Как я была «девочкой фабричной». Окончание

Продолжение. Начало в номере за 17, 18, 20, 22 мая, 23 мая, 25 мая, 27 мая, 29 мая, 31 мая, 1 июня, 3 июня, 5 июня и 7 июня

Большинство фабрик в России разорились. Ткачихи со всей страны едут работать в Подмосковье, поэтому и Ярослава поехала в Егорьевск. Работает на тяжелых станках за тысячу рублей в месяц. Живет в общаге «Казармы», где нет даже душа и куда зеки ходят, как в публичный дом. Наш корреспондент становится свидетельницей незаконных увольнений на фабрике и беспредела в общаге, когда залетная шпана безнаказанно бьет девчонок. Иногда случается чудо, и женщин увозят отсюда найденные по брачным объявлениям «принцы». Но чаще они до конца жизни живут так, среди нищеты и вранья...

Рай в туалете

Конечно, в работе нет ничего лучше момента ее окончания. Но все же и в течение самой смены у меня были любимые вещи и моменты.

Во-первых, ощущение маленьких, но частых побед, из которых состоит физическая работа. В интеллектуальных вещах, например, в журналистике, никогда нельзя быть уверенным, что ты победил. Сколько людей, столько мнений. А здесь все просто: станок пошел - победа.

Во-вторых, это ткань «вельветон», из которой делают портянки. Мы ткем аж девятнадцать видов. Но эта самая шелковистая.

В-третьих, походы в туалет. Там кошмарная грязь и запах; там постоянно падают на голову чудовищного вида сверчки, вьющие гнезда в хитросплетениях труб; там нечем дышать из-за табачного дыма... Но там ТИХО! И еще есть вода, которой можно окатить потное лицо, смыть пятна машинного масла с запястий рук. Станки-то громадные: чтобы завести нитку, порой приходится исполнять такую камасутру, что невольно пачкаешься о детали машины. И вот сидишь ты в этом туалете на лавочке, чистая, освеженная, гул станков, как морской прибой, откуда-то сверху доносится, девчонки рядышком журчат... И в этот момент печенкой понимаешь поговорку: «Тихо, как в раю».

Кругом обман!

О том, что приедет хозяин, нам сообщили за сутки. В торжественный день по приказу начальства мы драили станки и маскировали грузы, которые вешаются на заведенную в станок дополнительную нитку. Они же указывают, что «основы» - катушки, заряжаемые в станок, бракованны. Но начальство считает, что хозяину об этом знать ни к чему.

- Как ни к чему? - недоумеваю я. - Нитки же гнилые! Воняют тухлятиной! Транспортировщики рассказали, что они там под дырявой крышей стоят - то мокнут, то мерзнут, то оттаивают...

- Тебе начальство сказало прятать - прячь, - командует Таня. - Не наше это дело. Наше дело соткать то, что нам привозят. Тухлое так тухлое.

Наконец идет! Мастер и старшая смены кидают все дела и выскакивают в цех. Приказано изобразить бурную деятельность.

Хозяин, ради которого всех так гоняли, был в цеху в течение нескольких секунд. Почти не поднимая головы, они с директором прошли сквозь зал и скрылись в другом помещении. Я даже лицо не успела разглядеть. А на станки он и не посмотрел. Было обидно.

А на следующий день наше руководство торжественно открывало залы прядильной фабрики с новым оборудованием. Съехалось местное телевидение, газеты и весь «бомонд» легкой промышленности. Разрезали ленту. Директор сказал речь о том, что егорьевская продукция теперь станет еще лучше, потому как ткать ее будут из новой пряжи. Показали молодых операторов новых станков. Для полноты картины не хватало только беременных, которых они вышвырнули ради технического прогресса, нарушая все законы КЗоТ...

Нам с Таней тоже зарядили один станок произведением немецких роботов. Пряжа, конечно, шикарная. Нитки тоненькие, идеально просушенные, равномерно намотанные. Все бы хорошо, но эта «основа» была первой и последней за все время моей работы. После нее снова пошли старые, тухлые нитки.

- Всем протрубили, что у нас теперь будет только «Ритер», и куда же все делось? - спросила я как-то утром в «сплетнической» у девчонок.

- Да в Иваново ее возят. У хозяина-то и там фабрики есть. Вот они и рассудили, что камуфляжную ткань купят вне зависимости от ее качества. А вот ситец должен быть хорошим.

А самый главный обман - утверждение начальства, что от тебя зависит, сколько заработаешь. Ведь, чтобы влиять на заработок, ткачиха должна следить за бесперебойной работой станков. А это нереально!

Часть машин по полсмены стоит, потому что сломались, а наладчиков не хватает. В результате я научилась не только ткать, но и ремонтировать машины по мелочи, чтобы поменьше зависеть от других. Так делают все ткачихи, таская за собой сумки, полные сменных деталей для станка, на всякий случай.

На части простаивающих машин закончились нитки, а новых катушек-«основ» нет, потому что плохо работает «сновальный» цех. Все это гробит производство. Но жаловаться запрещено, чтобы «не колыхать болото».

Так что это там, «наверху», в больших городах, народ живет в системе «рыночных отношений и здорового капитализма». А здесь правит все тот же махровый «совок» в самом худшем смысле этого слова.

Простые мечты

Однажды я поняла, что срок моей командировки подошел к концу. Я освоила профессию ткачихи и прочувствовала, что такое быть рабочим классом. Пора домой. Когда я объявила о том, что ухожу, старший мастер Леонидыч огорчился. Мне предложили прямо сейчас, через неполный месяц обучения, взять личные станки. То есть стать самостоятельной рабочей намного раньше положенного срока. Отказываться от такого доверия было очень тяжело, но пришлось.

За месяц тяжелейшего труда я заработала кучу мозолей, сотрясение мозга (на голову свалился рулон с тканью и железной балкой внутри) и почти 1000 рублей, 400 из которых отдала за общагу. На оставшиеся деньги я купила масляные краски и нарисовала на двери бывшей своей комнаты корабль с алыми парусами. Моим фабричным мальчишкам и девчонкам на память. Сказочный парус, как символ того, что их желания непременно сбудутся. Тем более что не такие уж и сложные эти мечты. Жить в мире, где мужчины дарят женщинам цветы. Где есть душ. Где на их детях не будут с рождения ставить тавро «умственно отсталых». Где солдаты и зеки не будут покупать их «за шоколадку». Где у них будут хотя бы нормальный гемоглобин в крови, чистый туалет и не будет греющихся крыс в кровати...

Ведь они заслуживают всего этого уже просто потому, что умеют ценить хорошее, как никто другой, у кого оно есть.

А ВЫ ЧТО ДУМАЕТЕ?

Часто в ответ на мои рассуждения, что надо дергаться, надо искать выход из «Казарм», ребята меня спрашивали:

- Ну вот что делать-то? Я стараюсь! Работаю! На учебу ни денег, ни времени...

И я терялась. А может, у вас есть ответ? Есть ли у современной фабричной молодежи будущее? Судьба а-ля Катя из фильма «Москва слезам не верит» - редкое исключение или закономерность для каждого, кто будет работать и не сопьется? А может быть, вы сами из рабочего класса и ваша судьба еще увлекательнее, чем киношный пример?

Завтра, 8 июня, с 13 до 19 часов мы ждем ваших откликов по телефону (926) 119-06-14 (московский сотовый номер) или в любое время на e-mail:Tankova-kp@mail.ru и по адресу: Таньковой, «КП», ул. «Правды», д. 15, Москва, 125993, с пометкой «Ткачиха».

АНОНС

В ближайших номерах мы расскажем о том, что происходило на фабрике и в общежитии в то время, пока мы печатали этот материал.

Желая опровергнуть опубликованное нами, руководство комбината устроило настоящие репрессии. Но благодаря этому, как ни странно, удалось решить многие проблемы.

Не пропустите!