Чувство справедливости - врожденное свойство Елены Боннэр.
Фото: АП
Пятнадцать лет назад, когда Андрей Дмитриевич Сахаров и Елена Георгиевна Боннэр вернулись из горьковской ссылки, мой коллега говорил, морщась, что не так-де должна вести себя жена великого человека. Приласканный Солженицыным и очарованный им и его женой Натальей Дмитриевной (что справедливо), коллега выстроил ряд, правило, ранжир, по которому любая жена просто обязана быть в тени великого мужа.
Елена Боннэр никогда не вписывалась в ряд, жила не по правилам и не была в тени, не прилагая к тому специальных усилий. То есть не прилагала усилий, источником которых было бы тщеславие. Она «высовывалась» всякий раз, если другим требовались ее помощь и защита, если необходимо было отстоять принципиальную позицию, не только не совпадавшую с официальной, но шедшую наперекор, именно это требовало усилий, да еще каких.
В единственном, но важном разговоре с нею я назвала ее правозащитницей. Она вскинулась: «Ой, Боже, это теперь напридумывали - «правозащитница», то, другое. Я была нормальным человеком. Если судят моих друзей, то совершенно естественно, что я там».
Ее друзья - не согласные с тем, что государство выше человека. Норма и естественность - ее категории. Как и негладкий характер. Она может возразить так резко, что мало не покажется. Но это потому, что исповедует не вежливость, а истину. По крайней мере как она ее видит и знает. Чувство справедливости, как и чувство достоинства, - едва ли не врожденные ее свойства.
Трещина мира, о которой говорил в свое время Гейне, прошла через детство Люси в типовом советском варианте. Отца, работника Коминтерна Геворка Саркисовича Алиханова, арестовали 26 мая 1937-го, судили 13 февраля 1938-го и в тот же день расстреляли. Мать, Руфь Григорьевну Боннэр, арестовали 10 декабря 1937-го, приговорили к 8 годам лагерей как члена семьи изменника родины (ЧСИР) и выпустили в 1946-м. Оба реабилитированы в 1954-м, после смерти вождя всех народов.
Дальше война, куда Люся ушла добровольцем в 1941-м. Медсестра в военно-санитарном поезде, старшая медсестра, замначальника медчасти отдельного саперного батальона, лейтенант медслужбы. На фронте была ранена и контужена, в результате зрение правым глазом практически утеряно, в левом - прогрессирующая слепота. Отсюда эти ее очки, в которых глаза кажутся огромными.
С Сахаровым они встретились взрослыми. Оба не выставляли напоказ то, что касалось их двоих. Естественно. Нормально. Это два главных определения жизни и деятельности Сахарова и Боннэр. Это для нас они великие. А для себя они люди, обычные, страдающие. Но за других больше, чем за себя. Только и всего.