Инвалид-«грабитель» Антон Мамаев на Радио «Комсомольская правда» впервые рассказал, за что он на самом деле попал под суд
Антон Мамаев на Радио «Комсомольская правда»
Фото: Евгения ГУСЕВА
Напомним, суть дела. В июне Тимирязевский суд Москвы осудил за разбой 28-летнего москвича Антона Мамаева. Его осудили на 4,5 года колонии за то, что он вместе с другом напал на двоих мужчин, один из которых бывший спецназовец, и угрозами отобрал мотороллер.
Антон Мамаев – инвалид. Он страдает редким врожденным заболеванием – спинальной мышечной атрофией, передвигается на коляске и весит всего 18 кг. После суда Мамаева поместили в «Матросскую тишину», что для человека в его состоянии было равнозначно смертельному приговору. В СИЗО он не мог получать необходимой медицинской помощи. После резонанса в СМИ в дело вмешались уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова и Генпрокуратура. 19 июля состоялось закрытое заседание суда об изменении меры пресечения Мамаеву. Его освободили в зале под подписку о невыезде. Сам Антон вины не признает и считает единственным справедливым решением оправдательный приговор.
Антон Мамаев в студии радио «Комсомольская правда».
Фото: Евгения ГУСЕВА
Антон Мамаев окончил московский гуманитарный институт, он экономист, работает из дома и занимается благотворительностью – помогает собирать деньги детям с инвалидностью. У него есть жена и маленькая дочь.
В студию Радио «Комсомольская правда» (97,2 FM) пришли Антон Мамаев, его адвокат Андрей Орлов, супруга Антона Александра.
- Вопрос и вам Антон, и вашему адвокату Андрею – решение, которое Московский городской суд принял, оно вас не устроило? Ваши дальнейшие действия?
Антон Мамаев и адвокат Орлов.
Фото: ТАСС
Орлов:
- Прежде всего, надо сказать, что действительно удалось добиться некоего результата, ну, частично. Изначально было назначено судом первой инстанции наказание в виде 4,5 лет лишения свободы и суд апелляционной инстанции этот приговор изменил, постановил вместо реального срока выплатить Антону штраф в размере 200 тысяч рублей, но проблема в том, что второй так называемый соучастник Антона, который фактически является его помощником в ежедневной жизни, его сиделкой, если называть вещи своими именами, в скором времени должен отправиться в колонию на три года. И принимая во внимание позицию моего доверителя – то, что никакого преступления, никакого криминала в том злополучном гараже не было, в этой части, конечно, нас приговор, который фактически признает Антона виновным, не устраивает. И после изучения решения суда апелляционной инстанции, после ознакомления с текстом нами будет принято решение о возможность дальнейшем обжаловании.
- Сколько у вас осталось времени на все?
Орлов:
- По закону, в течение пяти дней – то есть к началу, к середине этой недели должен быть изготовлен текст решения суда апелляционной инстанции в полном объеме, и, соответственно, каких-либо сроков на обжалование действующим законом не установлено, мы можем подать кассационную жалобу и в московский городской суд, и потом, в случае отрицательного решения, в Верховный Суд Российской Федерации.
- Я так понимаю, что есть видеозапись – и это какой-то сомнительный аргумент…
Орлов:
- Ну да, здесь есть один нюанс. Видеозапись – это фактически единственное доказательство, которое исследовал суд апелляционной инстанции. То есть все другие доказательства суд не посчитал необходимым исследовать. А что касается этой видеозаписи, безусловно, мы говорили, что она сама по себе не может служить доказательством того, в чем обвиняется Антон, потому что на ней нет признаков разбоя, нет ни насилия, ни оружия…
- Разбой – это вооруженное нападение…
Орлов:
- Разбой, да, бывает разный. По той части статьи, по которой Антон обвиняется, - это разбойное нападение с применением предметов в виде оружия. Поэтому вот этих предметов, которые использовались как оружие на видео мы не наблюдаем, как мы не наблюдаем и какого-либо иного насилия, и вот эта самая видеозапись, она, видимо, и послужила тем самым ключевым доказательством для принятия решения судом апелляционной инстанции, потому что никаких других доказательств судом не исследовалось, кроме этой видеозаписи.
- Антон, расскажите, пожалуйста, что случилось тем злополучным вечером, ночью?
Антон Мамаев до последнего не верил, что его осудят
Фото: Личная страничка героя публикации в соцсети
Мамаев:
- Это был обычный вечер. В общем, дело было очень простое. Мне предложили купить скутер по цене ниже его рыночной цены и, соответственно, с целью заработка я заинтересовался. В тот вечер, если мы говорим именно про 3 сентября, я был в этом гараже…
- 3 сентября – это именно тот день, когда запись эта была сделана?
Мамаев:
- Да, я как раз про это и говорю. Я там был, мы обсуждали этот вопрос.
- А с кем вы были там?
Мамаев:
- Я был с Василием Сероштановым и еще с одним товарищем. Товарища зовут Илья, это все на следствии я указывал. Но этот Илья вообще в разговоре не участвовал, он в машине сидел.
- А со стороны тех товарищей кто был?
Мамаев:
- Со стороны якобы потерпевших, Попкова и Малова, в тот вечер было шесть человек. О чем они изначально указали в своих показаниях, а через некоторое время они показания поменяли и сообщили о том, что их было якобы двое там.
Орлов:
- Они забыли про четверых человек. Когда они подавали заявление о возбуждении уголовного дела, кстати, стоит отметить, что они подавали заявление о краже, то есть, речи не шло ни о каком разбойном нападении, никакого там оружия не было, никакого насилия они не указывали. И когда они давали объяснения по этому заявлению, они сказали, что с ними там еще было двое их коллег и еще двое строителей с соседней стройки. Так вот, когда уже дело дошло до следствия, они про этих коллег забыли и они говорили, что они там были вдвоем.
- Поясним немного подробности этого дела. По версии потерпевших, получается, что Антон на них нападал в течение полутора месяцев. 3 сентября он пришел, забрал у них мопед, и только 16 сентября он вернулся, в пять утра вытащил этого Малова из кровати, который находился в этом же гараже, и потребовал подписать договор купли-продажи. Кто не в курсе, может быть, не знает, что этот договор можно составить от руки где угодно, хоть у себя дома. Но этот Малов вместе с Антоном и Сероштановым – это установленные следствием лица – они поехали в пять утра, забрали документы у сестры Малова, а потом в семь утра прибыли к МРЭО, и там в Газели, где людям помогают составлять договора, они подписали договор купли-продажи. То есть, на глазах у посторонних людей, не участвующих в этом мероприятии…
Дмитрий Малов. Фото: vesti.ru
Мамаев:
- Прошу прощения, сделаю маленькую вставку. Помимо того, что просто посторонние люди, там полным-полно сотрудников этого МРЭО.
- То есть, это сотрудники полиции? Это все было в их присутствии?
Мамаев:
- Конечно.
- Со стороны обвинения был свидетель – та самая женщина, которая договор купли-продажи и оформляла. В суде вот что она сказала?
Мамаев:
- В суде она описала полностью всю ситуацию, но самое важное из того, что она сказала, - она рассказала, что Дмитрий Малов вместе со мной и Сероштановым все были в хорошем настроении. Дмитрий Малов шутил, рассказывал анекдоты, по нему было видно, что он рад этой сделке.
- Он прекрасно осознавал, что с ним происходит и где он находится?
Мамаев:
- Конечно. Самое главное, что она сообщила: она не увидела никакого давления на этого Малова с чьей-либо стороны, она сказала, что, если бы было какое-то противозаконное действие в его сторону, то никакого труда не стоило бы ему позвать на помощь этих сотрудников МРЭО.
- То есть, это был свидетель обвинения, это не ваш свидетель?
Орлов:
- Да. И тут, знаете, что еще очень важно. Малов говорил, что до визита в ГИБДД ему поставили синяк на скуле и у него был видимый порез на предплечье. То есть, он говорил, что у него эта рана кровоточила, что у него синяк уже был такой приличный, однако свидетель обвинения, которая оформляла договор купли-продажи сказала, что освещение в этом помещении было хорошее и никаких следов насилия – ни синяков, ни кровоподтеков, ни ран – она не видела. И если бы у нее было бы хоть малейшее подозрение на какое-то преступление, она бы никогда в жизни этот договор не оформила. И в суде первой инстанции она даже заявила, что она была очень удивлена, когда ее вызвал следователь и рассказал, в связи с чем. У нее даже мысли не было о том, что эта сделка может как-то так обернуться…
- Вот что сам Дмитрий Малов рассказал «Комсомольской правде» о том, как было дело:
«Говорил только он (Антон Мамаев — Ред.), с ним всегда присутствовал Василий – это второй осужденный по делу, тот человек, который при каждой встрече был с ним. Он как помощник, колясочку эту катал, сигареты ему подавал, телефончик – вот такие моменты. И были еще люди кавказской внешности, такого очень спортивного телосложения, в общем, очень недвусмысленно выглядящие. Потом, я знаю, что в очередной приезд были претензии высказаны председателю непосредственно, его там застали на месте. Я знаю, что председателю угрожали, и угрожали расправой. Тут же привязывали сюда семью, детей – мы всех найдем… Все это озвучивал Мамаев. Взяли с него обещание разыскать этого самого Михаила, который опять же с его слов должен был Мамаеву деньги. В общем, в процессе этих самых угроз прозвучала фраза – можем решить этот вопрос, как бы никого не будут убивать сегодня. Когда люди демонстрируют огнестрельное оружие, даже если это ненастоящее, очень не хочется проверять…».
- Скажите, а о каких лицах кавказской внешности идет речь?
Мамаев:
- Понимаете, если мы сейчас вам будем рассказывать все полностью, тут не хватит ни одного, ни двух эфиров. Смотрите, вот сейчас даже интересный момент. По поводу председателя, например…
- Имеется в виду председатель гаражного кооператива?
Мамаев:
- Да. Значит, Малов и Попков в своих показаниях дают то, что в одну из ночей, или вечер это был, не важно, они идут в этот гаражный комплекс и наблюдают ситуацию, то, что я иду и со мной мои какие-то якобы спутники, насильно тащат этого председателя в сторону машины. Вызывают этого председателя на суд. Его спрашивают – вас кто-то насильно куда-то тащил? Он говорит – нет. Но это – капля в море. Там полным полно вот этих противоречий, и они даже между собой не могли договориться…
- А вот этот Михаил, о котором идет речь, это кто?
Мамаев:
- С этим человеком у меня было общение, этот человек работал в этом гаражном комплексе. Но, понимаете, там настолько абсурдная ситуация. Вот с их слов. Они описали так. Что у Михаила был долг передо мной и якобы я этот скутер забрал за счет его долга.
- То есть, их скутер вы забрали за счет долга Михаила?
Мамаев:
- Да, да. Смотрите, они как-то связали этот долг передо мной… денежный долг действительно был у этого Михаила. Только никаких конфликтных ситуаций не было. Эти деньги он у меня занимал на определенное время и эти деньги он мне вернул. Вернул еще как бы за определенное время до всей этой ситуации. Но они, значит, историю придумали такую, что якобы я у них забрал за его долг.
- А этого Михаила кто-то пытался вызвать на суд, спросить его мнение?
Мамаев:
- Все данные давали. Но тут важный момент в том, что многих свидетелей суд не вызвал.
- Суд или следствие?
Мамаев:
- Суд.
Орлов:
- То есть те строители, те, которые с ними (потерпевшими — Ред.) были 3 сентября, об этом говорят сами потерпевшие, они это подтвердили в суде, что да, действительно, с ними еще было четверо человек. Так вот, их никто ни на следствии, ни в суде не допрашивал.
- А оружие следствие обнаружило?
Мамаев:
- Конечно, нет. Как оно может быть обнаружено, если его нет? Смотрите, суть дела элементарная. Эти люди, в частности, Малов, предложил мне купить скутер.
- А откуда он вас вообще знал, этот Малов?
Антон - единственный кормилец в семье.
Фото: Личная страничка героя публикации в соцсети
Мамаев:
- С Михаилом он работал, я приезжал туда и так мы познакомились. Вся суть такая. Мне предложили купить скутер. Малов, Попков и вся эта компания, которая работает в этом автосервисе, они любители злоупотребить алкогольными напитками. Соответственно, таким людям как бы некогда работать, зарабатывать деньги и, соответственно, у них частые финансовые проблемы. Поэтому то, что мне предложили купить скутер и сказали, что, если вот кто-то прямо в ближайшее время готов купить, то мы сделаем хорошую скидку, удивления никакого во мне не вызвало. Через несколько дней, когда я действительно посмотрел цену таких скутеров, я подумал, что, если они еще готовы, то я куплю и перепродам дороже, потому что они мне предложили его купить на 40-50 тысяч дешевле его рыночной цены. Все. 3 сентября уже приехал туда, чтобы узнать, в силе это или нет, может быть, они отрезвели и передумали? Я приезжаю, они говорят – все в силе, все нормально. Я этот скутер попросил, его сфотографировал, выставил в интернет, показал мастеру, который разбирается – ну, чтобы проверил техническое состояние, потому что, может быть, меня хотели обмануть, то есть, может быть, на самом деле его техническое состояние настолько плачевное, что он даже и этих денег не стоит. Но мастер посмотрел и сказал, что действительно…
- Мастер по фотографии посмотрел?
Мамаев:
- Нет, нет, вживую. Я этот скутер ему пригнал. Уже когда я выставил объявление в интернет, пошли звонки, я увидел, что люди интересуются, что действительно можно продать, мне позвонил очередной человек, сказал, что я завтра хочу приехать и посмотреть и, если он мне понравится, то я прямо сразу же его готов купить. То есть, я был полностью уверен, что все получится. Я поехал и уже оформил сделку с этим Маловым. То есть, я купил у него и ждал человека, который позвонил мне по объявлению, чтобы этот скутер тут же продать.
- А где сейчас этот скутер?
Мамаев:
- Этот скутер я перепродал. Я его перепродал через две недели после того, как купил. И полиция все это время ко мне не приходила. Но через два дня после того, как я его продал, ко мне пришли сотрудники полиции.
- А вы не знали, что на вас заявление написано 16 сентября?
Мамаев:
- Конечно, нет. 16 сентября они написали заявление, утверждая, что этот скутер я забрал еще 3 сентября. 2 октября этот скутер я продал, и только где-то 4 или 5 октября ко мне пришла полиция и сообщила, что на меня написали заявление. Тут я уже поехал в отделение, ничего не понимая абсолютно, и мне в отделении уже сказали, что Дмитрий Малов написал заявление, и еще вместе с ним как-то в список потерпевших записался Дмитрий Попков. Я задавал этот вопрос – ну, хорошо, Дмитрий Малов, он хозяин скутера, но каким образом здесь оказался Дмитрий Попков? И вот они объясняют, что якобы тоже в его адрес поступали угрозы.
- А договор купли-продажи вы предъявили?
Мамаев:
- Конечно, все предъявил.
- И ПТС у вас уже был на руках?
Мамаев:
- Да. Мы юридически все сделали чисто, как делается каждая нормальная сделка. Они говорят, что скутер забрал я 3 сентября, по-настоящему сделка состоялась 16 сентября где-то в восемь утра, а заявление они написали 16 сентября в 11 часов вечера.
- Антон, вы в руках пистолет можете держать?
Мамаев:
- Да, конечно, нет. Вы представляете, сколько пистолет весит? Моя болезнь, по крайней мере, на сегодняшний день уже люди что-то о ней знают. Тут не надо даже углубляться в эту болезнь, чтобы понимать, что пистолет я не могу ни одной, ни двумя, ни тремя руками держать, если бы у меня было три руки. Смотрите, они утверждают, что там присутствовал пистолет, что там присутствовал нож, что там присутствовало физическое насилие.
- Давайте сообщения начнем зачитывать. «Я так понимаю, что правду мы ни от той, ни от другой стороны не узнаем». «А почему бы всех участников конфликта не проверить на полиграфе?». Вы бы согласились, Антон?
Мамаев:
- Конечно, а почему нет? Только я боюсь, что они не пойдут на это.
Семен (звонок слушателя):
- Здравствуйте. Я из Москвы звоню. Я вот слушаю, и мне кажется, что обе стороны чего-то не договаривают. Как мне видится, какая-то такая пацанская история произошла… Я читал до этого, что с этими ребятами, которые написали заявление, у вас были какие-то отношения, что они хотели арендовать ваш пляж, вы провели какую-то работу, в итоге они вас кинули… И вот я предполагаю, что вы просто пытались вернуть какие-то свои деньги через этот скутер. Потом, возможно, они передумали, решили, что это слишком и побежали писать заявление.
Мамаев:
- У вас немного искаженная информация, потому что деловые отношения у меня были не с ними, а с этим Носковым Михаилом. А с ними у меня не было отношений. И они об этом не говорят, что у нас были какие-то с ними отношения. Я предлагаю просто ориентироваться на те факты, которые у нас есть. Это видеозапись, это свидетели, все эти факты показывают, что никакого преступления не было. Они (потерпевшие — Ред.) говорят, что там был пистолет, был нож, было избиение. Через какое-то время появляется видеозапись. На этой видеозаписи разве видны какое-то оружие, какое-то насилие? Если вы интересовались этим делом, то вы эту видеозапись тоже просматривали. Там же понятно, что мы стоим, общаемся, разговариваем, там нет никакой даже конфликтной ситуации. К сожалению, вот нет звука, но даже визуально там понятно, что конфликтной ситуации никакой нет.
Запись с камерывидеонаблюдения
Семен:
- Вы знаете, для меня по-прежнему ничего в этой истории непонятно… Но я просто поделюсь своим наблюдением, что для того, чтобы угрожать, не обязательно делать какие-то действия. Человек, которого знают, за которым кто-то стоит, его могут бояться и без всяких маханий кулаками.
- В принципе, конечно, такое может быть, что Антон – главарь какой-то банды, который всем ходит и угрожает. Но этого в суде не прозвучало. Почему следствие тогда не докопалось до истины? Найдите тогда всех участников банды, а там, получается, что два человека – Антон и его помощник Василий. В пользу Василия выступали даже сами потерпевшие, они приходили на суд и говорили, что он вообще не виноват, он нам ничем не угрожал. Они просили его отпустить сами. Получается, Антон сам лично себе банда. Человек, который не может держать в руках пистолет и даже кружку с чаем. Вот эта абсурдность и возмутила все общество. То есть, следствие проведено неквалифицированно.
Орлов:
- Знаете, тут еще есть такой казус. То, что следователь, он вот этих двух неустановленных соучастников, которые вот эти тени на видеозаписи, как позиционируется, он взял и выделил в отдельное производство. То есть, из уголовного дела в отношении Антона и Василия Сероштанова эти две тени были удалены. А ведь именно эти тени, по словам потерпевших, и держали в руках оружие и щелкали затвором. Но следователь вместо того, чтобы этот момент как-то расследовать, он их объявляет в розыск и выделяет в отдельное производство. Но оружие, которое ни Антон, ни Василий не держали в руках, оно в деле Антона остается. То есть, лица, которые его держали, ушли, а оружие осталось. И Антона все равно продолжили обвинять именно в разбойном нападении с применением оружия.
- «Я считаю, что Антона подставили. Но кому это выгодно? Что сам Антон может сказать по этому поводу?» - спрашивает наш слушатель.
Мамаев:
- Я попытаюсь вам объяснить так. Для меня вся эта история до сих пор как кошмарный сон. То есть, я оказываюсь в тюрьме за преступление, которое я не совершал. Что происходило в этом СИЗО, об этом можно написать целую книгу, какие там мучения я испытывал. Я там оказывался при смерти несколько раз.
- Подследственные как приняли ваше появление?
Мамаев:
- Да там у всех были огромные глаза, все были в шоке.
Орлов:
- Даже у руководства СИЗО, они просто не знали, что делать.
- Так что насчет подставы?
Мамаев:
- Вот представьте, меня оттуда вытащили, сейчас произошел этот апелляционный суд. Но правды я до сих пор не знаю. У меня миллион вариантов в голове. И реальные, и какие-то сказочные. Но вы поймите мое состояние… ну, правда, я не знаю. Конечно, понятно, что меня кто-то подставил, если меня осудили за преступление, которое я не совершал. Но кто и почему меня подставил – намеренно, целенаправленно или нет – я этого не могу сказать. Но я точно знаю, что дорогу я никому не переходил. Образ жизни у меня совсем другой. Я воспитываю дочь, я семейный человек. Я помогаю детским домам, организовываю благотворительность. Я жил нормальной своей спокойной жизнью. Мы жили своим миром. Мой мир – это была моя семья. Все. И тут просто на ровном месте я попадаю в эту кошмарную историю. И я не знаю, кому это было надо. Я бы понимал, если бы я кому-то мог что-то плохое сделать, но чем я мог плохое сделать? Моя работа заключается в развлекательных мероприятиях. Моя деятельность – это благотворительность. Если кто-то разозлился на меня за то, что я детям помогаю из детдома – может быть, вот только это?
- А у вас, что, своя контора по организации праздников?
Мамаев:
- На данный момент мы занимаемся сейчас пляжем. И у нас на этой пляжной территории все направлено на отдых.
Звонок слушателя:
- Одно непонятно – какая мотивация у судьи и следователя? Потому что деньги – маловероятно, это удовольствие очень дорогое. Тогда что? Почему были приняты эти решения? Сам приговор чего стоит – это первое. А второе – и это очень важно – насколько я знаю, по закону, Антон, человека с вашей патологией, даже в случае железобетонного признания вины, не должны были отправлять в места лишения свободы.
Мамаев:
- Да, моя болезнь входит в список болезней, с которыми по закону нельзя находиться под стражей.
- Простите, а что по этому поводу в приговоре было сказано?
Орлов:
- В приговоре есть один абзац – то, что судья, к сожалению, сославшись на приказ, который уже 13 лет не действует, пришел к выводу, что то заболевание, которое Антон сообщил, оно не относится ни к препятствующим содержанию под стражей, ни к препятствующим отбывание наказания. Поэтому пришел к такому выводу и заменил меру пресечения и избрал наказание в виде реального лишения свободы. Хотя действительно тот срок, который запрашивал прокурор – 6 лет – и тот срок, который назначил суд, он по закону допускает считать это наказание условным…
- Получается, что судья сослался на норму, которая была отменена 13 лет назад?
Орлов:
- Да, он сослался на приказ, который определяет список болезней, препятствующих отбыванию наказания в виде лишения свободы.
- А патология Антона, получается, 13 лет назад в этот список вошла?
Орлов:
- Она тоже туда на самом деле входила, но там не был написан буквально диагноз, а было общее родовое заболевание нервной системы, куда, если покопаться и разобраться, в том числе, входит и заболевание Антона. Но в 2004 году этот приказ утратил силу фактически в связи с принятием постановления правительства, которое уже определило список заболеваний, где заболевание Антона четко фигурирует. Даже указан код заболевания по международной классификации болезни.
- Вы вообще жаловались на это решение судьи?
Орлов:
- Нет.
- Почему нет? Ну, это же откровенно неподсудное решение.
Орлов:
- Понимаете, просто для того, чтобы жаловаться в коллегию, ну, во-первых, это вопрос очень тонкий, который требует проработки, а, во-вторых, для этого требуется, чтобы приговор, который судья вынес, был отменен. То есть, есть ряд правил, которые требуют для обжаловании в квалификационную коллегию судей факт отмены приговора, который судья вынес.
- То есть, если судья вынес заведомо неподсудное решение, но оно вступило в законную силу, то судья прав, получается?
Орлов:
- Да, он формально, безусловно, прав, потому что его приговор судом вышестоящей инстанции отменен не был и как бы предмета для жалобы, получается, нет.
- Вообще тот приговор, который сейчас вынесен Мосгорсудом, он несколько экзотический, насколько я понимаю. Там степень тяжести совершения преступления заменена с тяжкого на средней тяжести, но при этом второй осужденный вообще никак не почувствовал это на своем приговоре.
Мамаев:
- Смотрите, на самом деле мы все с большим нетерпением – я, моя семья, близкие, и особенно родные Василия Сероштанова, ждали этого дня. Потому что были уверены, что, изучив все материалы дела, невозможно оставить наказание. Тут понятно, что должен быть оправдательный приговор. И, значит, в день суда я думал, что все, вот сейчас несколько часов и весь этот кошмар закончится, Василия также отпустят, да. Но суд только на словах потерпевших оставляет приговор практически в силе.
- Александра (гражданская жена Антона — Ред.), как вы с этой ситуацией справились, где находили силы, когда Антон находился в СИЗО?
Александра:
- Находила силы я еле-еле, честно, потому что у меня было просто понимание того, что, если мы сейчас сдадимся всей семьей, то есть, это родители Антона, а также я, Антону это только навредит. Поэтому приходилось где-то сдерживать свои эмоции, лишь бы поддержать родителей. Потому что труднее всего – я не говорю про Антона и про Василия – это было им. Особенно маме. Ну, в общем, тяжело было. Очень.
- По ощущениям, у вас сейчас присутствует такое чувство облегчения на лице, понятно, что любимый рядом, но есть ощущение, что закончилось все?
Александра:
- Нет, такого ощущения нет. Абсолютно.
Мамаев:
- Вот этот апелляционный суд для нас был просто вторым ударом на самом деле. Когда уже мы как-то подумали, что скоро все это закончится, у нас второй удар произошел. Вот как я это вижу. Судейской системе проще загубить человеческую жизнь – это я говорю про Василия Сероштанова – чем признать свою ошибку. Ладно, я, то есть, мне оставили судимость и заменили наказание на штраф, но я живу, я со своей семьей, я с близкими, но Василий-то остался там. А за что? Если сами потерпевшие даже сказали, что к нему у нас претензий нет, он вообще в сторонке стоял, он ничего не делал. Но судейской системе, получается, проще человеческую жизнь загубить, потому что она ничего не стоит для них, чем признать свою ошибку. И сейчас этот человек и его семья страдают. Все.
- Что можно сделать сейчас для спасения Василия?
Мамаев:
- Я не знаю, что можно сделать… Я раньше тоже знал, что где-то это происходит, этот беспредел происходит, но всегда думал, что это где-то далеко. Но, оказывается, может оказаться любой на этом месте. Поэтому, мне кажется, здесь надо как-то народу подниматься, подключаться.
- Вы довольны тем, как народ поднялся и подключился, чтобы вас вытащить?
Мамаев:
- Да, конечно, я благодарен всем за то, что спасли мою жизнь, за то, что спасли мою судьбу, за то, что спасли мою семью.
- Антон, спасибо вам большое. Надеемся, что у нас с вами будет приятный повод еще раз здесь встретиться. За вашей судьбой и судьбой Василия Сероштанова будем очень внимательно следить.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Жертва инвалида-"грабителя" Антона Мамаева рассказал, как тот вымогал у него деньги
Вопрос, как судья Сергей Галкин мог отправить в тюрьму такого тяжелого больного, не проявив ни малейшего снисхождения, — одна сторона этого дела. Есть и другая. Общественность поднялась на защиту Мамаева, и все в один голос утверждают — не мог он совершить приписываемое ему преступление. Что же произошло, за что судили Мамаева и Сероштанова (подробности)
Антон Мамаев, инвалид, которому лишение свободы заменили на штраф: Я разочарован приговором суда
3 августа в Мосгорсуде рассматривалась апелляция на приговор осужденным за грабеж Антону Мамаеву и его подельнику Василию Сероштанову. Суд оставил приговор в силе. Но Мамаеву арест заменили штрафом. Василий же отправится в колонию (подробности)