«Здесь же родители наши лежат...»

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

ЗАДЕТЬ ЗА МЕРТВОЕ

— Сынок, ты слышал, что здесь золото «растет»? Прямо на берегу пруда! Потому нас копать и собираются, — хихикает 84-летняя Тамара Федоровна — самая пожилая жительница деревни Томино. Я подыгрываю, многозначительно пожимая плечами.

— Страшна не яма, которую здесь выроют… Страшно кладбище трогать, покойников тревожить, — бабушка в момент становится серьезной. — Куда мы их девать-то будем?

Томино умирает, и это ощущается сразу. Смерть прячется в покосившихся деревянных избах, брошенных ржавых прицепах от комбайнов и пыльной ухабистой дороге. Работы нет. Все кто мог — перебрались в Челябинск. Остались в основном те, кому ехать некуда, да и незачем. Всего — 123 человека.

Месяц назад ГОК решил сделать то, что не смогло время — остановить стрелки часов в Томино. На собрании представители «Русской медной компании» объявили, что поселение попадает в санитарно-защитную зону. Деревню «сравняют с землей», а жителей переселят. Куда именно — пока неясно. Технический директор будущего комбината Виктор Барон говорит, что РМК постарается учесть интересы всех. Переезд, якобы, намечен на 2015 и 2016-е года.

— Странные они, городские, все у них просто! — бьет кулаком по деревянному столу Томинской депутат Игорь Олейник. — Тут ведь полно тех, кто и ни разу не слышал слово «зеленка». Живут они по принципу — этот дом еще дед строил, все знают, что он мой. Как их переселять, ума не приложу…

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Игорю Олейнику 42 года. Настоящий русский мужик с чуть поседевшими усами, крестиком на шее и большими печальными глазами. В них одновременно и усталость, и тоска по упущенным возможностям, и проигрыш обязательствам. В Томино Олейник трудится слесарем-водопроводчиком и никуда уезжать не собирается.

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Его каменная берлога отнюдь не депутатская. Скромный самодельный ремонт, недорогая прочная мебель. На стене кухоньки макет карты района соседствует с молитвой «Отче наш», словно намекая — все под Богом ходим.

— По слухам мы тут задохнемся в пыли и сгорим в кислоте. Война и немцы! — в сердцах добавляет депутат. — Никто из «Русской медной компании» к нам в гости не пришел, в курс дела не поставил. Может комбинат нас спасет, кто знает? Одни работу найдут, другие вырвутся отсюда. Хотя, куда нам деваться? У меня с этой хаты дед на войну уходил, он рядом с бабушкой на кладбище похоронен. Как я их брошу?

Игорь Олейник показывает нам томинские владения — разрушенный деревенский клуб и заросший камышами водоем. На встречу ковыляет Санька — местный алкоголик, юморист и «пересидок». С утра он приговорил пару «мерзавчиков» водки и выглядит счастливым. За ним плетется черная пугливая дворняга с репейником на шерсти.

— Вова! Вова, сынок, иди сюда, не бойся, — кричит псу Санька и переключается на нас. — Пацаны, не обессудьте! Но собака моя откликается только на Вовку и на Путина.

— Ну, Санька, доигрался, — серьезно говорит ему Игорь Олейник. — «Десятка» тебе светит за то, что именем президента собаку назвал.

Работы нет. Все кто мог — перебрались в Челябинск. Остались в основном те, кому ехать некуда, да и незачем.

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Санька бледнеет. Он, кажется, уже отмотал все «тридцать», знает, что сесть легко, а выйти тяжело. Мужик начинает причитать:

— Братцы, не я так псину назвал, это кореш мой виноват. Он! Да вы… да это… мне Вовку проще в пруду погубить!

— А за расправу над президентом тебе пожизненное дадут, да чего там — расстрел светит, — усмехается депутат, хлопая бедолагу. — Лучше расскажи журналистам, хотим ли мы переезжать?

— Как все это бросать, а? — хрипит Санька, у которого камень с души спал. — Игорь, здесь же родители наши лежат…

Санька закуривает. А я думаю, как же тяжело, наверное, жителям Томино. Они хватаются за мертвое, потому что держаться за живое уже не получается.

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

СПАСТИ ЖИВОЕ

— Это же безумие какое-то! Нельзя на сельскохозяйственных землях добывать медь. Тем более открытым способом! — считает один из лидеров движения «Стоп ГОК» Василий Московец. — Твердую скалистую породу будут взрывать. Это значит нас, во-первых, опять ждут сейсмические колебания, как во времена утилизации боеприпасов на Чебаркульском полигоне. Во-вторых, тонны пыли будут ежедневно подниматься в воздух. С учетом розы ветров они пойдут на Челябинск и близлежащие поселения — вроде Саргазов и Полетаево, а при изменении направления ветра страдать будут Первомайский и Коркино.

О строительстве Томинского ГОКа в 25 километрах от Челябинска РМК объявила еще несколько лет назад. Процент меди в руде в этих землях невероятно низок (на уровне 0,4 процента), но зато месторождение большое. В планах сделать полный цикл производства: от добычи драгметалла до выпуска готовых медных катодов и катанки.

Промышленники пообещали создать на комбинате тысячу рабочих мест и принести в бюджет региона в общей сложности 30 миллиардов рублей. Проект получил федеральное значение, его лично поддержали в правительстве.

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Картинка беспечного техногенного будущего разбилась о протест южноуральских экологов. Общественников напугала перспектива жить в вблизи с самым крупным горным комбинатом Восточной Европы. «Марсианским» кратером длиной в 2 км, шириной в 1,7 км и глубиной в 380 метров. Из которого сначала достанут сотни миллионов тонн руды, а потом оставят большую яму — вроде Коркинского разреза. И еще две поменьше неподалеку.

В сентябре активисты устроили митинг. Пришло чуть больше сотни человек. Обеспокоенные общественники собирали подписи под резолюцией против строительства ГОКа. В ближайшее время документ увезут в Москву в приемную Владимира Путина.

— Руда обрабатывается щелочным способом под воздействием серной кислоты, — рассказывает другой лидер инициативной группы Ирина Макеева. Она перевезла в деревню всю семью, чтобы дети росли на свежем воздухе. Теперь ломает голову, что делать с домом. — С учетом близости Шершней — это очень опасно. Миллионник будет пить воду с повышенным содержанием тяжелых металлов, которые не выводятся из организма. Все это приведет к увеличению онкологических заболеваний. Дышать в Челябинске тоже будет нечем. Ветер несет холодный циклон за тысячи верст с Атлантики. Неужели вы думаете, что он не доставит пыль на 20 километров?

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Представители «Русской медной компании» на митинге не появились. Ранее в СМИ промышленники заверили, что меднорудный карьер и обогатительная фабрика не превратят Челябинск во второй Карабаш.

— На разных стадиях курировать проект будут минимум 10 природоохранных организаций. Урон окружающей среде будет минимальным. Когда разработка карьера закончится — мы займемся его рекультивацией. Один из вариантов залить разрез водой, — обещал в одном из интервью вице-президент РМК Юрий Король.

Паника вокруг Томино уже отразилась на рынке жилья. По оценкам некоторых челябинских риэлторов, в Коркино, Шумаках и Первомайке недвижимость медленно обесценивается. Челябинцы боятся покупать дома вблизи опасного предприятия, выбирая иные загородные варианты.

Челябинский Крокодил Данди Игорь Харитонов: «Не знаешь, случайно, где достать автоматик?»

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

ХОЗЯИН ДИКИХ ПРЕРИЙ

На окраине Томино стоит последний оплот обороны деревни — настоящее ковбойское ранчо. Его охраняют две собаки, а на двери весит угрожающие боксерские перчатки расцветки американского флага. Живет в обшарпанной лачуге двойник Пола Хогана («Крокодил Данди») — Игорь Харитонов.

Свои будни южноуральский ковбой описывает лаконично: «Я пенсионер — никаких дел, хватит. Пошло все к черту! И это не просто позиция, это своего рода бизнес!».

Игорь Харитонов

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

На Харитонове ковбойская шляпа, скрывающая седые локоны, клетчатая рубаха, распахнутая на груди и кожаные штаны, на которых болтается клинок. Он словно пришел сюда с Дикого Запада. Из тех мест, где мексиканцы завозят в Штаты колумбийский порошок.

— Йиххха, — выкрикивает он, выдыхая на меня облако никотинового дыма. — Слышал, что капиталисты медь рыть собрались. Лучше бы сельское хозяйство и животноводчество поднимали, а то до сих пор возим мясо гондурасское из-за семи морей…

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ

Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что, возможно, скоро здесь все превратится в промышленную зону. Не останется ни своенравного любителя косплея Харитонова, ни душевного жулика Саньки, ни сердобольного Игоря Олейника. Их привычный ритм жизни сломают и заставят все начать заново. Ради проекта, который выгоден экономике Челябинска, но может быть опасным для его жителей.

- Мне уже 70 лет, я свое отбегал, протяну сколько смогу, – посмеиваясь, толкает меня в бок Игорь Харитонов. – А вот что вы будете с токсичными отвалами делать. Страшно представить...

P.S. Мы позвонили в управлении по связям с общественностью и социальной политики ЗАО "Русская медная компания" и спросили, что будет с деревней Томино и ее жителями? На том конце провода нам сказали, что по телефону отвечать не могут, нужно делать письменный запрос, к тому же прессс-секретарь сейчас на больничном, и когда выйдет - неизвестно.

Фото: Валерий ЗВОНАРЕВ