Рижская киностудия готовится отметить 70-летний юбилей

В августе Рижской киностудии исполняется 70 лет. Фото: с сайта kinomuzejs.lv

В одном из павильонов Рижской киностудии 23 апреля состоялась встреча с Рене Арманд, дочерью кинорежиссёра и сценариста Павла Арманда. Встреча была приурочена к 116-летию одного из основоположников советского латвийского кинематографа и одновременно к 70-летию самой Рижской киностудии.

Довольно смелое начинание исполнительного директора Рижской киностудии Инты Канепаи, поскольку наследие Советской Латвии сегодня у нас не в чести. К 70-летию Рижской киностудии, которую Канепая со товарищи подняла из финансовых руин, решено провести ряд мероприятий мемориального характера. Встреча с Рене Арманд — первое в их череде.

— Пять лет назад я взялась обеспечить непрерывность работы Рижской киностудии, — сказала, обратившись к собравшимся ветеранам латвийского кино и журналистам, Инта Канепая. — Я свою задачу выполнила — киностудия работает, и это единственный свободный в настоящее время павильон, где мы могли собраться. А в августе киностудии исполняется 70 лет.

На встречу с Рене Арманд пришли такие мэтры, как режиссёры Янис Стрейч и Роланд Калныньш, оператор Мик Звирбулис и многие другие деятели латвийского кино, а так же журналисты. Их ждали разномастные стулья и кресла из реквизитного цеха, гостеприимно расставленные полукругом.

— Вы выбрали себе стулья, и я рада заявить, что все они, взятые из разных фильмов Рижской киностудии, стабильны, как и сама киностудия. Она освободилась от долгов и предоставляет услуги по кинопроизводству, — подчеркнула Канепая, после чего представила «старинную подругу» киностудии Рене Арманд и предоставила ей слово.

Рене Арманд — дочь Павла Арманда, внучатая племянница Инессы Арманд. А сам Павел Николаевич Арманд, участник Гражданской войны в России, советский кинорежиссёр, сценарист, которого в 1946 году направили в Ригу возрождать кинопроизводство в Латвийской ССР. И он его таки возродил, явившись фактическим создателем Рижской киностудии. Армандом сняты такие ставшие классикой отечественного кинематографа ленты, как «Весенние заморозки», «За лебединой стаей облаков», «Повесть о латышском стрелке». Учениками Арманда считаются Леонид Лейманис и Янис Стрейч.

Рене Арманд показала уникальные документы, принадлежавшие её отцу экземпляры сценариев первых послевоенных латвийских фильмов, напечатанных типографским способом на латышском и русском языках. Среди них сценарий картины «Возвращение с победой» (1948), на которой Павел Арманд был занят в качестве второго режиссёра. С неё-то всё и началось. Это был первый послевоенный фильм с участием профессиональных латышских актёров, которых подбирал именно Павел Арманд. А на его картине «За лебединой стаей облаков» начался «бурный роман» Артура Димитерса и Вии Артмане, во время съёмок они и поженились. Но рассказ Рене Арманд был о последних годах жизни отца:

— Я сознательно обозначила тему нашей встречи «Павел Арманд. Последний год жизни. Последний фильм». Я сейчас пишу книгу об отце, рабочее название которой «По ту сторону экрана». Сегодня 23 апреля — день рождения Павла Николаевича Арманда. Он его никогда не праздновал. Родившись в 1902 году, отмечал день Петра и Павла, который приходится на 12 июля. Было только одно исключение — 23 апреля 1962 года, когда в рижском Доме кино на ул. Даугавас, 8 праздновали его 60-летие. Он ужасно этого не хотел. Но пришли кипы телеграмм на адрес Дома кино, адресованные моему отцу.

© Павел Николаевич Арманд.

Рене Арманд назвала ряд известных имён — Янис Иванов, Любовь Орлова, Марк Бернес, Ольгерт Крастыньш, Вия Артмане, Артур Димитерс, и тут же зачитала несколько поздравительных телеграмм:

«Дорогого Павла Николаевича, моего крёстного отца в кино, прекрасного человека, режиссёра, автора замечательной песни «Тучи над городом стали» обнимаю, желаю многих лет жизни и больших успехов в жизни. Марк Бернес»;

«Поздравляю нашего режиссёра с великим юбилеем. Желаем доброго здоровья и много работы. Вия Артмане и Артур Димитерс»;

«…Поздравляю дорогого друга, зачинателя недооценённого до сих пор советского экспериментального кино в 1922 году. Вера Строева»;

«Дорогого друга сердечно поздравляем. Пусть вас никогда не покидает душевная нежность к людям, значит вы всегда будете творчески молодым. Эраст Гарин и Хеся Лакшина».

— Поэтому, наверное отца называли на Рижской киностудии «Папиньш» (латышское papiņš — папуля, папочка), — поведала Рене Павловна. — У него была душевная нежность к людям. Однажды ко мне подошёл Виктор Лоренц, у которого была очень трудная судьба. Его отец был видным латышским социал-демократом в довоенной Латвии, а самого его немцы мобилизовали во вспомогательные части СС («Это были gaisa uzraugi (воздушные наблюдатели)», — уточнил с места Янис Стрейч), он прошёл через фильтрационный лагерь в Комсомольске-на-Амуре, но поскольку никакой вины за ним не было, его довольно быстро отпустили, он приехал в Ригу, начинал здесь как актёр, втянулся в кино, мечтал поступить во ВГИК по направлению от республики, но ему его не давали. «А ваш отец, — сказал мне, тогда 18-летней девушке, сам Лоренц, — специально настоял, чтобы собрали комиссию и сказал там такую речь, что я заплакал, и мне дали это направление. Я считаю себя обязанным Павлу Арманду».

И вот, на следующий день после этого прекрасного юбилейного вечера, на который приехали делегации от разных киностудий, где успел поработать Павел Арманд, отец подал заявление о выходе на пенсию. При нынешней дирекции Рижской киностудии он бы на пенсию не ушёл. А тогда у него начались проблемы, его стали оттеснять. Так, он был вынужден на середине отказаться от съёмок фильма «Баклан» (он же «Альбатрос» и «Домик в дюнах»). Отец решил уйти из кино.

Я была в восторге! Отец поступил в моё полное распоряжение. Полгода я наслаждалась тем, что папочка дома: мы с ним гуляем, он со мной занимается, музицирует, пишет какие-то мемуары, рассказывает мне о своей жизни. Эту идиллию прервал междугородний звонок. Звонили с Беларусьфильма. По поручению худрука Беларусьфильма Владимира Владимировича Корш-Саблина звонила его жена Надежда Владимировна Бриллианчикова (первая жена Зощенко). Она просила отца перенять фильм «Москва — Генуя». Мол, только вам могу доверить, передала слова Корш-Саблина его супруга. Сам он не мог работать из-за болезни.

Сценарий был им принят к постановке, но надо было дорабатывать сценарий и снимать сам фильм. Дело в том, что сценарист Алексей Владимирович Спешнев до сих пор писал только в соавторстве. Он был киноначальником, и у него были большие связи, которыми Спешнев пользовался, чтобы проталкивать сценарии, а «Москва — Генуя» был его первым самостоятельным сценарием. В архиве МИДа ему выдали документы по Генуэзской конференции 1922 года, на которой советская дипломатия одержала первую убедительную победу, заставив себя признать. Чичерин тогда подписал Рапальский договор с Германией. Но нужно было доработать все остальные линии — лирическую, гражданской войны. Вот и обратились к отцу, как к её участнику. И отец тут же забыл о том, что решил оставить кино. Он забыл обо всём, и на другой день они с мамой выехали в Минск.

Фильм снимался на протяжении 1963 года в Бердянске, Севастополе, Ялте и Риге. Именно в Риге снимались кадры заседания самой конференции и монтировался фильм. Монтаж уже подходил к концу, когда у Павла Арманда случился инфаркт, что неудивительно; последствия жизни в блокадном Ленинграде. Завершать монтаж, тонировку и озвучание картины пришлось уже сценаристу, который воспользовался этим обстоятельством, чтобы выставить в титрах своё имя в качестве постановщика («при участии В. Корш-Саблина и П.Арманда»).

По словам Рене Арманд, «удар был нанесён такой силы, что отец вскоре умер». Павел Арманд скончался 16 августа 1964 года. Его хоронили 19 августа на Лесном кладбище в Риге. Народу было мало, все были в разъезде, но «пришла кипа телеграмм». От «автора» картины «Москва — Генуя» соболезнований не поступило. Справедливость восстановить семье Павла Арманда тогда так и не удалось.

— Люди кинематографа знают, чей это фильм. Их невозможно обмануть. Но в прокат картина вышла под чужим именем, — сказал Рене Арманд. — Как мне потом рассказали, судьба его покарала. Когда фильм получил Государственную премию Белорусской ССР, Спешнев построил в Переделкино дачу, и в том же году она у него сгорела. А на старости лет ему пришлось пережить самоубийство дочери.

Фильм «Москва — Генуя» нам показали, правда, без титров, дабы не нарушать ничьих авторских прав (в нём заняты такие актёры, как Людмила Хитяева и Ростислав Плятт). Воздержусь от оценки его содержательной стороны, его художественных достоинств и недостатков. Это продукт своего времени со всеми присущими началу 60-х увлечениями и заблуждениями. Но обращает на себя антивоенный пафос картины, актуальный для нас и сегодня. А основная идея вложена в уста советского наркоминдел Чичерина: «Мы не скрываем, что тот, кто первым откажется от нелепых претензий к России, получит и наибольшие выгоды от торговли и от сотрудничества между нами».

Корреспондент попросил Яниса Стрейча охарактеризовать роль Павла Арманда в развитие латвийского кинематографа.

— Я причисляю его к числу основоположников латышского классического кино: это Вилис Лапиниекс, создавший до войны «Сына рыбака» (её потом прокатывали во всём Советском Союзе как картину, снятую в Советской Латвии, хотя это было не так), и вслед за ним появился Арманд, который уже после войны начал снимать латышских актёров на латышском материале. Он очень полюбил Латвию, её историю, открыл много имён (Занбергс, Артмане) и сделал три незабываемые картины. Тут он нашёл хороших друзей, но пришёл этот несчастный 1959 год, который выбил почву из под ног, разрушил его планы сделать экранизацию «Времён землемеров» и снять картину о создании Рижского латышского общества, о национальном пробуждении латышей. Всё это рухнуло в 1959 году, — сказал Стрейч.

Он не видит никаких принципиальных различий между русским и латышским советским кинематографом. По его мнению, тогдашнее латышское кино было таким же советским:

— Таково условие. Постулат социалистического реализма: искусство должно быть национальным по форме и социалистическим по содержанию. Так оно и было. Тут вам и классовая борьба и немного сфальсифицированная история латышских стрелков. Но мы на это не смотрим, поскольку в картинах Арманда преобладают национальный характер, национальные герои и героика.

По словам Стрейча, кино — это фабрика и рынок, производство, которое создаёт базу, возможность для съёмок. После войны латвийское кино включилось в систему советского кино и его огромного кинопроизводства.

— Мы создавали кинопродукцию. Производство и рынок определяли все наши приёмы, наш киноязык. Надо было всё время придумывать что-то новое, чтобы не надоесть зрителю, — сказал режиссёр, — поделился Стрейч.

Поговорили и о сегодняшнем дне латвийского кино.

— Для масштабного кинопроизводства нужна фабрика, филиал какого-нибудь огромного киноконцерна, — заявил Стрейч. — Рижская киностудия была составной частью огромного киноконцерна. В СССР действовало 500 тысяч киноустановок, стационарных и передвижных. Тогда даже самая плохая картина окупала в прокате все затраты на её производство. Министерство финансов СССР выделяло Госкино на производство кинокартин около 100 млн рублей, от 300 тысяч до миллиона рублей на одну картину, а прибыль от кинопроката доходила до миллиарда рублей. Вот такая рентабельность! Тогда можно говорить о расцвете кино. Тогда появляется и конкуренция. Это рухнуло вместе с советским государством. Не только у нас, но и в самой России. В России процветают только сериалы. Без настоящего рынка кино — это искусство для искусства.

Что касается собственно Рижской киностудии, то, как утверждает представитель предприятия Арманд Либертс, киностудия работает, сохранив за собой съёмочные павильоны и другие технические помещения.

— В прошлом году мы вышли из процесса правовой защиты, выполнив план по погашению долгов перед банками и придя к соглашению с владельцами земли. Наше акционерное общество является правопреемником Рижской киностудии, созданной в 1948 году в результате объединения хроникально-документальной студии и студии художественных фильмов, — сказал предприниматель.

На вопрос, каков сегодня объём производства Рижской киностудии, Либертс ответил:

— Как известно, после 2014 года все наши планы сотрудничества с Россией приостановились, потому что даже при лично хороших отношениях, российские компании, снимающие фильмы с участием госфинансирования, не могут ехать в Латвию и снимать тут. Точно так же, как в России запретили бы снимать фильмы с участием латвийского госкапитала. Это, конечно, большая проблема. Сейчас мы сдаём наши павильоны под съёмку ТВ-шоу. Местные производители не могут себе позволить снимать в павильонах, поскольку декорации стоят огромных денег, которых у них нет. Те, кто мог бы заплатить за это, находятся, к сожалению, в России.

По словам Либертса, Рижская киностудия располагает оборудованием для киносъёмок (осветительные приборы, звукозаписывающая аппаратура, комплекты объективов), но не стремится создавать конкуренцию крупным студиям с гораздо большими ресурсами. Конкурентным преимуществом Рижской киностудии являются павильоны, оснащённые специальными мостиками. Основным партнёром Рижской киностудии сейчас выступает латвийское телевидение.

— Да, в России снимается кино и частным образом, — говорит Либертс. — Но если частная кинокомпания решится приехать в Латвию, сделает декорации в нашем павильоне, что, конечно, дорого, а потом выйдет так, что одному актёру запретят въезд в Латвию даже без объяснения причин — он нам не нравится — проект сразу обвалится. Ситуация непрогнозируемая. Слишком высокий риск. Думаю, пока политическая ситуация не разрешиться, частные кинокомпании из России в Латвию не приедут.

Но это не помешает Рижской киностудии отпраздновать своё 70-летие. Намечен цикл памятных мероприятий, первым из которых стала встреча с Рене Арманд. А на очереди дня другое мемориальное событие.

— Рано об этом говорить, но мы хотели бы вспомнить звукооператора Игоря Яковлева. Ведь кино без звука — это немножко другое кино. Игорь Яковлев, как и Янис Стрейч, и Гунар Пиесис, и Герц Франк, и все наши любимые режиссёры и вообще все работники Рижской киностудии, которых было очень много, достоин нашей благодарной памяти, — сказала по секрету Инта Канепая журналистам.

Автор: Александр Малнач

журналист Baltnews.lv