Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Звезды2 апреля 2020 15:30

Эмиль Золя действительно угорел

180 лет назад родился ну очень скандальный друг Тургенева и Сезанна
180 лет назад родился Эмиль Золя

180 лет назад родился Эмиль Золя

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

Помните шуточку Костика в «Покровских воротах», где развеселый и молодой актер Олег Меньшиков обращается к наивной героине актрисы Елене Кореневой:

- Людочка, вы слышали новость: Эмиль Золя угорел! Выключайте конфорки!

Все детство мне казалось, что это безумная фантазия: посмеялся молодой историк над доверчивой медсестричкой. Ан нет: Эмиль Золя действительно умер в Париже после того, как отравился угарным газом. Официальной версией была неисправность дымохода. Но общественное мнение склонялось к тому, что имело место убийство: некий трубочист сознался, что специально заблокировал дымоход.

Это для нас сегодня Эмиль Золя (в лучшем случае) – представитель литературного натурализма. Кто-то, чьи книги живут на дальних пыльных полках библиотек. В девятнадцатом веке Золя был мишенью для карикатур, источником скандалов, человеком, смакующим (по мнению критиков) порок в своих романах. Он пытался в реальной жизни перевоспитывать проституток, был журналистом, другом импрессионистов и, также, сотрудничал с российским журналом «Вестник Европы», куда регулярно отправлял «Парижские письма». Общался с Иваном Тургеневым.

Исключительная история: в России он стал популярным еще до того, как стал знаменитым во Франции, что признавала даже дочь Золя. А уж когда он стал знаменитым, и тиражи его книг стали раскупаться в день выхода, сын рано умершего итальянского инженера развернулся по-богатому красиво. Купил себе домик в Медане, недалеко от Парижа. В письме к Флоберу называл его крольчатником, но вел себя как завзятый русский помещик: все время пристраивал что-то, не особенно заботясь о стиле, пока не создал из «крольчатника» замок. Поместье.

«Ни дня без строчки» - позолоченная табличка на латыни в огромном кабинете поддерживалась двумя статуями. Кресло эпохи Людовика XIII (да-да, того самого, которого обманывали то кардинал Ришелье, то Бекингем) стало местом работы за огромным письменным столом. Где-то висели откровенные подделки, где-то – рыцарские доспехи. И постоянно рядом были писатели-художники-друзья-нахлебники. Человека из детства Золя, Поля Сезанна, это привело в состояние замешательства в момент визита: он не мог понять ни наличия подобной толпы, ни того, откуда что взялось. А потом они рассорились напрочь, Золя и Сезанн, поскольку писатель создал роман «Творчество», а Сезанн увидел в нем себя и обиделся.

Тоже очень по-русски: Чехов и Левитан разругались после рассказа «Попрыгунья». В романе у Золя художник, импрессионист, постоянно отвергнут публикой. И, хотя в главном герое многие видели прежде всего Эдуарда Мане, есть и пересечения с фразами детского приятеля. Например, Сезанн когда-то обещал поразить Париж с помощью яблока. А Золя съязвил и вложил в уста персонажа фразу: «Одна-единственная свежо написанная морковь произведет переворот в живописи».

Но глупо думать, то это импрессионисты заплатили трубочисту, чтобы он заблокировал дымоход у Золя. Детективная была ситуация, с делом Дрейфуса (дело о шпионаже в пользу Германии французского офицера еврейского происхождения), которое Золя считал сфабрикованным и написал об этом статью «Я обвиняю». Обвинял он президента в потакании военному клану. После статьи писателя приговорили к сроку за клевету, но он успел уехать в Англию.

Представьте себе только, сколько движения! Дрейфусары и антидрейфусары ссорились даже в России. Многие мечтали отомстить Эмилю Золя. Человеку, который мог описывать и выливание шампанского в рояль в романе «Нана», и роды на дерюжке в процессе приготовления обеда для мужа между схватками (в «Западне»). Персонажа, заколовшегося ножницами, разборки в прачечной, страшную смерть куртизанки от оспы… А про выставку Эдуарда Мане Золя писал так: «Глаза привыкали к новому без их ведома». Мне лично сейчас хотелось бы, чтобы глаза, без нашего ведома, чаще удивлялись бы старому. Может, и научились бы чему-то. На карантине.