Композитор Аркадий Островский: «Нельзя стать известным артистом, если твоя фамилия Кобзон!»

60-е стали порой расцвета Аркадия Островского

Фото: фотохроника ТАСС.

«УТЕСОВ МЕНЯ НЕ ОТПУСТИТ»

Отец Аркадия Островского был настройщиком музыкальных инструментов и обладал необходимым для этой работы абсолютным слухом. Который перешел по наследству и к сыну: он с самого раннего детства, следя за работой отца, угадывал и называл все ноты. В пять лет для него потрясением стало выступление симфонического оркестра, приехавшего в Сызрань с гастролями (Аркадию был виден из зала только дирижер, и он решил, что тот с помощью палочки сам извлекает звуки из воздуха). Когда мальчику было семь, его стали учить игре на фортепиано. Потом заболела мать, и семья переехала к родственникам в Ленинград (там врачи были лучше); денег было мало, и юному пианисту пришлось учиться на кузнеца (!). Но долго он не выдержал, и в 16 лет поступил в Центральный музыкальный техникум.

В юности работал во многих музыкальных коллективах, колесил с концертами по СССР, а потом случайно, в поезде, познакомился с директором джаза Леонида Утесова. Аркадий с женой возвращались с юга, где ему ничего не заплатили за концерт. Денег не было даже на еду. Попутчик их накормил и оставил несколько купюр, Аркадий прямо в дороге что-то сыграл ему на аккордеоне, а через несколько дней был зачислен к Утесову аккордеонистом и вторым пианистом.

Для 26-летнего музыканта это был огромный успех: Утесов в те годы был суперзвездой. И в его джаз-оркестре Островский проработал семь лет, во время войны разъезжая по фронтам и давая концерты перед бойцами. А когда музыканты находились в столице, жили в гостинице «Москва». И, в целом, условия у Утесова были очень комфортные: деньги, успех, занятость… Но Островскому стало в этом комфорте тесно, и он принял решение с джаз-оркестром распрощаться.

Его сын вспоминал: «Это был мучительный уход. Не было никакой уверенности в успехе самостоятельной композиторской жизни на вольных хлебах. Вот что писал он маме - это письмо чудом сохранилось: «Меня в оркестре любят, ценят, у меня хорошее положение, твердый заработок, в конце концов – это наш лучший оркестр, и Утесов – это Утесов!!! Я пианист, аккордеонист, дирижер, я оркеструю, пишу фантазии, Утесов поет мои песни – что еще надо, с какой стати уходить в никуда, никакой я еще не композитор, что мы будем есть и пить, где жить? Да и почему, нельзя продолжать писать песни и у Утесова; кстати - он меня и не отпустит».

Однако жена Аркадия Ильича настояла: надо уходить, пусть даже в никуда. Потому что перспектив в джаз-оркестре нет. Утесов рвал и метал, не желая отпускать Островского. Потом, когда он ушел, предлагал вернуться. Но поздно: Аркадий Ильич уже написал композицию «Над великой рекой» и песню «Комсомольцы - беспокойные сердца», которая выиграла конкурс на лучшую песню о комсомоле, проводившийся к 30-летию ВЛКСМ. Его приняли в Союз композиторов. А Утесов спустя много лет хладнокровно утверждал, что сам «указал Островскому путь», предложив пуститься в одиночное плавание, и «подарил его всем» в качестве композитора.

Композитор Аркадий Островский

«Я ПРИДУМАЛ ПСЕВДОНИМ - БУДЕШЬ ЮРИЙ ЗЛАТОВ!»

Островский всегда ревниво относился к своим песням. Однажды они с композитором Марком Фрадкиным отдыхали в Крыму - в разных санаториях. Фрадкин пригласил приятеля в гости. Тот с супругой поехал к нему на катере. И пришел необыкновенно мрачным. Фрадкин вспоминал: «Я спрашиваю: «Аркаша, что такое, что случилось?» - «Ты понимаешь, сели мы с Матильдой на катер, поплыли, они запустили динамик, и всю дорогу - только твоя «Морзянка» и ни одной моей песни». Он был обижен и расстроен абсолютно как ребенок. Мы его еле утешили, да и ужин помог. Вот в этом он был весь».

Впрочем, не стоило Островскому так уж переживать: он написал достаточно хитов. В начале 60-х вся страна заслушивалась песенным циклом «А у нас во дворе» (за первой песней, «А у нас во дворе есть девчонка одна», последовало несколько «сиквелов»: «И опять во дворе», «Я тебя подожду», «Вот снова этот двор», «Детство ушло вдаль»…) Это был как бы диалог влюбленного юноши и девушки, причем за девушку пела Майя Кристалинская, а за юношу - Иосиф Кобзон, для которого Островский на эстраде стал «крестным отцом».

Будучи студентом Гнесинского училища, юный певец очень хотел познакомиться с уже знаменитым композитором, и звонил ему домой: «Беспокоит вокалист Кобзон!» Жена Островского, Матильда Ефимовна, всячески отбивалась от молодого дарования, но в конце концов устала и позвала к телефону мужа… И в результате тот отдал Кобзону и его другу, певцу Виктору Кохно, песню «Мальчишки».

А потом Иосиф Давыдович вспоминал: «Аркадий Ильич Островский вывел меня впервые на сцену Колонного зала и объявил: «А сейчас мои песни исполнят молодые, талантливые, но пока еще не артисты, а студенты Института Гнесиных Виктор Кохно и Юрий Златов». Я смотрю на сцену и не понимаю, что делать. Виктора Кохно Островский объявил правильно, а мое имя забыл что ли, или спутал с кем. А он показывает, мол, чего застыли — выходите на сцену. Мы вышли. Спели. В кулисах подхожу к композитору: «Аркадий Ильич, Вы забыли мою фамилию?» - «Да ты что! Я тебя поздравляю! Я просто тебе придумал псевдоним. Будешь Юрий Златов». - «Аркадий Ильич, это нечестно. Как я своей маме в глаза посмотрю? И как я ей скажу, что имя, которое она мне дала при рождении, Вы изменили?» - «Ты рискуешь. С этим именем ты никогда не будешь известным артистом. Никогда!..» Но Кобзон не сдался и сохранил свою фамилию.

Еще одним хитом Островского стала песня «Спят усталые игрушки», которая с 1964 года звучала в каждом выпуске программы «Спокойной ночи, малыши». Текст для нее написала актриса Зоя Петрова, которая профессиональной поэтессой себя не считала, но на досуге сочиняла отличные стихи. Островский с ней дружил и предложил написать несколько строчек для детской передачи (мелодию он сочинил буквально за пять минут, в большой спешке). В 80-е Петрова добавила к тексту еще один куплет, «В сказке можно покататься на Луне…» - потому что режиссер Александр Татарский сделал пластилиновую анимационную заставку к передаче, и та получилась слишком длинной.

60-е стали порой расцвета Аркадия Островского. «Пусть всегда будет солнце», «Песня остается с человеком», «Как провожают пароходы? Совсем не так, как поезда…» (композитор сам добавил к тексту Константина Ваншенкина припев «Вода, вода, кругом вода», после чего Ваншенкин говорил: «Стихи в этой песне мои, а вода - Островского!») Наконец, он написал для Эдуарда Хиля вокализ «Я очень рад, ведь я наконец возвращаюсь домой», который несколько десятилетий спустя прогремел в интернете как «Трололо».

В 1967-м он написал для Хиля еще и песню «Подари мне лунный камень, подари мне лунный свет», которая стала одним из последних его хитов. Как писал его сын, Михаил Островский, в 60-е Аркадий Ильич жил на износ. «Как потом говорил мне [композитор Серафим] Туликов: «У Аркаши отсутствовал инстинкт самосохранения». Популярность отца росла. Телефон разрывался. Поездки. Концерты. Радио. Телевидение. Отец с трудом дорывался до рояля. И всё это на фоне набиравшей силы болезни, которую отец не хотел замечать…»

Аркадий Ильич страдал от язвы желудка, но, несмотря на обострение, решил поехать в Сочи на фестиваль «Красная гвоздика» (в конце концов, этот фестиваль был назван в честь его песни!) И в Сочи случилось прободение язвы, приведшее к внутреннему кровотечению. Его пытались спасти местные врачи, на помощь к ним выехала бригада из столицы. Но спасти не успели. Аркадий Островский умер 18 сентября 1967 года, в возрасте всего 53 лет.

СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ

Безумства Кологривого, 10-летие Олимпиады в Сочи и развод Харламова: главное за неделю на ТВ (подписывайтесь на наш подкаст)