Жанна Эппле: Я запретила себе мечтать о съемках в западных сериалах
Актриса Жанна Эппле, сыгравшая одну из главных ролей в новом сериале «Беглые родственники», дала эксклюзивное интервью Радио «Комсомольская правда»
Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ
Садков:
- У нас в гостях прекрасная актриса Жанна Эппле. Здравствуйте.
Эппле:
- Здравствуйте.
Садков:
- Повод – новый сериал, в котором вы приняли участие и сыграли одну из главных ролей. Сериал называется «Беглые люди», правильно я произнес?
Эппле:
- «Беглые родственники».
Садков:
- Я посмотрел первые две серии, ваша роль такая очень яркая, очень смешная и сразу отсюда вопрос – вы прекрасная комедийная в том числе актриса. Человек, который вызывает великолепные радостные эмоции. Но, насколько я знаю, чисто женское - довольно сложно пережить, когда над тобой смеются. У вас нет такого чувства, что странно, когда над вами смеются? Как вы к этому относитесь?
Эппле:
- Уж лучше сказать улыбаются. Не надо мной смеются, а на смеются над персонажем. Но пусть лучше улыбаются, чем плачут. То, что касается моей комедийности, да, наверное, я в последнее время стала комедийной актрисой, прямо сказала бы клоунессой. И не в последнее время, а довольно давно, когда я еще работала с Владимиром Винокуром. У нас было телевизионное шоу, он тогда практически из меня сделал клоунессу. А потом был сериал «Бальзаковский возраст», где я как бы уже осталась заложницей этого амплуа. Ну, что поделаешь, у каждого свой Чапаев. Но лучше так, чем вообще не работать.
Садков:
- «Бальзаковский возраст…» - этот сериал многие ругали за то, что он шел следом после «Секса в большом городе» - все находили какие-то аналогии, но когда время прошло, вдруг все поняли, что это такой самостоятельный продукт, абсолютно наш. Вы сказали, что вы стали заложницей этого образа, наверное, может быть, но на самом деле действительно для многих вот приятное ощущение, когда люди произносят ваши имя и фамилию, связанные именно с этим фильмом. Вы как-то общаетесь с другими актрисами из этого сериала?
Эппле:
- По поводу сериала. Дело в том, что сериал стал сниматься тогда, когда еще на экраны не вышел проект «Секс большом городе». Дело в том, что Юлия Меньшова тогда рожала и были съемки остановлены. А когда вернулись к этому проекту через год-полтора, то как раз тогда и вышел «Секс…» и прямо вплотную, и было такое сравнение. Но, бесспорно, даже когда был кастинг, нас именно подбирали по цвету волос, потому что я была сначала блондинкой, потом я пришла рыжей и меня взяли именно в образе рыжей, как героиню этого проекта. Хотя, действительно, время проходит, а время это такой естественный отбор, я бы сказала, и мы понимаем, что он все равно очень наш, российский. И опять потому, что там присутствует юмор. Я бы даже сказала – ирония. Мы шутим немножко над всеми нашими персонажами.
Садков:
- Новый сериал «Беглые родственники» посвящен в том числе и нынешней экономической ситуации, когда много юмора по поводу санкций, по поводу каких-то продуктов, которые исчезают…
Эппле:
- По поводу вкладчиков обманутых. Потому что это как раз об этом…
Садков:
- Ну, я в двух словах расскажу, с чего начинается сериал. Глава могущественной строительной корпорации, которого играет Сергей Жигунов, корпорация разоряется и вся семья попадает в ситуацию, когда нет ни денег, ни возможности вести привычный образ жизни и на этом, собственно, все юмористические коллизии и строятся.
Эппле:
- То есть, очень актуально.
Садков:
- Да. Вы эту актуальность юмора чувствовали?
Эппле:
- Бесспорно. Я с удовольствием снималась в этом проекте. Во-первых, я тоже в свое время попала под этот раздел, я тоже в свое время вложила деньги не туда куда надо и потеряла квартиру, поэтому у нас у каждого есть свой опыт потерь, поэтому мне ситуация очень близка и понимаешь, что играешь. Но возможность пошутить над этим, как бы самоирония… Время лечит. Проходят годы и ты понимаешь, что это были уроки. Для тебя. И я только приобрела жизненный опыт, это меня закалило, я стала сильней.
Садков:
- Это та самая история, когда «спасибо, Господи, что взял деньгами», да?
Эппле:
- Да.
Садков:
- Юмористический сериал предполагает определенную гротескность, подчеркнутость образов и ваш персонаж – это некая дама, так скажем…
Эппле:
- Фрик, давайте честно скажем. Честно сказать, в этом проекте все фрики, кроме главных героев, исполнителей главных ролей – Ендальцева и Андрусенко, которые играют я бы сказал Ромео и Джульетту. Потому что все равно этот сериал о любви. О любви молодой пары. О вечных ценностях. А мы уже как родственники этому где-то помогаем, мешаем…
Садков:
- Вы встречали таких фриков на самом деле? Разные же люди бывают, кого только ни встретишь в жизни…
Эппле:
- К сожалению, чаще всего это больные люди. Есть, конечно, и такие оригинальные фрики, предположим, как Берсеньев тот же самый… как леди Гага. Но это немножко такое гипертрофированное. Но кино вообще гипертрофировано всегда. Ведь возможность сжать всю жизнь, предположим, в два часа… представляете, как должно быть насыщено… вот вся жизнь в двух часах должна уложиться…
Садков:
- А вот эта глупость. Ну, объективно говоря, ваша героиня демонстрирует чаще всего некую…
Эппле:
- Ну, я бы не сказала, что это глупость. Вы знаете, это инфантильность. Инфантильность – это, мне кажется, защитная реакция психики нервной системы. Потому что как-то однажды мне сказал мой друг – если бы какая-то женщина другая пережила то, что я пережила в свое время (я говорю о своих потерях в жизни), она бы сошла с ума. Но моя какая-то инфантильность, мое доброе сердце, то есть, моя психика так меня защитила, что я как-то… помню, что я даже особо не поняла, что происходит со мной. Я думаю, что и в моей героине тоже немножко защитная реакция такая же, как и у моей Юленьки из «Бальзаковского возраста…». Я бы, наверное, не назвала бы их дурочками, потому что, честно говоря, по-женски какая-то мудрость в них есть. Вот моя героиня иногда говорит простыми, наивными словами, но такие мудрые вещи, после чего дальше двигается сериал. У ее умного авантюриста мужа рождаются идеи благодаря какой-то сказанной ею фразе. Поэтому говорить, что она совсем наивная дурочка, я бы не стала.
Садков:
- Тема инфантильности красной нитью проходит через большинство сериалов так или иначе и я ловлю себя на том, что мужская инфантильность как-то сразу прощается.
Эппле:
- Кому прощается?
Садков:
- Героям.
Эппле:
- Но в жизни-то не прощается…
Садков:
- Да в жизни как-то вообще все по-другому, наверное. Вам не кажется, что общество к женской инфантильности относится немножко по-другому, чем к мужской?
Эппле:
- Неправда. Мне кажется, что вообще наступил матриархат…
Садков:
- Серьезно?
Эппле:
- Да, а вы разве не видите? Мне кажется, женщины с мужчинами поменялись немного ролями, а все почему? Потому что очень много одиноких семей, неполных семей, и наших мальчиков воспитывают женщины. Как они могут их воспитать? Балуют, защищают…
Садков:
- Это давно началось на ваш взгляд?
Эппле:
- Мне кажется, что это вообще очень свойственно нашей именно стране. Потому что в Европе такого нет, мне кажется.
Садков:
- Такого подчеркнутого отношения к полам, вы имеете в виду?
Эппле:
- Нет, такого повального количества разводов, расставаний. И то, что мужчины при расставаниях не берут на себя никакие обязательства. Наши законы не защищают наших женщин. У меня вот подруга сейчас в Израиле разводится. Она прожила 20 лет в брака. Когда она разводится, она имеет такой уровень жизни – это обязательное условие – чтобы ее жизнь стала не хуже, чем была при браке. Это закон. А у нас таких законов нет и они не работают.
Садков:
- Это при том, что есть некий миф, что крушение института семьи как такового, наверное, началось в Европе и оттуда пришло к нам.
Эппле:
- У нас ничего не работает, там все работает. А у нас нет.
Садков:
- Мы про законы говорим. А про отношение к семье? С другой стороны, когда показывают итальянские фильмы или просто общаешься с какими-нибудь условными итальянцами или испанцами, понимаешь, что там культ семьи существует, безусловно, в отличие от…
Эппле:
- Родственные связи везде, кроме России, мне кажется…
Садков:
- Жанна, скажите, вот есть же две версии – либо все течет как течет, либо государство должно ставить какую-то цель по отношению к той же семье или там к защите человека и решать эти задачи. Или пусть оно само куда-то выльется?
Эппле:
- Само ничего никуда не выливается – это все труд, огромный-огромный труд. Я думаю, что в любом случае должна быть, прежде всего, любовь к семье. И рассчитывать надо только на себя, а не на государство. Если ты построишь мир в собственном доме, в собственной семье, мне кажется, и государство у нас будет другое.
Садков:
- Для того, чтобы строить, надо понимать, что это кому-то нужно. Но я на самом деле наблюдаю, что большинство проектов, которые существуют сейчас на телевидении, скорее, не об этом. Они, скорее, о том, что, ну, понятно, что сейчас какой-то культ индивидуализма, некоего стремления продемонстрировать свои достоинства в чем-то… Вот тот же Дом-2, как срез общества, проект, который идет на протяжении уже чуть ли не 15 лет, он демонстрирует какие-то совершенно другие человеческие отношения, которые к семейным ценностям ровным счетом никакого отношения не имеют.
Эппле:
- Проект «Дом-2» уникален. 15 лет назад, когда мой старший сын еще был маленьким, у него был только подростковый период, он не отрываясь смотрел этот проект. И я не могла понять, в чем секрет. Потом поняла. Он смотрел, как молодые люди строят отношения. Как они строят отношения друг с другом. Сейчас я не знаю, как там развиваются дела, по-моему, это стало просто какой-то публичный дом. А изначально это была какая-то идея, они строили дом и реально самая лучшая, самая достойная пара, которая образовывалась во время этого проекта, они получали дом. Сейчас я уже не знаю, что происходит. Но тогда в этом была какая-то обучающая жилка… А все мы рождаемся и начинаем как бы свою книгу жизни читать с буквы А. Поэтому и маленький мальчик тогда, мой сын, он тоже не знал, как строить отношения…
Садков:
- Мы возвращаемся к тому, что телевидение в принципе несет некую обучающую роль. Все в подростковом возрасте учатся либо на книгах, либо на телевидении…
Эппле:
- На книгах хороший разговор, потому что старший сын мой не читал. При том, что он успешнейший дизайнер, хорошо обучен, Строгановку закончил, и он сейчас великолепно работает, он не читал книг. А младший сын читает. Причем, читает очень серьезные книги. Читает «Свет одиночества», читает Хэмингуэя, читает Сэленджера. То есть, нельзя сказать, что все поколения одинаковые. Знаете, вот как один родился с таким хромосомным набором, а другой вот с таким хромосомным набором…
Садков:
- А мне кажется, что вот была какая-то серия поколений, которые не читали, а потом как-то у них это включилось. У меня сын тоже читает, причем, читает очень много, ему 17 лет…
Эппле:
- Давно стал читать?
Садков:
- С самого начала.
Эппле:
- А у некоторых есть возраст, когда кто-то читать начинает, кто-то начинает рисовать. Наверняка это связано обычно с каким-то потрясением.
Садков:
- Ну да, или с каким-то событием. С другой стороны, мы понимаем, что, когда было ограниченное количество информации, телевизионной или книжной, в любой случае, так или иначе, мы все воспитывались одинаково. Ну, примерно одни и те же фильмы, примерно одни и те же книги, а сейчас такой гигантский разброс, что есть ощущение, что хороших комедий, например, которые были бы понятны абсолютно всем, просто уже не может появиться, потому что мы все настолько разные, что каких-то объединяющих моментов становится все меньше и меньше. Вы согласны с такой позицией?
Эппле:
- Если говорить о комедиях, о телевидении, для меня, как для человека, профессионально занимающегося актерским ремеслом, для меня очень важно, чтобы я включила телевизор – что я делаю очень редко, потому что я в последнее время смотрю только хорошие сериалы западные – и чтобы я не могла оторваться. И вот когда ты включаешь какой-нибудь сериал, например, те же «Реальные пацаны» как ни странно, - это прямо как Дискавери, как «В мире животных» - или «Кухню», где невероятный искрометный юмор, который внесен еще и личностями, индивидуальностями актеров. А же понимаю, что шутки многие придуманы ими самими. Или какой-нибудь «Универ» к примеру… Я не могу оторваться, я думаю, какая радость… я получаю такую радость, такое удовольствие. И вот это самый главный критерий. Вот если ты не можешь оторваться и выключить – это как кино – ты смотришь и, если ты начинаешь его рассматривать как актриса профессионально: ага, здесь какие макропланы, здесь какой монтаж, а тут как она круто сыграла, а тут у нее ботокс – это плохо. Ты должна так включаться, чтобы забывать, что ты смотришь.
Садков:
- Но это же момент интонации, наверное, какой-то?
Эппле:
- Это истинности. Истинных чувств. Когда приходят истинные чувства, мы перестаем включать мозги, какой-то рацио подключать, опыт свой жизненный. Мы начинаем с чистого листа. Знаете, как в переводе с английского «влюбиться» - упасть в любовь – вот так. Мы просто падаем и не знаем, куда мы упадем. Что там – счастье там или ад будет. Вот то же самое, когда ты смотришь какой-то фильм и ты включаешься и забываешь, как это все сделано, а не смотришь, значит, это истинное. Так же, как и комедия, и сериал. Я с таким удовольствием недавно смотрела «Кухню» - оторваться не могла.
Садков:
- Правда, шикарно. Причем, очень неровная серия, очень неровные шутки. Но об этом забываешь, потому что ощущение, ты в него попадаешь и…
Эппле:
- Есть индивидуальности яркие и самоирония, ирония. Вот то, что нас спасает. В общем, получается, что как бы комедия, она во все времена… поэтому я, наверное, стала комедийной актрисой. Кстати, совершенно недавно я была на спектакле в театре Вахтангова «Гроза». Меня пригласила моя подруга Оля Тумакина, - я считаю, что это величайшая актриса нашего поколения – и я ушла после первого акта. Знаете почему? Не потому, что было плохо. Это было блистательно. Я столько пережила за первый акт, сопереживая им, что я поняла, что, господи, я теперь поняла, что Бог мне дал именно такую судьбу, почему я стала именно комедийной актрисой. Потому что если бы я осталась в драме и играла бы в академических театрах, а изначально я была именно драматической актрисой, мне кажется, я бы сошла с ума.
Садков:
- По количеству эмоций, переживаний…
Эппле:
- Да, сколько ты отдаешь.
Садков:
- А тоже вот этот момент сентиментальности. Я ловлю себя на том, что то, что в детстве совершенно не трогало, в какой-то момент вдруг неожиданно начало и вот я понимаю, что сейчас я не могу смотреть фильмы, где наших убивают. Ну невозможно, я просто в какой-то момент выключаю. Это какой-то жизненный опыт? Почему такое?
Эппле:
- Бережешь себя. Инстинкт самосохранения. Настолько уже нервная система и столько потерь и ударов в жизни, что ты уже инстинктивно себя бережешь, потому что ты понимаешь, что впереди еще неизвестно что будет и сколько тебе нужно еще сил пережить что-то или поддержать. Ну, не то что мы готовимся к плохому, но у нас уже просто большой жизненный опыт. Инстинкт самосохранения.
Садков:
- Вы сказали комедийная актриса и я понимаю, что, наверное, ничего более сильного, чем комедия, все равно нет.
Эппле:
- Ее так трудно играть, не представляете. Очень весело смотреть – но невероятно трудно играть комедию.
Садков:
- А в чем основная сложность?
Эппле:
- Это интуитивно. Все делается интуитивно. Знаете, это как богом ты поцелован или нет. И тебя невозможно этому обучить. Ты должен настолько чувствовать меру, темп, настолько правильно подать репризу, не испортить то, что написано автором, если это хороший автор… В данной ситуации, в этом проекте, нам, актерам, очень важно было сказать точно текст. Нам не хотелось изменить ни одного междометия, потому что такие были потрясающие сценарии. Каждая шутка, каждая реприза была продумана. Вот это и техника, с одной стороны, но, с другой стороны, это чисто интуитивно.
Садков:
- А чему же тогда учат в театральных институтах, если это интуиция?
Эппле:
- Только московские вузы выпускают в год минимум 200 актеров. Это мы говорим о главных, не говорим уже о каких-то институтах культуры, о частных каких-то школах. Мы говорим только о ГИТИСе, ВГИК, Щука, Щепка, МХАТ. Где они? Проходит естественный отбор. Время отбирает тех, которые станут известными артистами, потому что они интересны, они индивидуальны, они личности. Со мной на курсе училось 25 человек. И вот людьми, которые остались в этой профессии и стали известными, стало 2 человека. Значит, все равно нельзя этому научить. Это все равно богом дано или не дано. И еще я поняла, что не надо предавать свою профессию. Вот если ты не предаешь свою профессию, а всю жизнь трудишься, трудишься, то проходит время и тебе как бы приходят и дивиденды, и народная любовь, и востребованность.
Садков:
- Жанна, вот вы снялись в сериале, вы уже видели отсмотренный материал, вы понимаете качество сценария, вы можете предсказать успех? Потому что я знаю очень удачные, казалось бы, сериалы, которые не покатали.
Эппле:
- Я боюсь на эту тему говорить. Я очень дорожу этим.
Садков:
- Мы говорили про иронию, мы говорили про то, что, возможно, главное для человека, снимающегося в комедийных сериалах…
Эппле:
- Я бы даже сказала еще самоирония… Потому что очень многие хорошо шутят по отношению к другим и ценят хороший юмор, но не по отношению к себе.
Садков:
- Ну, тот же Ургант. Понятно, что он всегда любую иронию по отношению к кому-то компенсирует иронией по отношению к себе, поэтому ему, наверное, многое прощаешь. Вам не кажется, что у нас очень мало иронии и самоиронии в стране? Вообще в менталитете, можно сказать, нашем.
Эппле:
- Не знаю, среди моих знакомых только такие и есть. Я только с такими и дружу.
Садков:
- Хорошо, но вот любая политическая программа – мне кажется, там полное отсутствие самоиронии.
Эппле:
- Это политическая программа. Я считаю, что это совершенно разные жанры.., Раньше я всегда думала, что ведущие это должно быть, прежде всего, журналистское образование. А теперь я вижу, что просто харизматичные, просто актерское, просто какая-то свобода. А иногда я понимаю, что, например, вот доброе сердце. Меня иногда приглашают на передачи телевизионные просто для того, чтобы сказать добрые слова героиням, поддержать людей. Оказывается, это тоже дефицит.
Садков:
- Да. И еще какой! С другой стороны, я понимаю, что главные вещи, о которых мы говорили – ирония и искренность…
Эппле:
- Искренность не путать с глупостью.
Садков:
- Конечно.
Эппле:
- Это где-то очень погранично. Многие путают понятия. Как, например, доброту воспринимают за глупость. Она дурочка – она добрая. А на добрых воду возят…
Садков:
- Да, кстати, там много у нас пословиц по поводу доброты. Но я понимаю, что есть такое понятие, как женские программы, где поднимаются какие-то темы, где все плачут в итоге. И они разные бывают. Но я понимаю, что некоторые программы начинаешь смотреть – вот, скажем, я помню программу Лолиты, когда она вела на НТВ, по-моему, она называлась «Без комплексов» - это редкий случай, когда хотелось это смотреть именно из-за ведущей, потому что появляется какое-то ощущение сопереживания именно этому человеку.
Эппле:
- Ну, во-первых, индивидуальность, личность. Я вообще потрясена людьми, которые могут позволить себе такую роскошь – говорить правду. Это такая сила характера должна быть! Потому что мы же все очень социально адаптированные, мы же все политически грамотные, мы же все очень тонко заточенные, мы же продумываем что сказать и, чем дальше – тем больше. И сохранить вот эту честность… только дети говорят правду до какого-то периода – пока не понимают, что за это могут и получить.
Садков:
- Я даже знаю, была история с одним из наших актеров, когда моя знакомая пошла на интервью с ним, а я ее потом спрашиваю – ну как он тебе? Она говорит – какой ужас, я его спрашиваю, а он отвечает. То есть, ты тоже готовишься к тому, что тебе как-то упакуют свою мысль и выдадут. А когда человек начинает говорить правду, не всегда знаешь, что с этим делать. Это довольно сложно и для интервьюера тоже.
Эппле:
- Никогда не думала об этом, что вам, интервьюерам тоже это сложно. Мне казалось, что вы так формулируете вопрос, чтобы получить правильный ответ – именно такой, какой хотите получить.
Садков:
- Да, да, есть такое. Но вам нравится там смотреть телеинтервью, газетные интервью?
Эппле:
- Мне невероятно нравится быть ведущей, я никогда не представляла себе, что мне это так нравится. Потому что если ты актрисы – ты играешь какой-то образ – это не ты. Если ты в театре – ты опять же играешь какой-то образ и это тоже не ты. А когда ты выходишь на телевидение и перед тобой зрители, а рядом в студии сидят зрители и камеры – вот тут остаться самой собой так страшно… И если ты переболеешь, перешагнешь через этот страх – именно то, что ты вот такая, оголенная стоишь вся, и начнешь быть самой собой, опять же, просто искренне доброй, доброжелательной, то, мне кажется, что тогда начинают какие-то такие возможности в тебе самой открываться… У меня был такой опыт. Я получаю невероятное удовольствие, когда работаю как ведущая.
Садков:
- А то же политическое шоу вы могли бы вести, вам было бы интересно?
Эппле:
- Мне не хватило бы для этого ума. Я не очень умна. Я точно про себя это знаю.
Садков:
- А где этот измеритель ума?
Эппле:
- Но все равно это же образованные люди, все равно это же люди с журналистским образованием… Во-первых, у них хорошая память. А у меня она какая-то очень кратковременная. Я вот сыграла роль – а потом я ухожу и забываю. А это невероятная память должна быть. Вы знаете, я бы сказала, что есть эмоциональная память, а есть информационная память. Вот я не коплю информацию. А эмоциональная у меня очень сильная – я иногда помню даже запахи в каких-то стрессовых ситуациях, которые были много лет назад, и, когда вдруг я где-то этот запах чувствую, я сразу эмоционально вспоминаю ту ситуацию, которая могла быть 20 лет назад. Это другая природа. Надо точно понимать свои возможности. Предположим, я всегда понимала, что у меня не очень хороший вкус. И я стала просто обращаться к профессиональным людям, которым я доверяю. Надо просто честно сознаваться себе, в чем ты сильна, а в чем нет. Я, наверное, сильна тем, что у меня веселый нрав и доброе сердце, наверное, я немножко умею играть, немножко любить и, пожалуй, все.
Садков:
- Это на самом деле так много! Ну, я понимаю, что актер это какая-то инопланетная профессия, потому что то, что обычно других людей утомляет – повышенное внимание или повышенная эмоциональность там – эти люди… простите, что я так говорю…
Эппле:
- Ну, актер – это диагноз…
Садков:
- Ну, в какой-то же момент наверняка хочется закрыться, чтоб на тебя не смотрели…
Эппле:
- Ты приходишь домой и закрываешься на ключ.
Садков:
- Вам этого хватает, да?
Эппле:
- Хватает, а иногда, когда очень не хочется, чтоб тебя узнавали, надеваешь спортивную форму, очки и – бежишь кросс. Мы же на самом деле очень нейтральные внешне, актеры. Ну, есть, конечно, которых вот один раз увидишь и не забудешь, но меня могут не узнать. Я могу умыться, надеть капюшон, очки… но, правда, голос иногда выдает. Когда в очереди стоишь в магазине, то – во, Эппле!
Садков:
- Актерская профессия – по-моему, это Дюжев сказал где-то в интервью – она ужасна тем, что тебя уже с института отучают быть мужчиной. То есть, она вне пола, эта профессия.
Эппле:
- Она ведомая, бесспорно, там происходит давление режиссера, к примеру, продюсеров. Но я обратила внимание, думаю, что и все это заметили, если сильная личность, она потом уходит в режиссуру или продюсирование. Очень мало кто остается вот так вот. Ну, наверное, она действительно очень женственная профессия. Настоящий мужчина не смог бы. Ну, может быть, для начала, для какого-то старта, а потом они уходят. Так же, как Сергей Жигунов, вот сейчас мы с ним снимаемся… вот он давно как актер не работал и после этого проекта он сказал – господи, бедные, несчастные актеры, какой адский труд, какой подневольный труд, ни за что, говорит, не буду работать…
Садков:
- Как вам работалось с Сергеем?
Эппле:
- Великолепно! Невероятно хорошо воспитанный, обученный в профессиональном плане. Очень грамотный и как режиссер, и как продюсер, и при этом он не мешает, не лезет в режиссуру и в продюсирование. То есть, 12 часов мы работаем, 12 часов он работает и не пикнет – столько дублей, сколько нужно. И все тяготы вот этого смешного жанра – комедии – а поскольку он такой гонимый, ему приходится весь сериал бежать, то по ледяной реке, по камням, он бежит босиком и его снимают с вертолетов, то он прыгает с моста. И все это на его долю, все эти трюки, которые он все выполнял и выполнял мужественно. Люди стояли в пуховиках в декабре, а он бегал в халате и босиком. Я потрясена!
Садков:
- Жанна, вот то, что вы сказали до этого, о сложностях как снимать комедийные фильмы, наверное, отменяет мой нынешний вопрос, но я все-таки его задам. Вы капризная актриса?
Эппле:
- Я женщина, прежде всего. А женщина, как известно, гормонально зависимые существа. Я зависима от погоды, от фаз Луны, от моего гормонального фона, от моей личной жизни, от всего. Но у каждого актера есть репутация. И с годами за тобой прямо вот серьезно закрепляется репутация и, если ты капризна, если ты не обязательна, если ты не пунктуальна, то предпочитают с тобой не связываться. Особенно когда речь идет о больших проектах. То есть, на длинную дистанцию. Это как в разведку. А когда небольшие какие-то роли, то могут брать как бы любого человека, если он нужен как типаж, к примеру. Меня жизнь вот так выдрессировала, что я очень обязательной и пунктуальный человек и, я думаю, что на этом проекте продюсеры были мною довольны.
Садков:
- Вам нравится смотреть свои работы?
Эппле:
- Я болезненно отношусь к себе на экране. Я даже не могу смотреть на себя, когда кто-то со мной рядом из близких людей, чье мнение мне важно. Я предпочитаю пойти и что-то сделать, мельком поглядывая на экран, - я потом посмотрю. Потом проанализирую и пойму, что мне нужно, а что не нужно делать. А на просмотре нашего вот этого проекта, мы смотрели две серии, я вам хочу сказать, что я, может быть, впервые получила удовольствие, глядя на себя на экране. Потому что мы невероятно хорошо выглядим. Прямо все хорошо выглядим. Спасибо операторам, монтажерам… потому что в последнее время прямо какая-то тенденция снимать широкоугольниками и ты просто какая-то гипертрофированная, как жаба просто становишься… Какое там 7 килограммов прибавляет экран – все 20. И очень часто, когда я выхожу на улицу, мне говорят – ну надо же, какая вы в жизни маленькая и худенькая, а на экране такая большая, нажористая… А вот тут я получила удовольствие, глядя на себя.
Садков:
- Это особенность наших режиссеров? Есть ощущение, что наша индустрия слабее, чем западная, американская, например.
Эппле:
- Я недавно посмотрела фильм «Мафия». Графика, актеры блистательные… А потом на другой день посмотрела «На гребне волны». И я поняла, что не надо нам что-то снимать пока еще. Не можем мы. Мы великолепны в комедиях. Я считаю, что вот этот проект будет такой же прелестный, как «Друзья», к примеру…
Садков:
- Но то, что у нас так много комедий и то, что комедия у нас явно сильнее, чем все остальное, это, наверное, тоже какой-то показатель для общества?
Эппле:
- Показатель. Я понимаю, к чему вы клоните… что все хреново! Ну, не знаю, мне кажется, мы в этом сильны, надо в этом сознаться и снимать это.
Садков:
- А может наш юмор быть востребован где-то еще?
Эппле:
- Я вам скажу, что лет пять назад я была в Париже и вот иду я по Парижу и смотрят на меня так люди, улыбаются… А они интеллигентные, в отличие от русской публики… Они глазами с тобой могут поздороваться, улыбнуться, показать, что они тебя узнали и вот я иду по Парижу и думаю – ой, как на меня смотрят, какая я хорошенькая, еще как я хорошо выгляжу. А потом, когда мы ужинали, рядом сидела дама русскоговорящая, которая живет в Париже, она говорит – вы знаете, Жанна, просто сейчас по Планете идет сериал «Бальзаковский возраст…» и мы с таким наслаждением все смотрим… Какая прелестная комедия! Как вы все прелестно играете! Значит, наверное, востребована.
Садков:
- А как надо реагировать? Я тоже понимаю, ощущение странное, когда я однажды встретил Татьяну Догилеву в Петровском Пассаже. И у меня вот какое-то чувство восторга, когда любимая актриса вот так просто идет рядом, мимо… А как надо реагировать? Как правильно? Как было бы приятно актеру?
Эппле:
- Очень многие интеллигентные люди, встречаясь со мной глазами… кстати, я обратила внимание, что я в последнее время перестала смотреть людям в глаза. Потому что я боюсь их реакции, я боюсь, что они кинутся сразу ко мне, и я на всякий случай не смотрю в глаза. Я стала носить очки, хотя у меня хорошее зрение вдаль. Это возможность чуть-чуть закрыться от людей. Обычно интеллигентные люди, если я встречаюсь с ними глазами, они просто улыбнутся и скажут «Здравствуйте». Все.
Садков:
- Сейчас мы поняли вдруг неожиданно в какой-то момент, что погибла такая сфера человеческого восторга, как автограф. Автограф сейчас, по-моему, никто не дает. Сейчас селфи заменило полностью это…
Эппле:
- Ни в коем случае! Постоянно. И в театре, и на периферии, где я играю антрепризы. А антрепризы это специальный такой новый жанр, куда приглашают несколько людей с телевизора, как они говорят, медийных лиц. Обычно это 3-4 известных актера и мы едем в самые глубинки. И там просят автографы.
Садков:
- А вы как-то работали над автографом? Вы задумывались, как это должно выглядеть?
Эппле:
- Ну, как-то давно придумана была роспись. Хотя мне говорят, что не надо свою настоящую подпись. На всякий случай. А к автографам я очень хорошо отношусь. В свое время, когда я только снялась в «Бальзаковском возрасте» и на меня обрушилась популярность, и мне страшно приятно было ходить по улицам, и все просили сфотографироваться и дать автограф, я не знала, как к этому относиться. То ли прятаться, то ли закрываться, то ли надевать очки. И мне Станислав Садальский сказал – обязательно каждому давай автограф – это часть твоей профессии, это народная любовь.
Садков:
- А как у вас складываются отношения с соцсетями?
Эппле:
- Во-первых, я только год назад освоила кнопочки в компьютере. Потом мне подарили айфон. Я немножко боюсь интернет, соцсети, я боюсь читать о себе, я очень обижаюсь, когда обо мне плохо пишут, поэтому я стараюсь не нырять в тот мир. Меньше знаешь – лучше спишь. Но я недавно зарегистрировалась в Инстаграмм, на Фейсбуке, я делюсь своими мыслями, возможность как бы дать анонс своего нового проекта, своих ролей, пригласить людей – это приятно. Потому что пишут столько добрых слов! Я даже не представляла себе, что так много людей желают мне добра.
Садков:
- А это не отнимает все ваше время? Я знаю, что сейчас очень многие люди не вылезают из телефона просто потому, что это уже второй мир, куда тебя тянет.
Эппле:
- Нет, я другое поколение. В нас много других радостей. Нет, я лучше пойду с кошкой поиграю, приготовлю вкусную еду своим близким. Встречусь с подружками - поболтаю…
Садков:
- А вот эти неприятные комментарии, я не знаю, наверное, ни одного актера и ровным счетом, наверное, ни одного известного человека, даже неизвестного человека, который, поместив что-либо в соцсетях или где-то, не получит кучу какого-то нелицеприятного, непонятно откуда взявшегося…
Эппле:
- У меня такого нет. Я считаю, что с нами обращаются так, как мы позволяем с собой обращаться. И если мы не хамим, не пишем какие-то гадости, то нам и не отвечают. Другое дело, что есть такое ощущение, что я такая милая, хорошая, добрая и пушистая, что аж противно – бывает такое, наверное. Но чтобы кто-то писал мне гадости, у меня такого не было.
Садков:
- А что касается общения с коллегами. Ну, понятно, что, когда есть бизнес, есть конкуренция. У вас в этом отношении в телевизионном, в актерском мире что-то меняется?
Эппле:
- Мне кажется, что у меня нет конкуренции. А с годами в моей возрастной категории, у меня будет все меньше и меньше конкуренции.
Садков:
- Вот в каких-нибудь сериалах иностранных, которые, вы говорите, вы любите, вам, как актрисе, хотелось бы сыграть какую-то такую роль…
Эппле:
- Я перестала об этом мечтать. Просто запретила себе об этом мечтать. Я на самом деле такая патриотка, я так люблю свою родину, свои березки, свою квартиру на Новослободской… Я очень люблю возвращаться домой. И я, честно говоря, никогда не мечтала куда-то уехать, сниматься в каком-то западном кино, в сериалах. Хотя однажды у меня был шанс. Лет 15 назад во время московского кинофестиваля был актер такой очень известный Эрик Лаура Мария Брандауэр – и это была киностудия ДЭФА еще тогда, в Берлине, и мне его продюсеры на московском кинофестивале предлагали уехать из страны, учить язык и учиться в школе именно вот в Берлине… И я испугалась. Я испугалась, потому что нужно было бросать Россию, а у меня тогда был маленький ребенок, у меня была еще благополучная семейная жизнь… я испугалась и не уехала.
Садков:
- Вы социально активный человек? Когда вы видите какую-то несправедливость, вы участвуете в каких-то…
Эппле:
- К сожалению, нет. Потому что я не умею держать удар. Я могу только сочувствовать, плакать, добрым словом помочь, что-нибудь сделать материальное, хорошее… Но я не могу держать удар. Я не борец.
Садков:
- Как вы относитесь к пиару? К участию в проектах телевизионных?
Эппле:
- Мы говорим о том, что сейчас мы с вами делаем?
Садков:
- Нет, нет, я про другое. Нужно ли артисту искать помимо ролей еще и возможность участия в каких-то телевизионных шоу в качестве участника?
Эппле:
- Я иногда принимаю участие в телешоу…
Садков:
- Я имею в виду, скорее, какие-нибудь там «Звезды на льду», «Звезды на арене цирка»…
Эппле:
- Я вам так скажу. А нас иногда заставляют это делать. И еще денег не платят. Я не называю вслух эти телеканалы. Иначе ты просто не будешь на этих телеканалах сниматься. Поэтому нельзя сказать, что мы везде хотим и сами лезем для самопиара. Нет. Это не всегда так. Самопиар – это когда ты устраиваешь какие-то скандалы публичные или какие-то там странные связи с молодыми любовниками… А то – работа – вот то, что вы назвали все эти проекты телевизионные.
Садков:
- Жуткая картина… несчастные артисты, загнанные… Ну, не совсем же так тоже, да?
Эппле:
- Ну, как вам сказать, бесспорно, эти проекты работают на нашу же популярность, но это очень опасные проекты. Очень травматичные.
Садков:
- А как у вас со спортом? Я знаю, что вы плаванием занимались?
Эппле:
- Я мастер спорта по художественной гимнастике, а плавание – ну да, в мое детство мы занимались всем, у нас всегда было по две школы и это было нормально в то время.
Садков:
- Художественная гимнастика это самый потрясающий вид спорта!
Эппле:
- Я вот очень благодарна моим родителям, что они отдали меня в художественную гимнастику, потому что я считаю, что только благодаря этому и сложилась моя индивидуальность. Потому что так, как двигаюсь в спектаклях, на сцене, мало кто из актеров двигается. У меня не очень хорошие данные для сцены – в смысле голосовые – у меня, к сожалению, не очень хорошо со связками, несмыкание, но я это компенсирую своей пластикой. Потому что дальше 3-4 ряда уже не видно твоих глаз, а слышен только голос, который, к сожалению, у меня очень слабый, но видна твоя пластика. И в этом смысле большое спасибо художественной гимнастике!
Садков:
- Жанна, огромное вам спасибо, что пришли. Всего доброго.