Алексей Бешкарев: Его окружала аура протеста, опасности, рок-героизма и питерской богемности

Если в комнате было полно людей, но не было Бориса, то вновь приходящий обязательно спрашивал: «А где все?». Фото из личного архива Бориса Суранова в соцсети Facebook.ru

Фото: соцсети

Безвременная кончина журналиста Бориса Суранова стала настоящим потрясением для многих хорошо его знавших людей. Известный преподаватель, кандидат филологических наук, однокурсник покойного и колумнист "Комсомолки" Алексей Бешкарев поделился своими воспоминаниями о Борисе.

С утра увидев в своей ленте портреты Бориса и слова соболезнования, сначала подумал, что я все еще сплю. Ведь вот еще недавно он писал какие-то смешные посты, рассказывал истории о том, как в 90-е выдвигался в Госсовет и как недавно был тронут до слез при виде бабушки в очереди к кассе супермаркета... Не верилось. И до сих пор не совсем верится. И, как всегда, накатывают воспоминания.

Мы учились на одном курсе на филологическом факультете. Он был старше нас, 16-17-летних на пять лет – для того возраста огромная разница. У него за спиной уже были работа, подпольная издательская деятельность, организация фестивалей. Его окружала аура протеста, опасности, рок-героизма и питерской богемности. Довольно скоро мы все дружно стали копировать его интонации, характерные словечки и жесты. Я до сих пор иногда подмечаю их в себе.

Он был интеллектуалом, и в студенческие годы не было лучшего времяпровождения, чем сидеть с ним в одной компании в клубах табачного дыма, слушать под доносящиеся с кассет голоса Боба Марли или Дмитрия Ревякина рассуждения Бори о творчестве Достоевского и Феллини. Он мог мимоходом сказать: «И тогда я спросил у Гребенщикова» или «Вчера звонил Летову», нисколько не кичась своими знакомствами. Он был невероятно компанейским, и каждый считал его своим другом. Ему легко прощались вредные привычки, сложный характер и снисходительная ирония. Если в комнате было полно людей, но не было Бориса, то вновь приходящий обязательно спрашивал: «А где все?»

В конце 90-х – начале 2000-х фамилия Суранова, произнесенная на какой-нибудь питерской культурной тусовке, сразу повышала твой статус. Его знали, кажется, все.

Он часто говорил, что не хотел бы жить долго. Его и правда трудно было представить себе постаревшим. Слишком нестандартный и шебутной. Кажется, он просто не вписался в наступившие времена непроглядной серости. Жалко, конечно, что так рано ушел: рок-н-ролла в жизни теперь станет гораздо меньше.