Сергей Довлатов был разбитой параличом гориллой

На прилавках появилась книга «Когда случилось петь С.Д. и мне». Автор - Ася Пекуровская. С.Д. - Сергей Довлатов. Спустя десятилетия после того, как они получили развод (который вместе отметили в ресторане «Восточный»), бывшая жена и персонаж многих произведений писателя решилась издать версию и собственной жизни, и собственного видения - каким был С.Д. Впрочем, «решилась» - слово неточное. Судя по тексту, нерешительность Асе Пекуровской, м-м-м, не присуща. Текст ее полон спокойного анализа, аналогий с классическими биографиями и апелляций к теории дядюшки Фрейда. Персонаж критикует автора, причем без какой-либо обиды, а с холодной головой и чуть ли не с равнодушием. Без топтанья на комплексах «жертвы» - комплексы просто скрупулезно перечисляются. «Мне, наверное, возразят, - пишет Ася. - Мне, собственно говоря, всегда возражают». Видимо, возразить ей действительно можно. Но Довлатов сегодня - фигура настолько мифологическая, что и развенчание мифа лишь его дополняет. И все же Ася позволила себе побыть в роли едкого Печорина, комментирующего действия Грушницкого в солдатской шинели. Эта Печорин в юбке взяла слово. Извлекая себя за волосы со страниц довлатовских произведений, где была она лишь яркой стервой-мучительницей да источником вдохновения для разочарованного в любви таланта. Об аппетите «Он мог съесть ведро сосисок, восемнадцать бутербродов величиной с кирпич, раздуть живот до размеров взрослого ньюфаундленда и втянуть его в себя так, что вам доводилось физически ощутить слияние брюшины с позвоночником». О кокетстве «С добродушной кокетливостью Сережа любил повторять экспромт собственного сочинения: «Довлатова обидеть легко, а полюбить (понять) не так-то просто», который возник в ту пору, когда он, всеми любимый и во всеоружии своего обаяния, расширял границы своего кавказского темперамента путем безнаказанного нанесения обид друзьям». О внешности «Когда-то в молодости на Сережин вопрос о том, как я его себе представляю, я не задумываясь ответила: «Как разбитую параличом гориллу», тем самым сильно расширив диапазон его собственных представлений о себе, который ограничивался лишь образом Омара Шарифа. Впоследствии мои авторские права на «разбитую параличом гориллу» были переданы «своенравному, нелепому и бессмысленному» персонажу «Филиала» по имени Тася». О чужом в зеркале «В какой-то момент Сережа увидел себя комплексующим, несчастным, постаревшим, всеми покинутым, облаченным в потертую солдатскую шинель и всеми презираемым человеком, которого лишили даже университетского диплома. И так оказалось, что в тот самый момент, когда Сережа осознал свою обреченность на неудачу, нашелся кто-то, кем, как ему показалось, могла быть только я, кто подсмотрел то зеркальное отражение и, подсмотрев, оказался в нем навечно запечатленным».