Запад не ждал от нас поступка. Думал — схавают, как раньше

Кинорежиссер, телеведущий Тигран Кеосаян

Фото: Иван МАКЕЕВ

Где у нас во власти засели враги и почему жесткие выражения не идут Дмитрию Медведеву, но подходят Марии Захаровой? Об этом политобозревателю «Комсомольской правды» Владимиру Ворсобину рассказал известный режиссер и ведущей телепередачи «Международная Пилорама» Тигран Кеосаян.

«РЕБЯТА, КАКОЙ Я САТИРИК?!»

- Тигранся Кеосаян — он вообще кто? Режиссер, сатирик…

- Тихо-тихо. Давайте, на режиссере остановимся.

- Вы не хотите называться сатириком?

- Меня жизнь с детства сталкивала с великими людьми, которых можно назвать сатириками. Григорий Израилевич Горин, Аркадий Михайлович Арканов, Михаил Михайлович Жванецкий. Поэтому когда меня начинают представлять: актер, - опять по той же причине я говорю: «Ребята, какой я актер, какой сатирик или какой я телеведущий даже?» Невзирая на то, что я веду программы уже 30 лет...

- Согласен. Тем более что упомянутые вами сатирики современный юмор скорее не одобрили бы… Скривились бы, думаю.

- Не знаю, времена-то другие, все другое. Считаю, что катастрофа начинается, когда мы начинаем говорить – «а, вот в наше время». Нет плохого или хорошего времени, ты или выпадаешь из него, или продолжаешь его чувствовать. Отлично помню конец 80-х, истерический съезд кинематографистов (именно с него началась идеологическая перестройка и развал страны). Там провозгласили: «надо делать новое кино…» И великие режиссеры, мэтры, которые снимали «6 июля», «Чайковский», «Сережа», начали пытаться снимать сплошную «Маленькую Веру», хотя не чувствовали нового времени, не понимали.

Поэтому когда говорят: вот кино, музыка, песни раньше были, а сейчас дерьмо… Да, наверное, так (с высоты нашего опыта). Значит, время сейчас такое, именно это нужно ныне живущим.

- Да, время уж больно странное. Я теперь даже не знаю, кто из вас больше сатирик – вы или Дмитрий Медведев? Мало кто из вас подбирает слова…

- В кино, в театре есть такое выражение – органично или неорганично. Мне кажется, если касаться выражений последних месяцев Дмитрия Анатольевича - не очень. Не свойственная ему лексика. Но это не значит, что я с ним не согласен.

- Может он играет в Тиграна Кеосаяна?

- Но Тигран Эдмондович Кеосаян никогда не пытался отвечать за массы, я всегда говорил о своем отдельно взятом мнении. Кто-то с ним согласен, кто-то нет. Какой я в жизни, такой я и на телеэкране… А Медведев правее Папы Римского, ну, жестко, очень жестко…

- Жестко даже для вас? Это достижение.

- А что? Я вообще нежный…

«МЫ ДОШЛИ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ»

- А как вам риторика нашего великолепного представителя МИД Марии Захаровой с ее крепкими выражениями, тоже, видимо, идущими прямо от ее дипломатической души?

- Захарова как раз органична! И потом, я вас отлично понимаю – вы оперируете дипломатической школой Бестужева, Горчакова. Только это все закончилось. Если вы играете в покер, а с вами - в ростовскую каталку, вы проиграете. Вы просите еще две карты, а вам говорят – да у нас уже «молодка», причем, вне очереди. С нами так играли с 1991 года, как было выгодно им. Они знали, что мы не влезем в Мексику, но мы знали, что и они не влезут в Прибалтику или на Украину. Прибалтику мы проморгали — эту волну расширения НАТО. Но Украина, она ментально едина с Россией, исторически. Они и не ждали от нас поступков. Схавают – думали они.

- А сейчас, выходит, у нас реваншизм?

- Никакого реваншизма. Мы дошли до последней черты (это наша русская привычка) – и началось то, что началось. И, конечно, должна меняться риторика. Знаете почему? Потому что во времена Киссинджера, как рассказывал мне очень известный дипломат, человека с интеллектом Блинкена не подпустили бы даже раскладывать бумажки на переговорах. Дипломат этот, кстати, помнил еще Добрынина и Громыко.

«ВО ВЛАСТИ ЕСТЬ ВРАГИ»

- А шутить о политике в наше время не опасно для здоровья?

- Думаю, нет. Сатира для меня это тоже оппозиция. Потому что без оппозиции страны быть не может. И власти не может быть. Вопрос заключается в целях, которые ставит оппозиция.

- Любая настоящая оппозиция хочет смены власти.

- Может быть. Но ты должен прийти к власти, чтобы что? Именно это «что» - является целью. И если оппозиция хочет вернуть меня в то, что было уже три раза в 20-м веке – баррикады, кровь, гражданская война – я бы их сам привлек к суду. Для меня правильная оппозиция - которая хочет сделать, чтобы у нас не было, как там. Она хочет сделать, чтобы у нас было лучше, чем там. Чтобы не было врагов. Например, вот при Борисе Николаевиче Ельцине, покойном, мне было противно и стыдно жить. И я согласен с общим вектором, который проводит сегодняшний Верховный главнокомандующий.

- Вы упомянули врагов – это кто?

- Они есть даже во власти.

- Их много?

- Не знаю. Но мы же постоянно говорим - тут провал, тут недостает, мало беспилотников. И я хочу понять – эти люди непрофессионалы или они имели какую-то заинтересованность? Наверное, это следственные органы должны разбираться. Военная операция обостряет все.

- Вам-то можно говорить «война»?

- Нет, мне тоже нельзя нарушать. Но я считаю, что война идет с Западом. А на Украине идет спецоперация.

«РЕБЯТА, ВЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИТЕ, И Я ВАС НЕ ЛЮБЛЮ»

- Как вы относитесь к тем, кто не любит ваше творчество.

- С большим количеством из них мы знакомы. Я никогда не забуду, как один из лидеров протестного движения спросил меня: «А почему ты не с нами на Болотной?» Я говорю: «Во-первых, я не люблю толпы - мысль теряется, начинаются декларации. И есть еще одна проблема – я же вас всех давно знаю. Помню, что ты говорил три года назад, что этот говорил пять лет назад, что месяц назад мы пили вместе…». Надо делать то, что ты делаешь, и хрен бы с ними со всеми…

- А насчет творчества?

- Был случай на «Кинотавре». Так исторически сложилось, что кинокритики меня не очень любили, именно в силу того, что я всегда говорил словами Льва Николаевича Толстого, что литературный критик это неудавшийся писатель. И называл я их нежно «моя прелесть». Я привез фильм (который, кстати, получил приз чуть ли не за режиссуру, Марк Анатольевич Захаров был председателем жюри), а «Кинотавр» в 2000-м - это, между нами, большая пьянка. Утро. Пресс-конференция. Они, все эти освещенные Бергманом и Пазолини люди, с бодуна, и я тоже. Тяжело всем. Я говорю: «Ребята, вы меня не любите, я вас не люблю. Ну, чего мы будем друг друга мучить? Зато меня любит зритель. Я из вас двоих выбираю зрителя. Я ответил на ваши вопросы?» И мы, поаплодировав друг другу, разошлись, они пошли пиво пить, и я ... в общем, пошел туда же.

Послушать разговор Тиграна Кеосаяна и Владимира Ворсобина в эфире Радио «Комсомольская правда» можно здесь.