Леонид Рошаль: Кадры - это первая проблема, которую надо сегодня решать в России

Ведущая – корреспондент «Комсомольской правды» Елена Ионова.

Ионова:

- В Издательском доме «Комсомольская правда» проходит пресс-конференция на тему «Какие изменения нам ждать в здравоохранении?» в ближайшее время. Мы решили провести ее потому, что сейчас поменялось правительство и у нас новый министр здравоохранения. Впервые за долгое время министр здравоохранения - профессиональный врач. Какие изменения с этим связаны и чего нам ждать, мы сегодня спросим у нашего гостя, президента национальной медицинской палаты, директора НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонида Михайловича Рошаля. Пожалуйста, Вам слово.

Рошаль:

- Мне очень приятно вас видеть. Спасибо. Я приглашаю вас к активной работе… Если вам что-то не будет нравиться из того, что я говорю, начинайте кричать, стучать ногами… Чтобы у нас была беседа.

Национальная медицинская палата была инициативой проведения форума общероссийского. Вы были на форуме? Понравилось? Это необычный был форум. Потому что мы пригласили участвовать в этом форуме и Думу, и Общественную Палату, и профсоюз. То есть, представителей как бы гражданского общества, будем говорить. И поставили целый ряд довольно острых для здравоохранения вопросов – что мешает, что делать, куда идти и т.д. И форум нам было непросто организовать, потому что прежнее руководство министерства не очень одобряло проведение такого форума. Вообще оно не очень любило советоваться с гражданским обществом – говорю об этом открыто и прямо, это факт. Кулуарно решали многие вопросы и это было большой ошибкой. Если бы не так, может быть, было бы все по-другому даже и при этом министре, прошлом. Мы думали, что должно будет приехать где-то тысяча делегатов со всех регионов России, а заявку подали 2,5 тысячи человек. Потому что все чувствовали, что это будет не забюрократизированный форум, а форум, на котором мы дадим возможность выступить всем. Пожалуйста, было все открыто для разговора. И приехало более 2 тысяч делегатов и около 5 тысяч смотрели нас по интернету. Мы через сайт национальной медицинской палаты вели прямой репортаж с этого форума.

Что мы сделали организационного в отличие от других? Мы организовали интерактивное голосование. Когда каждый имел пультик, мы задавали довольно острые вопросы и люди могли совершенно спокойно, без боязни нажать любую кнопку. И когда 2000 нажимают эти кнопки, ощущение довольно мощное – понимаешь, где правда и где неправда, какие тенденции. Это по-настоящему демократичный был форум, он принял определенные решения. Мы его сейчас вывесили на сайте национальной медицинской палаты, посмотрите. Мы просим дать замечания и в течение 5-6 дней мы вывесим окончательную версию. Вопросы были очень интересные. Например, такой – хотите ли вы, чтобы ваши дети стали врачами? Как вы думаете, что ответили? 50 на 50 было ответов. Или такой вопрос – что вам мешает в работе: зарплата, административный нажим руководства, неустроенность, писанина? Знаете, что ответили большинство? Писанина. Вот этот огромный объем писанины, который сейчас свалился на нас в связи с модернизацией, с отчетностью, у врачей, особенно первичного звена, уже нет времени смотреть больных. Критиковались нормы приема на больного. Ну как там за 12 минут успеть посмотреть, записать, чего-то сделать. И многие другие вопросы. Ставились вопросы в отношении зарплаты – удовлетворяет или не удовлетворяет. Это глупый вопрос, конечно, ясно, что не удовлетворяет, да, но это было выражено конкретно. Говорили о страховании медицинских работников. Говорили о введении независимой профессиональной экспертизы – то, что продвигает национальная медицинская палата. Говорили о том, что нужно вводить в России непрерывную персонифицированную последипломную подготовку. И всем было приятно, что присутствовал руководитель комитета по охране здоровья Калашников, Яковлева, Дорофеев – депутат Госдумы, который туда прошел от национальной медицинской палаты через Народный фронт. Это наш человек, которому палец в рот не клади. И, конечно, если бы состав комитета по охране здоровья был сегодняшний, пять лет тому назад, мы многие законы не дали бы принять в том виде, в каком они были изданы. И по ОМС, и по лекарственному обеспечению, и по другим. Все торопились куда-то, торопились очень. И фактически первый закон, на котором споткнулся Минздравсоцразвития – это об основах охраны здоровья. Ох, как они проталкивали эти законы, как они управляли Думой. Этот проект закона единогласно при мне принял Комитет по охране здоровья – да, сказал, надо в неизмененном виде принимать. И только вступление Национальной медицинской палаты в Народный фронт и возможность напрямую сказать Владимиру Владимировичу – через шесть дней принимается закон, а там раз, два, три, четыре… нельзя принимать в таком виде закон. И он согласился с нами и сказал – правильно. Это очень важно для народа российского, давайте приходите в Думу и работайте. И вот мы пришли и фактически работали три месяца, круглые сутки, мы подняли всю страну. Мы получили 400 страниц замечаний к закону. И в результате внесли 109 поправок к закону. И первый раз показали, что медицинское сообщество это не какая-то масса такая, что положишь в ротик, то и проглотит. Нет. У нас очень много умных людей. Я все время рассказываю – в процессе обсуждения мы разослали проект закона по всей стране и получили из-под Владивостока, от какого-то сельского доктора, рецензию на этот закон, как будто писал министр… Народ у нас умный, с ним просто советоваться надо. Так, для близира, на сайте Минздрава замечания все писали, а кто их анализировал? Кто их анализировал? Механизма такого не было. И сейчас, надеюсь, изменится механизм взаимодействия Госдумы с медицинскими общественными организациями. Опыт показал, что это необходимо. И мы находим полный контакт. Был Калашников, да. Общественная палата была представлена. Профсоюз медицинских работников. Кстати, профсоюзные лидеры из регионов выступали очень хорошо. Представители были из всех регионов. Мы вообще хотели его провести 18-19-го, считая, что к этому времени будет у нас министр новый. Но тут немножко затянулось с формированием и министр не был назначен до этого. И мы пригласили Скворцову, которая пришла и выступила с докладом о своем видении перспективы, что она думает в плане образования и кадров. И была встречена очень хорошо. И представила на обсуждение, ей было интересно мнение сообщества на какие-то конкретные вопросы, которые она ставит. Она даже волновалась, как народ это оценит. Это очень хороший был признак. Когда она пришла, тоже многие спрашивали – а кто будет министром, кто может быть министром? Мы не знали, кто будет министром… Она среди замов единственный доктор. И то она была в ограниченных таких полномочиях. Департамент решал больше, чем замминистра. Но до этого были встречи с руководством страны и мы, гражданское общество, предлагали три кандидатуры на пост министра. В том числе и Скворцову. И мы рады, что это случилось. Правда, принадлежность к здравоохранению это не значит еще, что хороший министр. Вы помните, был Шевченко министром? Мы же выступали против Шевченко, который фактически, прямо говорю, ограбил министерство, построил себе этот пироговский съезд, там 150 или сколько миллионов долларов пустил на это дело, вместо того, чтобы помогать здравоохранению. Мы все это видели и активно выступали против этого. Здесь важно даже не кто, а что за человек. Скворцова из очень интеллигентной семьи и сама очень интеллигентная. Я даже не представляю, чтобы она орала, чтобы она была злая, чтобы она была мстительная. Это человек идей и дела. Она видит перспективу и то, что она говорила еще до этого, было прямо какой-то фантазией. Вот она говорит, что нужно разгрузить участки, надо уменьшить число больных на участках. Для того, чтобы врач мог нормально работать. Допустим, снизить нагрузку у педиатров с 800 до 600 человек, у терапевта с 1800 до 1500 человек. Мы тогда понимали посыл, но понимали нереальность этого в сегодняшних условиях. Потому что у нас сегодня кадров не хватает. Кадры – это первая проблема, которую надо сегодня решать в России. Мы объехали всю страну и скажу, что есть регионы, где 1-2 тысячи врачей не хватает. А в случаях, если мы уменьшаем число больных на участках, значит, мы увеличиваем число участков, значит, больше надо врачей. Но идея-то сама хорошая. Вот, например, она сейчас заявляет, что надо провести переаттестацию педагогических кадров – тех, кто учит и чему учит, насколько высока там квалификация. Но для нас важно то, что она умеет слушать. Это очень важно.

Все задают вопрос – она стала министром, а Голикова ушла в президентскую администрацию, да. И если она будет курировать социалку, включая здравоохранение, то будет конфликт. Я считаю, что будет конфликт. И сейчас как-то до конца, вот я следил там, что Песков говорит, что другие говорят, какое направление деятельности будет у Голиковой. Точно сказано, что она будет решать социальные вопросы Абхазии и Южной Осетии – то, что я прочитал. И надо, мне кажется, сегодня, прямо говорю, оградить новый Минздрав от совета. В правительство пришла Голодец Ольга Юрьевна. Это прохоровская воспитанница, потом она получила подготовку в Москве – Москва это государство по социальным вопросам. Она твердый, трезво мыслящий человек, социалку она знает, со своими убеждениями. И, мне кажется, вот эта пара – Голодец и Скворцова – они сработаются. Ольга Юрьевна, думаю, не будет мешать Веронике Игоревне решать профессиональные вопросы - а это вопросы министерства. За рубежом нигде министерство не занимается профессиональными вопросами. Они занимаются финансированием, общим направлением, стратегией министерства. А всеми профессиональными вопросами занимаются профессиональными организации. Вот сейчас я прилетел со съезда медицинской палаты Германии. Там выступал министр и говорил о политических вещах, но всю профессиональную работу – знание, лечение – занимаются профессиональные организации стандартизации, аттестации, сертификации, контроля за выполнением стандартов, протоколов. Там ведь регулирование профессиональной деятельности – то, что записано в Уставе национальной медицинской палаты, к чему мы идем. Это, если говорить по модернизации здравоохранения, вот это настоящая модернизация здравоохранения. Если мы переделаем всю вот эту подготовку и сделаем ее нормальной, бесплатной для каждого. Мы сейчас это уже отрабатываем и у нас профессор Баранов, он вице-президент Российской Академии меднаук и вице-президент национальной медицинской палаты, педиатр. И у нас Чучалин вице-президент тоже национальной медицинской палаты. Терапевт и педиатр. Мы сейчас будем делать пилотные проекты по ведению непрерывной персонифицированной подготовки педиатров и терапевтов. Дистанционной, подчеркиваю. Что такое дистанционная? Вот я был в Липецкой области и спрашиваю – а здесь есть что-нибудь медицинское? Да, говорят, есть – врач общей практики. Можно заехать? Заезжаем. Приехал – чистенько, светленько, все в халатиках беленьких. Сестры в колпаках накрахмаленных. Открываю дверь – там кабинет. Сидит сестра с компьютером, врач у монитора. Здесь сидит больной урологический, консультируется с урологом в областной консультативной поликлинике. Дают советы и записывают на прием, допустим, с 16.00 до 16.15. Никакой очереди нет. Я приехал потом в Липецк, пошел в детскую больницу – нет очереди, ликвидирована она сегодня… Я говорю про раздел, который сделали с областью. А поликлиника – это более сложный раздел, но там тоже можно работать. Эта система вся стоит где-то 25 миллионов вообще, на всю область. Но самое главное не это. Мы до этого год работали и думали, как нам подойти к дистанционному образованию. И вдруг этот доктор своими красивыми глазами смотрит на меня и говорит – я сейчас должна ехать на совершенствование и я должна заплатить там 8-10 тысяч. Я должна оторваться от семьи, от детей, от работы. Вот, говорит, у меня компьютер стоит, монитор стоит – организуйте мне дистанционно. И она на правильном пути. Мы это будем делать, это дистанционное образование. То есть, сейчас мы говорим о том, сколько раз в год, какие курсы, какая должна быть обратная связь. Не просто прочитал лекцию, а что усвоили, ответить на вопросы – это серьезная работа. Так за рубежом сделано. Немец приезжает на конференцию любую, а у него висит карточка банка. Он – чик – приехал… И в конце года он пишет отчет, врать ничего не может – известно, где он был и что он прошел. Мало того, что пишет отчет, он еще на следующий год должен написать план, чего он будет в следующем году делать. А у нас один раз в пять лет и чего и как, непонятно. Вот это, я скажу, что центральный вопрос. На меня обиделся кто-то, тоже в Твиттере, что я хочу, чтобы больных лечили в хлеву. На это я говорю, что хороший доктор и в хлеву вылечит, а плохому доктору… Вот что такое знания, что такое умение. Причем, уровень оказания помощи от зарплаты мало зависит. Если он хороший хирург, то независимо от того, сколько он получает, он встал к операционному столу, он все равно классно и профессионально сделает операцию, платишь ты ему 20, 40 или 100 тысяч. А в социальном плане это очень важно. Мы объехали сейчас всю страну и скажу вам, что невозможно, когда в одной стране доктор, выполняя один и тот же объем работы, в одном регионе получает 14 тысяч, в другом 40 тысяч, а где-то и 80 тысяч получает за такую же работу. Так может быть в одной стране? Когда подушевой норматив 7-8%, где-то 20, а где-то 35. Что за страна такая? Мы это все сказали Путину в глаза, когда приехали, что у нас социальная несправедливость. Что у нас нет социальных стандартов. А они должны быть в нашей стране. Что надо пересматривать межбюджетные отношения. Я понимаю, что очень тяжело, что непросто. Я бы не хотел быть на месте Минфина, когда надо распределять эти деньги, которые у нас. Потому что страна огромная и проблем у нас сколько… А здравоохранение стало более дорогое. Вот сравнивали с советским здравоохранением. В советском здравоохранении МРТ было? Нет. КТ было? Нет. УЗИ было? Нет. Стойки лапароскопические были? Нет. Комбайны лабораторные были? Нет. А обслуживание сколько всего этого стоит? Мы дорогие для государства. Но вместе с тем мы говорим – выделение на здравоохранение 3,7% от внутреннего валового продукта это позор. Прямо говорю. За последнее время, да, Путин решил добавить 460 миллиардов – мы никогда таких денег не получали, это очень здорово. Но тогда сейчас поднимется где-то до 4 там с чем-то. Но он обещал нам, что до пяти он поднимет сейчас. Мы говорим о 6%. И сейчас в решении форума мы это написали – 6%.

В каком-то регионе я спросил врачей, какая зарплата, с вашей точки зрения, сейчас необходима для врача и для медсестры? Медсестры это особая вещь, их надо холить и лелеять. Они сказали, что, если сейчас врач будет получать в среднем где-то 50-60 тысяч – этого достаточно. Мы все это сказали Путину тоже.

Еще в Общественной палате когда я работал, мы приняли решение о необходимости разделения Минздравсоцразвития на министерство здравоохранения и соц и труда. И наконец это сбылось. Разделение. Мы говорили о том, что руководить здравоохранением в сегодняшних условиях должен профессионал. И это тоже сбылось. Мы говорили о том, что необходимо поднимать роль гражданского общества. Мы сейчас работаем, чтобы на каждой территории была структура, состоящая из сестринской ассоциации, врачебной ассоциации, как юридические лица самостоятельные все, которые вместе объединялись бы в медицинскую палату конкретного региона. Мы должны это делать. В отличие от многих других, Национальная медицинская палата – это палата действий. Мы за два года своей работы ни копейки не собрали с организаций, потому что считали, что надо сначала показать работу, а потом. И мы сейчас доказали свою эффективность и дальше. Мы будем работать в этом плане. Не знаю, знаете вы или нет, что по нашей инициативе, например, заработная плата ординаторам и интернам увеличена в два раза. Сейчас мы работаем на необходимость оплаты на дому. Мы готовы к конструктивному сотрудничеству, мы не хотим войны. Вот многое сейчас будет зависеть от закона о саморегулировании профессиональной деятельности, над которым мы уже начали работать.

Вопрос от газеты «Метро»:

- Почему вас не назначили министром здравоохранения? И чего бы вы на этом посту точно никогда не стали бы делать?

Рошаль:

- Я бы не был бы министром здравоохранения, когда б меня назначили, а назначил бы Веронику Игоревну Скворцову сразу. И не повторял бы ошибок прошлого. Надо учиться на чужих ошибках.

Вопрос от «Комсомольской правды»:

- Вы говорили об усовершенствовании образования врачей. А что вы думаете о медицинском образовании в мединститутах? Не может ли медицинская Национальная палата взять под свое покровительство мединституты и как-то разделить это с Минобразования? Что вы думаете по поводу того, что произошло во втором Меде в прошлом году и как готовятся наши врачи?

Рошаль:

- Читайте Скворцову, ее выступление у нас на форуме было посвящено этому кадровому вопросу, которая оценила неудовлетворительно состояние подготовки нашего врачебного состава. Ну, не на двойку, но с проблемами. И нашли пути, каким образом попытаться исправить это положение. Вся программа будет пересмотрена. Заиграли шестой курс. Раньше на шестом курсе были субординатуры, когда врач пять лет учится, а на шестом идет заниматься конкретным делом. Сейчас, по предложению Скворцовой и собрания ректоров мединститутов, будет постепенно как бы введен этот шестой курс. И я вам говорил, что она предложила провести переаттестацию работников медвузов и медучилищ. Очень важно, чтобы к ним были предъявлены требования. Надо создать систему, чтобы они тоже учились, вот как мы собираемся делать с участковыми. Тоже должна быть какая-то оценка, тоже им надо давать соответствующие знания. И в этом огромная роль принадлежит профессиональным медицинским ассоциациям. В Национальную медицинскую палату входит территориальная ассоциация, ну там Калининград, Смоленск, Новосибирск и прочее, общероссийские ассоциации, например, акушеры-гинекологи, неврологи, педиатры, врачи частной практики и ведомственной медицины. Это наиболее крупные сегодня организации. Вопросами профессиональной подготовки и педагогов должны заниматься профессиональные организации. Допустим, ассоциация педиатров фактически должна отвечать за каждого педиатра и его квалификацию в России. И так, как он готовится на педиатрических факультетах. Только такую систему надо сделать. От разгильдяйства такого надо уходить.

Журнал «Сельская новь», Мартынова:

- Я задавала вопрос врачам, как они относятся к закону об охране здоровья и вообще к закону об ОМС. Я опросила очень многих рядовых врачей. Так вот – не знают они этого закона. И у меня вот такое предложение – в метро, например, входишь и в вагоне висят правила поведения в метро, почему бы в каждой поликлинике и больнице в фойе не повесить основы вот этого законодательства?

Рошаль:

- То, что надо популяризировать закон – надо. Вот мы когда проезжали по России, собирали тысячные аудитории. Мы просили врачей поднять руки, кто читал закон. Минимальное количество. То есть, отношение общества сегодня не созрело. Мы говорили – что вы делаете? Или мы пишем закон, или за нас пишут закон, а потом мы по нему живем, а потом чешем себе затылок. Мы пытаемся разбудить гражданское общество, сказать, что это все наше дело, это не дело кого-то одного, а это наше дело. Мы пытаемся это сделать. В поликлинике вывесить весь закон невозможно, но какие-то вещи, связанные с тем, что бесплатно, что платно, в поликлинике должно висеть.

Мартынова:

- Второй вопрос у меня связан с пунктами о платной медицине. Сейчас уже врачи кто во что горазд, направляют подчас на какие-то платные анализы и т.д.

Рошаль:

- Министерство здравоохранения дало пояснение. Если человек приходит в госучреждение, поликлинику и она направляет его в другое государственное учреждение на любое исследование, никаких денег брать не имеют права.

Мартынова:

- Так ведь берут.

Рошаль:

- Здесь уже, наверное, вступит прокуратура. Я так думаю.

Мартынова:

- Это хорошо было бы.

ИТАР ТАСС, Баженова:

- Правительство вернуло на доработку законопроект о сокращении потребления табака. Какие бы вы внесли предложения или вас устраивает в том виде, в котором есть, законопроект?

Рошаль:

- Меня устраивает – чем быстрее закон примут, чем меньше будут курить, тем будет лучше российскому народу. Вот эти все игры вокруг этого закона – это не про меня.

Иванов, журнал «Здравоохранение»:

- Вероника Игоревна в одном из своих первых интервью сказала о том, что в ближайшее время планируется введение некоей автоматизированной системы оценки качества медицинской помощи. Мы знаем, что стандарты медпомощи, которые на сегодняшний день действуют, сильно критикуемые и что на сайте Минздрава до сих пор висят проекты новых стандартов. Планирует ли Общественная палата какое-то участие в корректировке работы вот этой автоматизированной системы?

Рошаль:

- Во-первых, не Общественная палата, из Общественной палаты я ушел пять лет тому назад, а Национальная медицинская палата. И что мы сделали в законе? Написали стандарты и прокуратура стала приходить. А выполнять или не выполнять? Не выполняете – ну-ка, идите-ка сюда, говорила прокуратура. Мы показали, что по стандартам мы не лечим. Стандарты – это медико-бухгалтерское, медико-экономическое понятие. Оно усредненное, оно нужно только для расчета между учреждениями ОМС или при расчете гарантии оказания медицинской помощи. И сегодня большая дискуссия идет в отношении того, что такое стандарты, как мы понимаем стандарты и как на западе. И Владимир Иванович Стародубов выступал как раз на нашем форуме с этим вопросом. И будет создана специальная группа в Минздраве, надеюсь, кто даст ответ на этот вопрос. Потому что нас запутали просто. Как запутали и с порядками оказания медицинской помощи. Написали порядки, что чуть ли они не обязательные, а когда посмотрели, половину надо в прокуратуру. Потому что в какой-то поликлинике должно быть УЗИ, а УЗИ не купили, или врач там заболел… Они не сделаны по территориям, не сделаны какие-то ножницы в этом плане. Мы вернули все в Минздравсоцразвития и до 31 декабря надо снова вернуть все порядки профессиональной организации, согласовать их с регионами и там согласуют и надо сделать взвешенный наряд по соответствующей нашей жизни на эти порядки.

«Комсомольская правда»:

- Планируются ли какие-то радикальные изменения в скорой помощи? Потому что на сегодняшний день там катастрофическая ситуация. Носилок даже нет в скорой помощи в Москве… не могут человека отнести в машину…

Рошаль:

- Я за объективность. То, что скорая помощь в Москве стала работать гораздо лучше, по статистике, вопроса здесь нет. В институт неотложной детской хирургии и травматологии ежегодно привозят 40 тысяч детей. Я не видел ни одной необорудованной скорой помощи. Наоборот, есть мерседесы в Москве – с каталками, с носилками. Если какой-то случай такой один… Есть дефицит врачебный. Есть регионы, где работают только фельдшера, врачи вообще не работают на скорой помощи. И это кадровый вопрос, который надо решать. Но так сразу говорить, что кругом все плохо, нет, не могу сказать. Реанимационная служба сейчас работает хорошо. Сейчас сделали вот эти пункты для приближения к месту катастроф. Сегодня скорая работает неплохо в Москве. Вы мне назовите конкретно где это и что это и обещаю вам, что я при вас выясню этот вопрос.

«Комсомольская правда»:

- Ваше отношение к системе добровольного медстрахования? Есть ли у нее будущее? И как вы оцениваете ее развитие в России?

Рошаль:

- Замечательно. Ну, если она корпоративное. Если какое-то богатое предприятие страхует своих по добровольному страхованию, с моим институтом заключают договор по добровольному страхованию, - пожалуйста, почему нет? Но она составляет очень малую часть. В Германии все застрахованы, но там платят по-другому – 7% платит каждый, а 7% предприятие. Всего около 15% платят. Но там тебе разрешают добровольно страховаться, только если ты зарабатываешь, допустим, более 40 или 70 тысяч в год. Тогда тебе разрешают. Если меньше – тебе не разрешают. Но, правда, скажу, как не каждое государственное это обязательно хорошо, так и каждое частное это тоже не обязательно хорошо. Потому что, если посмотреть процент жалоб в процентном отношении к числу, то, конечно, больше на частную. Но там понятно – человек дал деньги и он требует.

Вопрос из зала:

- Так все-таки, в чем сильна российская медицина?

Рошаль:

-Я на практике столкнулся с немецкой медициной. И не только я столкнулся. Вот есть такой Иосиф Кобзон – тоже столкнулся. Еле ноги унес. Несмотря на стандарт, они работают как машины. Приведу пример. Взгляд налево-направо, клиническое так называемое мышление, что есть в крови у нас, у них мало. Когда было землетрясение в Армении, приехал американский доктор, мы шли по реанимационному отделению, подходим к больному, я так посмотрел и говорю – надо 500 кубиков 5%-ной глюкозы, столько-то натрия и вот на сутки. Он – откуда вы знаете? Я говорю - я смотрю на больного. Он на следующее утро он пришел и говорит – знаете, вы правы. Вот в России есть клиническое мышление. И в России, несмотря на все, врачи менее формальны, чем там. Вот этого контакта там нет. Сердечности такой, которая у многих наших врачей есть, не хватает… Вот приезжал один немецкий специалист в высшую школу экономики и рассказывал, как у них выстроена система здравоохранения и т.д. И я задал ему только один вопрос. Если бы на здравоохранение в Германии отпускалось не 9% ВВП, а 3,7%, что было бы с вашей системой? Он не понял вопроса. Я повторил вопрос. Она бы умерла, сказал он. А мы живем.

Мартынова:

- А будет ли решаться как-то вопрос об обеспечении пациентов поликлиник бесплатными лекарствами?

Рошаль:

- Думаю, что этот вопрос должен быть решен, как должен быть решен, наконец, вопрос льготников. Никак не можем сделать что-то со льготниками. Есть такой Сергей Борисович Дорофеев, депутат, он предложил такую идею. Если льготного препарата нет, ждет 10 дней, больной идет и покупает за свой счет. А государство обязано восполнить ему эти деньги. Вот такая идея. Мы поддерживаем ее.

Вопрос из зала:

- Сейчас распространено такое явление, как социальные сети для врачей. Как вы к ним относитесь в плане площадки для общения врачей и в плане образовательном…

Рошаль:

- Не могу ответить, хотя я в интернете сижу. Ни разу не заходил на эти сайты.

Вопрос из зала:

- А вот на сайте Нацмедпалаты есть кнопочка «Доктор на работе».

Рошаль:

- Ну, замечательно, значит, я такой необразованный. То, что не знаю, не могу дать оценку. Посмотрю – дам оценку.

Вопрос из зала:

- Подскажите, как вы сами видите решение кадровой проблемы? Вероника Игоревна говорила о необходимости аккредитации врачей, о необходимости возложения дополнительных функций на существующих врачей для того, чтобы они могли выполнить весь объем необходимой работы. Как вы сами видите, какие возможности есть для покрытия кадрового дефицита?

Рошаль:

- Я уже высказал свое несогласие с Медведевым, когда он где-то выступил и сказал – вопрос распределения выпускников, оканчивающих мединстиуты, которые обучаются за государственный счет, решен, никакого не будет распределения. Думаю, что это ошибка. Я после окончания был распределен и многие были распределены. В этом году мы собирали на 55 лет после окончания института. И что, плохие люди, что ли? Я за распределение выпускников. До 30-50% выпускников не идут работать после окончания института, которые обучаются за госсчет, на работу, на практику и не отдают родине три года. Это прекрасное совершенно время. Но я за распределение при условии создания нормальных социальных, решающих их проблемы, условий. Надо, чтобы не было нищей зарплаты. Кроме каких-то клиник таких больших, высоких технологий или еще там, в целом в России – нищая зарплата. Врачи – нищие. Это ж надо работать на полторы-две ставки, чтобы заработать. Вот решить надо эти социальные вопросы. Распределили – надо, чтобы было, где он будет жить, где он семью может создать, на что он будет жить, создать условия дистанционной подготовки, не оторванности, чтобы человек мог работать…

«Медицинский вестник»:

- Недавно в Госдуме проходили слушания по сельскому здравоохранению. Сергей Калашников озвучил цифру, что в 2012-м, по сравнению с 2006-м, время, которое тратит среднестатистический сельский житель на то, чтобы добраться до врача, увеличилось в три раза. В связи с сокращением участковых больниц и вообще сокращением объемов сельской медицины. В связи с этим хотелось бы узнать – Нацмедпалата какие предложения имеет по улучшению помощи сельским жителям?

Рошаль:

- Во-первых, я полностью согласен с Калашниковым. И до Калашникова мы говорили – безудержное сокращение ФАПов, которые произошли, потому что не рентабельно. Вот слова «рентабельность» в здравоохранении не должно быть. В первую очередь, должен быть человек, а потом уже рентабельность. Чтобы человек мог получить помощь – это непременно надо. И мы сейчас ставим вопрос о пересмотре всех нормативных актов о правоприменении тех актов, которые были сделаны за последнее время. И по ОМС, и по лекарственному обеспечению, по законе об охране, приказов там Минздрава и т.д. Надо пересматривать. И, думаю, будет создана совместная комиссия с Минздравом, где мы обсудим с народом, что так, а что не так. И примем нормальное решение.

Вопрос из зала:

- Как будем лечить и какие предложения вот палаты есть по подходу лечения мигрантов у нас. В 2010-м их лишили, в ЛПУ они не идут, в частные клиники они не заходят…

Рошаль:

- Я вообще люблю закон. Мигрант – тоже человек. Если он заболел, ему надо оказывать помощь. Но это должно быть как-то урегулировано: каких мигрантов? Если острые процессы, вне зависимости, в институт, с улицы или там с какой стороны – мы обязаны оказать помощь. Вероятно, если мигрант имеет определенный статус, надо говорить – определенную помощь. Могут они быть застрахованы или нет? Или они по добровольному страхованию у кого-то работают. Это серьезный вопрос. Потому что у нас не только мигранты, вот в институт иногда поступают дети из других регионов. И нам даже по ОМС не оплачивают эти деньги. А если из какой-то другой страны вообще приехал человек сюда, тоже за свои деньги, за счет, значит, зарплаты сотрудников или лекарств сотрудников. Я думаю, что этот вопрос должен быть решен.