Как сделать так, чтобы Родина-мать не торговала своими детьми?

Сложно разобраться заочно, кто прав и кто виноват в этой российско-французской семейной склоке. Концов там не найти, и в аналогичной ситуации, чтобы вычислить подлинного родителя, царь Соломон предложил разрубить ребенка мечом – на две равные части. Истинная мать, со слезами на глазах, отказалась от претензий, зато мать мнимая, снедаемая жадностью, скомандовала: “Рубите!” И Соломон тут же принял “соломоново решение”.

Надеюсь, и эта история закончится так же справедливо. И можно будет ждать следующего скандала. Опять ребенка, усыновленного в России, найдут в притоне педофилов, изымут у родителей-садистов либо похоронят в чужой земле. Я до сих пор не могу понять – почему мы разрешаем усыновлять своих сирот иностранцам? У нас что, детей девать некуда? Демографический взрыв в стране? Нет. Скорее, наоборот. И запретить усыновление иностранцами мы не в силах, чиновники из органов опеки не дадут, они любят их по определению больше, чем соотечественников-нищебродов.

Стандартная такса, зафиксированная Генпрокуратурой РФ – 25 тысяч долларов за одну усыновленную детскую голову. Есть только один способ разорвать этот порочный круг. Сделать так, как сделали в Чечне. Там вообще нет детских домов – всех сирот разобрали. Не обращая внимания на национальность детей, хотя в этом вопросе чеченцы очень щепетильны. Но это их не остановило, видно, в традиционном обществе знают, как сделать чужого ребенка своим…

А я, наоборот, знаю несколько бездетных семей, которые вроде бы и готовы к усыновлению, но что-то останавливает. Нет, не бюрократическая волокита их пугает, а что-то, сидящее внутри так глубоко, что это невозможно вытащить наружу. Эти люди, вобщем-то неплохие и добрые, боятся чужого сиротства, чужого “наследства”. Напрасно, сироты, это – пустые дети, и они ждут, когда их заполнят любовью и сделают родными. Я убедился в этом, была такая возможность.

Группа детей в Ивановском доме ребенка №1. От полутора до трех лет. Пьют сок. Мы привезли с собой упаковку сока. И не только. Мы привезли с собой много чего - памперсы, игрушки, тазики для купания, одежду и коляски. Сок холодный, и его чуть подогрели, разлив в две эмалированные кастрюльки. Сок - не казенный компот, и потому был выпит мгновенно. За ближним столиком малыши уже начали строить башню из своих пустых кружечек. Настало время общения.

Первой берут на руки лохматую Ольгу. Она выделяется из группы. Здесь все подстрижены под тифозных, а у этой - длинные и разноцветные волосы: рыже-русые. Ольга смотрит выжидательно. Вообще все смотрят. Тринадцать малышей сверлят нас взглядами так, что становится зябко. Девушка, стоящая рядом со мной, вдруг протягивает руки, и Ольга кидается к ней. Врезается лбом в колени обтянутые синими джинсами, и ее тут же подхватывают на руки.

Из десятка взглядов меня цепляет один-единственный. Белобрысый паренек, двух с небольшим лет от роду, внимательно рассматривает меня снизу доверху васильковыми глазами. Присаживаюсь рядом на ковер. Мы мужчины, мы не должны тискаться. Мне так кажется. Мальчугана зовут Сергей. Сколько ему годиков - он не знает пока точно, а потому показывает мне целую пятерню. Мол, не больше пяти, не меньше нуля.

Я в ответ демонстрирую все, на что способен - резко щелкаю с помощью своего левого уха и указательного пальца, представляю “дикого кабана” и авиатора в очках-консервах. Весь мой клоунский набор, который обычно доводит до счастливой истерики любого домашнего ребенка. Но Сергей вдруг отворачивается от меня. Я, ничего не понимая, встаю, делаю шаг назад и тут меня прошибает током мысль. Произношу слова, десятки раз говоренные сыну, и при этом, не узнаю своего голоса:

- Серега! Пойдешь ко мне на ручки?

Серега вскакивает так, что его детский стульчик падает с каким-то взрослым грохотом. Он бежит на меня. И мы долго-долго стоим у окошка. Серега положил подбородок мне на плечо, а я укрыл его спину своей ладонью. Мы стоим, и я ничего не чувствую кроме детского тепла. Серега пустой, и ничем не заполнен. Это "что-то", оказывается, очень много. Нам дают это родители,бабушки и дедушки. Я раньше не понимал,и не ощущал, потому что не с чем было сравнивать. И вот, сравнил.

P.S. В 2007 году, в Ивановском доме ребенка №1 из 123 детей было усыновлено 96. Ни один ребенок не попал за границу.

А вы что думаете? Автор ждет ваших откликов!