прекрасно знали, что это значит и как это выглядит.

Не понимали разве что, зачем это надо. А посему воспринимали как дурацкую причуду взрослых.

Никто из нас не помутился рассудком, не изнасиловал одноклассницу. Почти все начали половую жизнь в нормальном возрасте и выросли нормальными людьми без заметных отклонений. Курение тоже было под жестким запретом. Детям сигареты не продавали, в каждой поликлинике висели агитплакаты с копчеными легкими курильщиков, журнал «Крокодил» печатал карикатурные сигаретные пачки с искаженными названиями вроде «Астра» - «Астма». Тем не менее, первую сигарету я выкурил лет в 12. Кто-то спер у отца пачку, завел тусовку в глубь леса, и все покурили. Потом долго зажевывали листьями, чтобы родители не унюхали. Как нетрудно догадаться, волк из «Ну, погоди» тут был совсем не виноват.

Первый алкогольный опыт приключился лет в 14, в самый разгар антиалкогольной компании. Тогда весь пропагандистский ресурс был направлен на искоренение пьянства. Но, несмотря на ухищрения Горбачева, кто-то принес на школьную дискотеку пузырь «Пшеничной», под песню Газманова «Есаул» все сделали по глотку и дико нажрались.

К чему я все это рассказываю? Да к тому, что даже при образцовой советской пропагандистской машине миллионы цензоров, секретарей, завучей, пионервожатых не смогли оградить школьников от матершины, сигарет, алкоголя и сексуального просвещения. Неужели в век интернета кто-то всерьез полагает, что, если убрать из телевизора Высоцкого с папиросой или Никулина с бутылью самогона, дети до 18 лет не узнают, что на свете есть алкоголь и табак?

Другой вопрос, насколько вообще актуальны эти запреты. От того, что я в пятом классе увидел, как Микки Рурк высокохудожественно совокупляется с Ким Бесинджер, у меня волосы на ладонях не выросли и импотентом в 20 лет я не стал. Тяжкой ноши слова «х**», услышанного в начальной школе, я тоже не чувствую. Конечно, я не считаю, что нужно показывать в «Спокойной ночи, малыши» порно-анимэ. Но интересно было бы понять логику борцов за всеобщую нравственность, которые своими законами скорее усложняют жизнь для взрослых, чем облегчают для детей.