«Снаряд летел – а мы его догоняли»: Как девушки Кировского района работали в МПВО

Бойцы МПВО на вахте. Ленинград, 1942-1943 годы. Пересъемка: Тимур ХАНОВ

«МЫ ВСЕ ДЕРЖАЛИСЬ»

Больше трети снарядов и бомб, которые враг сбросил на Ленинград, обрушилось на Кировский район: он был ближе остальных к линии фронта. Весной и летом 1942-го в районе набрали два «женских» батальона МПВО – 345 и 346, в каждом – по 200-500 человек.

– В них были строители, саперы, медики, пожарники, минеры и взвод управления, – вспоминает Евгения Матвеевна Бобылева.

В Кировском районе набрали два «женских» батальона МПВО – 345 и 346. Фото: Из архива Елены Пожарской. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Когда началась война, Евгении Матвеевне было 17 лет. Во взвод управления, разведчиком, девушка пришла добровольно. А прежде ее и родных эвакуировали из прифронтовой полосы из Автова на Петроградскую сторону.

– В первую зиму помню голод, помню, как воду доставали в подвалах, – рассказывает Евгения Матвеевна. – Чай пили с глицерином, потом, думали, голова треснет. Голод есть голод. Мы в МПВО держались: нас подкармливали. Мы все держались... Мать с сестрой работали на заводе. В 1942-ом сестра и отец, который был с нами в Ленинграде, умерли. Их просто свезли на кладбище и положили в сарай (тогда складывали умерших, словно дрова, а потом хоронили). Мы даже не знаем, где они похоронены. Скорее всего, в братской могиле на Серафимовском.

Женским делом война сделала и прокладку трамвайных путей, и разбор домов, и тушение пожаров. Фото: Из архива Елены Пожарской. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

«Девушками в серых ватниках» бойцов МПВО называют потому, что форму им выдали только спустя год после призыва, когда они приняли присягу. Сами они называли себя вышковыми.

– Когда начинался обстрел, мы не прятались: бежали к зданию, в которое попало, и сообщали в штаб, – вспоминает Бобылева. – Дежурили на вышках с вечера до утра или целый день до вечера.

ВЫШКА №1

Людмила Пожарская в 1941-ом окончила девятый класс, на лето устроилась телеграфисткой в почтовое отделение. В ноябре начался новый учебный год, но продлился он всего месяц. 17-летней девушку призвали в июле 1942-го.

Отец Людмилы сражался словом и делом на фронте, а сама Людмила держала оборону внутри блокадного кольца. Фото: Из архива Елены Пожарской. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

– Когда все мужчины повымирали или отправились на фронт, начали призывать девушек, делалось это через военкоматы. Хочешь, не хочешь, а идти надо. Маме предлагали или на торфразработки, или в МПВО, – рассказывает дочь Пожарской Елена. – Мама попала во взвод наблюдения и разведки 346-го батальона. Пост, который ей определили, находился на крыше ДК имени Горького. До сих пор там сохранилась одна из двух будок. Пост назывался «вышкой №1».

Красноармейцем Пожарская стала, едва окончив девятый класс.

Фото: Олег ЗОЛОТО

Отец Людмилы, журналист Николай Пожарский, сражался словом и делом на фронте. А сама Людмила держала оборону внутри блокадного кольца. О дежурствах на крыше дома культуры – самого близкого к фронту и работавшего всю войну – Пожарская рассказывала неохотно.

– Самая работа начиналась во время налетов и обстрелов, – рассказывала Людмила Николаевна газете «Кинонеделя Ленинграда» в 1984-ом. – Все – в убежище, а мы – наблюдатель и телефонист – на вышку. В задачи наблюдателя входило следить за тем, где в его районе упал снаряд или бомба и немедленно передавать сведения в штаб. Я обязана была, что называется, объяснить каждый выстрел, для того, чтобы в штабе знали, какую дружину – пожарную или медико-санитарную – высылать и куда именно. Понятно, что надо досконально знать свой район, да и общегородские ориентиры тоже.

На крыше ДК имени Горького сохранилась одна из двух будок «вышки №1».

Фото: Олег ЗОЛОТО

В редкие свободные часы Людмила с другими девчонками ходила в ДК в кино или на постановки (так, например, выступал Театр музкомедии, единственный в Ленинграде проработавший всю блокаду). Там же, на танцах, уже после войны, девушка познакомилась с будущим супругом. И там же потом проработала полжизни, в том числе администратором. Демобилизовали Пожарскую 28 августа 1945-го.

БЛОКАДНЫЙ ЖЕНСКИЙ ХОР

Марию Михайловну Алексеенко (в девичестве Алексеева) война застала в парке, когда она с друзьями каталась на лодке. Все товарищи сразу направились в военкомат и без раздумий пошли добровольцами: мальчишки – на фронт, в Кировскую дивизию (где вскоре они и погибнут), девчонки – Маша Алексеева, Тоня Лебедева и Женя Степанова – попали в 31-ю медико-санитарную роту 346-го батальона.

– Мы были сильно огорчены этим: нам хотелось на передовую, – рассказывала Мария Михайловна до того, как ее сразил инсульт. – В июле-августе наш личный состав помогал в эвакуации заводов, организаций, детей в тыл. Мое боевое крещение пришлось на 10-11 сентября 1941-го: был обстрел Кировского завода, приходилось оказывать помощь раненым, и ранения были тяжелые – в живот, в голову, в ноги. После увиденного кружилась голова...

В послевоенные годы девушки искали сослуживиц и вели картотеку.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Осенью 1941-го команды МПВО не спали сутками, настолько щедро город поливало бомбами и снарядами. К весне состав пополнили молодыми девушками. А летом 1942-го при штабе МПВО Ленинграда организовали ансамбль художественной самодеятельности. При нем собрали женский хор, в который вошла и Мария.

– Впервые выступили 2 ноября 1942 года. Как песня поднимала боевой дух! – рассказывала Алексеенко. – До конца блокады наш хор дал 500 концертов.

Работающий, ДК имени Горького был самым близким к фронту. Фото: Из архива Елены Пожарской. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Только Мария Михайловна оказала помощь более сотни раненых, причем 23 человека вытащила из-под завалов. В сентябре 1943-го в одном из очагов сильного обстрела Алексеенко спасла 15 человек.

Пока позволяло здоровье, Мария Михайловна возглавляла Совет ветераном МПВО Кировского района и держала связь между сослуживицами. Затем записи стала вести Пожарская, которой не стало год назад. У ее дочери хранится целая картотека, альбом и тетради с именами и краткими биографическими справками девушек. На сегодня известно, что из двух батальонов в живых остались четверо.

ПЛАТОЧЕК В ГИМНАСТЕРКЕ

Женским делом война сделала и прокладку трамвайных путей, и разбор домов, и тушение пожаров. И все это – практически голыми руками.

6 декабря 1943-го девушек из МПВО послали на Турбинную улицу пилить дрова. Вдруг обстрел. Четверо девушек погибли сразу. А вот 24-летняя Прасковья Нилова выжила, но осталась без обеих рук. Всю свою жизнь она провела в специнтернате и скончалась в 2003 году.

На сегодня известно, что из двух батальонов в живых остались четверо.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Еще одна девушка – командир отделения разминирования Вера Турунова – потеряла при разминировании железной дороги ногу. Произошло это накануне ее дня рождения в 1944 году.

– Девушки гибли, – вздыхает Елена Пожарская. – На фабрике «Равенство» на Промышленной улице тоже была вышка, не знаю, районная или относящаяся к предприятию. И мама рассказывала, что однажды во время обстрела она загорелась. Приказа спуститься не было. Крик был слышен до проспекта Стачек... В конце концов, девушки завернулись в тулупы и бросились вниз.

Минеры подрывали опасные здания: заталкивали взрывчатку в металлические трубки и подкладывали под конструкции, что ради безопасности нужно было разрушить. Некоторым пришлось поработать даже надзирательницами.

Все девушки награждены медалями «За оборону Ленинград» и «За победу над Германией» и Орденом Великой Отечественной войны.

Фото: Анна ПОСЛЯНОВА

Кончилась блокада, кончилась война. А «хозяйки города» продолжали хлопотать: девушки из Кировского района разбирали завалы в Петродворце и восстанавливали Ленинград.

– Во время разминирования в районе деревни Кондакопшино одна девушка узнала среди погибших своего мужа, – рассказывает Елена Пожарская. – Он погиб в начале войны. А она нашла его после снятия блокады по платочку в гимнастерке.

Все девушки награждены медалями «За оборону Ленинград» и «За победу над Германией» и Орденом Великой Отечественной войны II степени.

ДОСЛОВНО

Татьяна Ивановна СИБУЛ, 96 лет:

– Я отучилась в техникуме, поступила в институт. Началась война. Устроилась на работу делопроизводителем, была связана с пропиской, с военкоматом. Наша семья – мама, папа, сестра – жила неподалеку от Красненького кладбища, у нас был деревянный дом. Оставалась в городе и семья папиной сестры.

Когда нас эвакуировали из Кировского района на Петроградскую сторону, дом весь сломали, едва уехали. У нас не было ни еды, ни документов: домовую книгу отправили на растопку. Я продолжала работать в Кировском районе.

Татьяна Ивановна служила во взводе управления.

Фото: Артем КИЛЬКИН

28 декабря на Дороге Жизни убили зятя, он там служил. 30 декабря умер папа. А потом с Петроградской стороны пришла мама и сказала, что умерла сестра (ей было 11). Я попросила сделать для нее гроб. Пока ходила в военкомат, пришла – а гроба нет: утащили. Бабуля, которая меня иногда приглашала к себе, потому что жить в Кировском районе мне было больше негде, посмотрела и спросила: «Все умерли?». Я ответила: «Нет, мама еще жива». Она сказала: «Никуда тебя не отпущу, пойдешь и замерзнешь по дороге».

Домой, куда нас эвакуировали, я добралась только 3 февраля. Там не осталось ни живых, ни мертвых. Мама получила карточки и исчезла. Я отправилась на Обводный, где жили родственники. Но там тоже никого не оказалось. Солдаты сказали, что все оттуда выехали, а обходить дома я побоялась: долбанут – и ничего не останется. Маму я так и не нашла...

В блокаду Татьяна Ивановна потеряла практически всю семью. Фото: Из архива Татьяны Сибул. Пересъемка: Артем КИЛЬКИН

Вернулась на работу, взяла с собой некоторые вещи – шкаф да кровать: на тележке много не увезешь. А потом меня взяли в МПВО, во взвод управления. Снаряд летел – а мы его догоняли. Летела бомба – а мы и бежали за ней. Стояли на вышках, некоторые там и погибли. Ну, а мне не повезло, чтобы я умерла...

Бомбы, снаряды... Ну, много их не поймаешь. А поймаешь – значит, сам пропадешь. Многие остались без рук, без ног.

Голодными мы не были: нас кормили и первым, и вторым. Но работы было! Помогали в огороде (огород был у Красненького кладбища). Учились машины водить, учились пожары тушить. Пилили дрова, чинили топоры и тяпки, таскали раненых. Все делали сами, ведь были молодыми, сильными, здоровыми, да еще и с обедом.

До сих пор Сибул хранит фотографии сослуживцев.

Фото: Артем КИЛЬКИН

Учились стрелять на животе, на спине, так и эдак. Пока учились, мне пальто прострелили. Дырка. Чем чинить? Кто-то, кто рядом жил, принес заплатку. Починила. И потом все хорошо было...

Меня демобилизовали в сентябре. В День Победы занимались обычными делами: работы много было. Но праздник был, все очень радовались, что остались живы. Никогда это не забуду. Сколько ни живу – не забывается.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Стражи ленинградского неба: Когда не стало мужчин, в МПВО призвали женщин

Разработка МПВО, или Местной противовоздушной обороны, началась с постановления Совета народных комиссаров 1932 года. К началу Великой Отечественной войны всесоюзная система МПВО подошла, подготовленная советско-финской войной. В Ленинграде уже развернули 143 стационарных медпункта и организовали 1 117 бомбоубежищ, обучили около 133 000 бойцов МПВО (из них свыше 14 000 – в участковых командах, 45 000 – на объектах, 20 000 – в формированиях служб, 49 000 – в группах самозащиты, 3 000 – в дружинах Красного Креста) и просветили население в вопросах противовоздушной и противохимической защиты (подробности)

«Шли на минные поля и не знали, вернемся ли»: Девушки МПВО очищали пригороды от мини на руках выносили раненых

Девушки-герои были в МПВО всех районов города: в войну быть героем стало обычным делом. Анастасия Яковлева из 334-го батальона зимой 1941-1942 годов лично разыскала и пристроила в детские дома 15 беспризорников и больных детей. В больницы за годы блокады она доставила больше сотни человек (подробности)