- Сегодня в «Комсомольскую правду» пришли создатели новогоднего блокбастера и нового продюсерского проекта Тимура Бекмамбетова «Черная молния», режиссеры Дмитрий Киселев и Александр Войтинский. Объясню сразу, почему мы позвали этих людей. Потому что, к сожалению, незаслуженно они всегда остаются за кадром. И тех, кто дарит нам красивые трогательные истории в кинотеатрах, на домашних просмотрах, мы не знаем. Теперь мы можем спросить лично их, как это проходило, посмотреть на них и услышать все, что они думают о том, что они натворили к Новому году. К сожалению, умер Вячеслав Тихонов. Как вы относились к этому актеру? Может, какие истории были? Все-таки человек эпохи.

В.- Да, это грандиозный человек. Уникальный образ, я имею в виду Штирлица. Это не простые слова. Мы на днях делали опрос. У нас много интервью по поводу «Черной молнии» по теме героя вообще, героя национального. Кто этот образ создал? Кого можно считать. И удивительная вещь, что на первом месте – Штирлиц. Полторы тысячи человек было опрошено. У всех киноперсонажей единички. А самая большая оценка – Тихонов создал образ, который на сегодня можно считать самым любимым в нашей стране. Это громадный человек, большая потеря. Но, что сделаешь.

- Первый вопрос. Почему вы решили снимать фильм про супергероя? И для кого этот фильм? Кто его должен посмотреть? Надо объяснить, что супергероем выступает чудо-машина.

К.- Наш фильм скорее в жанре супергероического кино. Но это не буквальное копирование американских аналогов, где действительно есть такие персонажи в латексных костюмах, со сверхспособностями. Которые умеют летать, переворачивают одним пальцем поезда и так далее. Здесь мы подошли к этому вопросу с точки зрения нашего зрителя. И супергерой у нас обычный человек, студент, молодой парень, который является прообразом большинства современных молодых людей. У него никаких сверхчеловеческих способностей нет. Ему эти сверхспособности преподносят обстоятельства, которые случаются. Во-первых, он получает чудо-машину. У нее есть одно уникальное свойство: она умеет летать. И второе - его судьба, которая складывается таким образом, что вначале он получает некие привилегия от жизни, начинает ими пользоваться, встает на путь потребительский, а потом происходит перелом в его жизни – он теряет близкого человека. И он понимает, что возможности, которые у него появились, он может использовать в других целях. И соответственно уже тогда он превращается для общества в супергероя, который помогает людям, защищает людей. Таким не совсем стандартным путем он становится покровителем города.

- Молодцы, придумали летающую машину «Волгу». Свои почему-то не оборудовали, что в пробке простояли целых тридцать минут.

В.- Меня всегда волновал вопрос. Когда говорили про Леонардо да Винчи, какой он был умный, предвосхитил летающий аппарат. У нас сейчас самолет, а он чертил это в своих записках, много сотен лет назад это предвосхитил. Он ничего не предвосхищал. Все построено по-другому. Он мечтал. Это передавалось его ученикам, последователям. Это ученые. Они видели, мечтали вместе с ним, и старались это воплотить. И, в конце концов, следующий какой-то мечтатель, это уже были наши Королев, Циалковский, вслед за ним мечтали. И рано или поздно мечта становится реальностью. И самолеты полетели, те самые, из тетрадки Леонардо да Винчи. Поэтому все начинается с мечты. Если мы сначала будем мечтать об этом, красочно рассказывать, то рано или поздно эти самолеты полетят действительно.

К.- Машины полетят.

- То есть, вы уже запатентовали все, что если вдруг взлетит, касаемо машин.

В.- Сегодня стояли в пробках, очень хотелось бы.

- Спрашивает Татьяна. Скажите, почему именно машина марки «волга» была взята в фильм? Вроде бы иномарки сейчас круче. И как заставили летать машину? Это одна сплошная компьютерная графика или что-то было?

В.- «Волга» - наша российская машина. Если брать современные, у нас современных и нет российских моделей.

- То есть, задача была именно российскую машину?

В.- Да. Что-то очень идущее из глубины нашей истории. Там же отец отдает. То, что для отца очень знаково. Что он очень в детстве любил. Поэтому получилось, что это «Волга». Современное лишено уникальной оригинальности, непохожести. «Жигули», современные «Волги» - уже не то. В этом нет ощущения истории и нет ощущения страны. А с «Волгой» почему-то есть такая ассоциация. И слово само «Волга» - наше. Это неожиданно. Почему? Старая машина, что от нее ждать. Немножко здесь есть элемент русской сказки «Конек-горбунок». Когда Ивану досталась неказистая лошадка. Два красавца, две иномарки, а ему старая «Волга» ржавая. Но на самом деле здесь есть такой подтекст: что на самом деле то, что передают тебе родители, я как старший товарищ могу сказать, я уже отец, детям всегда кажется, то, что дарят родители – это какая-то ерунда. Все старое. «Папа», сейчас все не так. Эти твои старые штучки оставь, они уже никому не нужны, ржавые». А оказывается, то, что передают родители своим детям – это не такое уж ржавое и не такое уж плохое. Более того, это способно сильно изменить жизнь. Оно способно летать. Это на самом деле клад. Так что, здесь еще и такая есть философия: от родителей – детям. Из истории - в современность. Поэтому «Волга».

К.- Но понимают дети это далеко не сразу.

- Я так понимаю, что дети не поняли Александра.

В.- На каком-то уровне не поняли, но в душах все-таки это поселилось. Это же не буквально. Это через интеллект. Хотя для более старшей аудитории это понятно. Родители моего возраста с удовольствием это поддержат. Кино же рассчитано на широкую аудиторию.

К.- Был еще один момент. Он связан с тем, что перед нами стояла не совсем ординарная задача. Нам нужно было сделать так, чтобы «Волга» полетела.

- Как?

К.- Чтобы машина полетела. Глядя на какую из современных машин, современных, российских, можно поверить, что она может взлететь? Этот вопрос конечно же стоял. И подтвердили наш нелегкий выбор, который мы сделали в пользу 21-й «Волги», именно старой «Волги», ученые, которых мы привлекли к разработке концепции летающей машины, из центра аэрогидравлических исследований, которых мы собрали на некий научный консилиум. И предложили им в игровой манере представить себе, что поставлена партией задачей – «Волга» должна влететь. Естественно, все это сначала воспринималось как шутка, юмор. Потом взялись за голову и начали рассуждать. Путем долгих обсуждений, расчетов, идей выяснили, что «Волга» ГАЗ-21 – это наиболее подходящая для полетов машина.

- Чем?

К.- По своим аэродинамическим свойствам, характеристикам. И вообще – конструкции кузова, конструкции рам и так далее. После чего нам оставалось только художественные вводные корректировать. А настоящие конструкторы, которые запускают в воздух реальные самолеты, помогли нам создать некую концепцию летающего автомобиля. Причем, до такой степени детализация, что, в принципе, если бы у нас сейчас существовал наш чудо-прибор, который является сердцем этого автомобиля, у нас в фильме называется «нанокатализатор» - это уникальный объект, за которым все охотятся в этом фильме, у нас в принципе все остальное все готово.

В.- Мне, как человеку, плохо знающему компьютерную графику, было очень интересно. Я-то думал, что рисуют и оживляют в кино все, что угодно, по произвольным законам. Было очень интересно узнать, что на самом деле всегда составляется модель, сначала логическая, которая действительно могла бы летать. То есть, все делается подлинное. Дима с ребятами сначала создают эту модель, рисуют. Потом понимают, как она должна жить. И это удивительно, что нужно действительно фактически решить задачу, чтобы машина летала.

К.- И задача здесь усложняется тем, что, так как это первый фильм про отечественного супергероя, то самая главная задача для всех спецэффектов этого фильма – это реализм и достоверность. То есть, чтобы это выглядело достоверно, гиперреалистично. Чтобы человек действительно поверил, что эта машина на его глазах поднимается и летает, для этого она должна работать по всем законам нашей физики, нашего мира. Соответственно создается модель нашего мира с нашей физикой, с притяжением, сопротивлением воздуха, прочими параметрами. И уже в этих условиях наш объект начинает жить своей жизнью. В конечном итоге мы создали целый программный комплекс, который работал таким образом, что достаточно было нам, как режиссерам, не аниматорам, сказать, что машина должна из вот этой точки попасть в эту точку за такое-то время. А все остальные расчеты делала уже математика.

- Могу признаться, что когда смотрела клип Саши Рыбака, который поет финальную песню, очень реалистично летает. Безумно красиво. Эффектно. И на площадке, где клип снимался, где она абсолютно не летала, а просто стояла, она красавица. Что-то действительно в ней есть такое недоступное и в тот же момент завораживающее. Но ведь летает не только «Волга». Там же еще будет злой герой. Как же без антипода к хорошему герою. Полетит еще что-то массивное. Мы не будем об этом говорить. Пусть это будет сюрприз.

К.- Мы, естественно, вначале вывалили на стол все, что было в мировом кинематографе до нас сделано относительно летающих машин. Наши теоретики, ученые забраковали все. Потому что если брать фильм «Назад в будущее», «Пятый элемент» - все фильмы, где машины летали, если брать их и перекладывать на нашу конструкцию машины, принцип ее полета, то он совершенно не выдерживает никакой критики. То есть, для того, чтобы она в условиях нашей реальности, в условиях современного города могла именно выполнять те задачи, которые стоят по фильму, пришлось полностью переделать конструкцию. И поэтому даже есть момент, что машина героя нашего главного не похожа ни на один из аналогов, который был в кинематографе. А в машине злодея наоборот есть что-то такое. Из-за этого она как-то сразу на теоретическом уровне уже проигрывает. Хотя выглядит эффектно.

- Мне кажется, представить себе летающую «Волгу» никто даже не задумывался, как это сделать. А увидев, сказать «боже мой, она летает». Все замечательно. Наталья спрашивает: главную роль сыграл Григорий Добрыгин. Специально вязли молодое не раскрученное лицо? Как получилось, что выбрали именно его?

В.- Не раскрученное – это очень важно. Мы хотели выбрать актера молодого, незнакомого. Чтобы зрителю было проще себя ассоциировать с ним. Чтобы за ним не стояла какая-то история. Это никто. Это обычный парень. «Такой же, как и я». Чтобы зритель стал соавтором фильма, чтобы сам переживал события, происходящие в кино, нужно было, чтобы актер был с определенными качествами. Мало того, что незнакомый, но и сам по себе скромный, наивный, молодой, способный на какой-то поступок, если жизнь заставит. Долго выбирали. И очень хорошо, мне кажется, что нераскрученный и вообще неизвестный.

- Где вы его нашли?

В.- Среди актеров. Он студент, кажется, третьего курса.

К.-Так как на мою долю выпала ответственность за все эпизоды спецэффектов и так далее, для меня в Грише было абсолютным подарком – это его пластичность, его способность что-то импровизировать на площадке, бросаться на все самые сложные моменты. Причем, он ужасно обижался, когда что-то вместо него делали каскадеры. Он все хотел делать сам – и прыгать с небоскребов, и летать на машине. Все, что угодно хотел делать. И очень много предлагал. Соответственно, его энергия, задор – замечательно. Если другого приходится очень долго уговаривать какой-то трюк сделать, пытаешься объяснить, что если это будет только каскадер, то нам придется брать только на общем плане, чтобы был маленький человечек, чтобы не было видно лица. А когда какой-то элемент делает актер, то можно крупным планом и глаза увидеть. Это гораздо более драматично. Зритель больше сопереживает. Здесь же, наоборот, приходилось тормозить.

- Молодой, отчаянный. 23 года ему?

К.- Меньше.

- Все, человек станет знаменитым. От девушек не будет отбоя. Потеряем.

В.- Потеряем, так потеряем. Значит, нового найдем. Это тоже испытание. Медные трубы – это испытание. Не пройдет – значит, не пройдет. Но мне кажется, он должен пройти.

К.- Справится.

- Я тоже не сомневаюсь, я видела его глаза. Мне кажется, за этими глазами скрыто много того, что в душе. Как снимали кадры, когда герои летают? Ведь надо же как-то передавать. Специальные аппараты были, куда-то их засовывали? Видно, история была какая-то увлекательная.

К.- Конечно же, вопрос очень комплексный. Сказать, что это было какое-то одно решение, которое мы придумали и весь фильм сняли – нет, такого, конечно, не было. Подход был к каждой сцене, к каждому эпизоду, свой. Отдельно все придумывали, разрабатывали. Но из больших наших решений производственных это было изготовление некого специального гидропневматического электрического монстра, который называется гимбл. Гимбл- это устройство, которое очень долго проектировалось. Из отдельных запчастей со всего мира собиралось. Оно представляет из себя высокоточный синхронизированный и поддающийся режиссерским командам аттракцион из парка. Стоит настоящая машина на высоте два с половиной метра от земли. В ней сидит актер. А эта машина стоит на системе из пневматических гидравлических конструкций, которые ее могут по всякому «ломать», двигать. Причем, начиналось это с довольно вялых покачиваний, как ан детской карусели. Но потом ребята нашли способ, поднажали немножечко, и в конечном итоге там была скорость такая, что из самого крайнего положения в самое крайнее противоположное положение машина проходила меньше, чем за две секунды. Если представить себе – это практически как в центре подготовки космонавтом центрифуга. Если посидеть внутри машины, то … (не договаривает).

- Актеров не отпаивали после этого?

К.- Отпаивали. Очень тяжело было.

В.- Там еще жарко было.

К.- Очень жарко в павильоне. Но тем не менее это дало реализм ощущения, нахождения внутри летящего объекта, совершенно не то, что если сидеть на земле. Если человек бы просто отыгрывал эти моменты, это было бы совершенно не так. А здесь их фактически мы ставили в такие условия, что им приходилось там выживать.

- Вы их предупреждали заранее? Или это было для них неожиданностью?

К.- Предупреждали, но, к сожалению, были случаи.

- Все живы?

К.- Да. Бились головами.

- Были же моменты, когда в машине по несколько человек.

В.- Была сцена, когда машина падала, Гришу бросало. Ему пришлось не сладко.

К.- А он-то в своей манере нам предложил, как это еще усугубить. Говорит, пусть эта машина крутит, а я приму какую-то нереальную позу, а потом резко перейду в другую позу. Это был кошмар. Мясорубка.

В.- Пацанам интересно же.

- А куда-нибудь хотите выставить этот аттракцион?

К.- Он у нас пока сохранен до следующих съемок.

- То есть будет продолжение?

В.- Конечно. Как же без продолжения.

- Надежда спрашивает. Премьера фильма 31 декабря. Думаете, кто-то пойдет в кинотеатр? Все же будут оливье резать, елки наряжать, продолжение «Иронии судьбы» смотреть.

В.- Это вопрос, действительно. Мы думали, чтобы было как-то символично, чтобы это был знак праздника всеобщего. Но фильм будет идти весь январь. Пока будут на него ходить, он будет идти.

- А не боитесь нарушить нашу традицию: резать оливье, смотреть «Иронию судьбы»? Все люди начнут 31 ходить в кинотеатр. И будет звучать такая фраза: «У нас есть традиция. Мы с друзьями 31-го ходим в кинотеатр».

К.- У нас тоже есть традиция. Практически каждый год, под 31 декабря, мы выпускаем фильмы. И каждый год мы думаем: ну как же так? Ведь люди будут резать оливье, смотреть «Иронию судьбы», а мы со своим фильмом тут.

- Честно признаюсь, 31 января мы встали с мамой. Она мне говорит: «Что мы будем дома сидеть? Пошли в кинотеатр». И мы пошли на «Иронию судьбы». Было так хорошо, позитивно, весело. Мы даже забыли, что Новый год какой-то, какие-то праздники. Просто проснулись и пошли.

В.- Вот в этом году – так же.

К.- Когда мы делали «Черную молнию», мы именно это настроение, которое осталось после «Иронии судьбы», постарались туда вложить. И мне кажется, очень даже получилось. Ощущение от фильма, ощущение от похода в кинотеатр будет новогодним, позитивным, светлое доброе.

- То же самое, которое подарили с «Иронией судьбы».

В.- Тут есть элемент приключения и новизны.

- Там романтика.

В.- Романтика в чистом виде. А здесь романтика плюс спецэффекты.

- Без этого сейчас, видимо, никуда. Или можно обойтись?

К.- Даже в «Иронии судьбы» у нас «Аврора» стреляла.

В.- Так что, нам без спецэффектов никак.

- Никита спрашивает: как уживались на площадке молодые актеры и такие ассы как Золотухин, Гармаш, Вержбицкий? Были какие-то разногласия из-за возраста?

В.- Разногласий не было. Молодые жадно впитывали. Просили какую-то помощь, смотрели во все газа.

- Мне кажется, с вашим аттракционом наши ассы должны были просить у них помощи.

В.- Кстати, мы наших ветеранов тоже испытывали.

К.- Не сладко им пришлось.

В.- Другое испытание для них придумали. Привязали, крутили их. Там на самом деле было очень холодно.

К.- Это был огромный ангар с потолками 35 метров высотой, где стояла гигантская декорация. Было холодно и мрачно, черные стены.

В.- Трое наших заслуженных народных горячо любимых артистов привязаны к центрифуге, которая крутится, мы не знали, выдержат они или нет. И в паузах ассистенты их собой закрывали, чтобы обогревать. Они обнимали и ждали. «Приготовились» - они отбегали в сторону. Съемка. «Стоп». Они опять. Просто не чем было греть. А иначе они бы просто замерзли. Они не жалуются.

К.- Наоборот. Им все это очень нравится. Чувствовать сопричастность к чему-то современному, новому, свежему. Они этого очень хотят и не отказываются. Особенно Валерий Сергеевич Золотухин. Он в огонь и в воду, и под пули. У нас часть съемок происходила в реальном атомном бомбоубежище на случай ядерной войны. Там была абсолютная темнота. Валерий Сергеевич без проблем уходил в эти безумные коридоры, оттуда с криком выбегал под пули, выстрелы какие-то. Все страшно взрывалось там.

- Взрывалось у вас отменно и на съемках клипа. Я не представляю, как Саша не подпрыгивал. Я находилась далеко.

В.- Подпрыгивал. Но потом-то он привык. Мы-то все разбежались, а он там стоит, ему надо петь в образе.

- Я стояла далеко от площадки, но когда громыхать стало, думаю, как же Саша. Смотрю, ни один мускул у него на лице не дрогнул. Кстати, вы заговорили про бомбоубежище. Спрашивает Андрей из Питера. Где проходили съемки? Сложно было найти такие раритеты? Это я про машину спрашиваю. На сайте «кино-поиск» написано, что было много каскадеров и даже пушка, стреляющая машинами. Расскажите про самые сложные трюки.

К.- Трогательная история, как мы эти машины искали. Она связана с тем, что машин этих осталось не так много. И очень многие из них переведены в разряд раритетов. Люди, даже если эта машина ничего из себя не представляет, куча ржавого железа, они все равно за нее хотят как за маленький «бентли». Бюджет фильма такое не может потянуть. Поэтому мы объехали очень много городов Московской области, деревень различных, поселков. Искали тех самых владельцев, которые стояли в очередь на нее, для которых эта машина являлась целой жизнью, которые на ней своих детей из роддома привозили, на свадьбу внуков возили. И именно эти машины мы нашли, именно этих людей мы нашли. Они были в совершенно разных состояниях, что люди, что машины.

- Отдавали?

К.- Тяжело, но отдавали. Самое главное, они спрашивали, куда? Продавать? Олигарху какому-нибудь? «Отреставрируете и продадите какому-нибудь олигарху. Он будет в ней не понятно чем заниматься». Мы объясняли, что для кино. Что будет фильм посвящен этой машине. Который будет ее возвышать над современным миром. Это будет легенда. И именно в этот момент они соглашались, крестили ее в дорогу, плакали. Но отдавали.

- Не хотите позвать этих людей на премьеру, чтобы они увидели.

В.- Это хорошая мысль. Собрать надо бы народ.

- А много этих машин было?

К.- Десять.

- Что вы с ними сделали?

К.- Большинство выжило. Большинство осталось на продолжение. У каждой из этих десяти был свой распорядок съемки. У каждой была своя функция, очень точная. Некоторые машины получили мощные форсированные двигатели от иномарок, которые могли разгоняться за несколько секунд до бешеных скоростей. Некоторые машины наоборот даже вообще не ездили. С них было снято все лишнее, но при этом там стоял точный, правильный салон, который соответствовал нашей задаче. Какую-то машину мы порезали пополам для того, чтобы снять небольшой эпизодик. Так как машина находится в процессе фильма во многих разных состояниях, она вначале достается старенькой, ржавенькой. Когда она неожиданно взлетает, она трансформируется. В макетной мастерской были изготовлены элементы машины, которые на нее навешивались – это крылья, двигатели, нижние двигатели, у нее трансформировался бампер, дополнительные воздухозаборники, сопла, рулевые двигатели всякие появлялись. В салоне то же самое происходило. Причем, в салоне сделали, что это все трансформировалось механически. То есть, на глазах машина превращалась в самолет фактически. А каждому из этих элементов соответствовала отдельная машина. Как раз та, которую порезали пополам, была у нас самая многострадальная. Ее сначала откуда-то сбросили, потом ее разрезали, потом утопили. Но она до сих пор осталась.

- Не знаю, правда это или нет, но Тимур, пока шел съемочный процесс, тоже приобрел себе такую машину.

К.- Точно. Причем, получилось это совершенно удивительным образом. Начались съемки. Я живу на первом этаже, окна во двор выходят. Я однажды утром просыпаюсь, смотрю в окно и вдруг вижу, что у меня под окном стоит и смотрит на меня черная «Волга». Каким образом она там появилась. Но смысл в том, что продавали «Волгу» и поставили ее ровно у меня под окном. Я тут же позвонил нашему продюсеру, узнал, сколько она стоит. Она оказалась не очень дорогая. Для нашего бюджета съемочного она была довольно дорогая, но для ее состояния она стоила вполне приемлемые деньги. Я позвонил продюсеру. Она сказала: «Нет, нет. Мы не можем себе это позволить». Я говорю: но это же знак. Надо как-то реагировать.

- Чтобы не спугнуть удачу…

К. - И Тимур решил отреагировать. И сейчас он счастливый обладатель такого раритета.

- "Черной молнии".

В.- Не топленной, не резанной.

К.- Она в отличном состоянии.

- Он на ней ездит? Или чисто «есть».

К.Она на ходу.

- Вот что значит – кино…

К.-Надеюсь, на премьеру на ней…

- Вот. Мы еще не ответили про трюки, которые выполняли каскадеры. И что там за пушка, стреляющая машинами?

В:- Не знаю, что за пушка…

К.- Наверное, мне опять придется рассказать. Начать надо с того, что когда хочешь сделать спецэффект натурально, чтобы люди в него поверили, то надо максимально возможное снять. Не рисовать, а все, что можно – снять.

В.- Делать на самом деле…

К.- В реальности.

- По-настоящему.

К.- Поэтому… как это происходит: у нас машина влетает в недостроенный небоскреб. Там она пробивает его, вылетает с другой стороны и повисает. Это написано в сценарии. Продюсеры говорят: вы сумасшедшие? Вы серьезно считаете, что мы за наши деньги можем это сделать? Мы говорим: это, наверное, мы все нарисуем… Они тогда говорят: «О’кей». Потом, в процессе работы: смотрите, у нас есть настоящий небоскреб, недостроенный. Может, попробуете договориться? - Нет, невозможно… Раз, договорились. Договорились, что нас пустят туда снимать. О’кей. Приходим. Там идут работы. Просим поставить машинку на этаж. «А что вы с ней будете делать?» - «Ничего. Поездит немножечко» - «О’кей! А ездить будет сама?» - «Может, не сама. Может, мы ее просто немножечко подтолкнем… Хорошо?» - «Хорошо». Поставили машину. Потом приходят наши специалисты-взрывотехники. Задаем вопрос: «А можно ее каким-то образом подтолкнуть? Чтобы она пролетела подальше?». Закончилось в нашем случае все это тем, что путем маленьких и коротких согласований мы получили разрешение от администрации строящегося нашего здания в центре города, чтобы в нем разместить чудовищной мощности пушку, которая могла бы при желании разрушить половину этого здания, но она была от этого защищена… И это было все рассчитано. В эту пушку заряжалась настоящая машина. И так как там нет места для разгона, разгон был всего полтора метра, за полтора метра она набирала скорость 87 км в час. И после этого она летела по воздуху, реально, снося все декорации, которые мы построили. И это все было снято вживую. И наш актер так был впечатлен происходящим, Вы представляете, что такое съемка на стройке? Это вся группа в оранжевых жилетах, в желтых касках, в специальных ботинках, после нескольких часов инструктажа. Все приобретают деловой вид, как будто все все понимают. И актер сказал, что он должен сам выполнить этот трюк. И эпизод, когда он висит над пропастью, держась за оленя... Он повис на самом деле. Естественно, его страховала специальная бригада, которая занималась тросами. И внизу положили большой батут на крайний случай. Но он только добавлял ужас.

В.- Чем больше в реальности все делаешь, тем лучше потом выглядит. Нарисовать, как в жизни, – очень сложно.

- Ирина спрашивает. «Как вам работается с Бекмамбетовым? И какие новые проекты планируете?».

В.- Хорошо работается. Кино – это дело коллективное. Всегда все трюки, все обсуждается. Если он бывал в Москве, мы его с удовольствием присоединяли к нашему обсуждению. У него масса всегда замечательных идей. Помогал – да. С ним здорово работать. Он не отдыхает, практически не спит. Утром первого января пришел на работу… Куда все подевались?

- Это шутка?

К.- Серьезно.

В.- Человек рассеянный. Он не знает, что бывают выходные.

- И праздники.

В.- У него не существует таких понятий. Для его команды тоже.

- Какие новые проекты нам ждать?

В:- Масса.

К.- Есть продюсерские проекты. Есть режиссерские. Про них мы не имеем права рассказывать. А продюсерских проектов в планах довольно много.

В.- Раньше была работа случайная, штучная… Сейчас мы хотим создать большую компанию, в которой бы снималось кино и… У нас же задача, чтобы Голливуд был здесь… И центр мирового кино должен быть здесь, у нас.

К.- Цель, к которой мы идем…

- Мечта.

В.- Мечта, которая станет неизбежной реальностью. Поэтому сейчас очень много проектов. Они именно на стадии сценарной разработки находятся. И планы у нас до 15-го года. Чтобы понимать, когда выпускается фильм, нужно назад отсчитать, когда сделан, когда придуман, когда закончена подготовка… Сейчас планируем.

- У вас планы простые, мне кажется. Выйти должен 31 декабря. Отсчет стандартный. Кстати, почему так быстро – 44 съемочных дня?

К.- Параллельно. Их фактически получилось 60 с чем-то.

В.- А потом досъемка была в две группы.

- Какие вы молодцы. Свои технологии придумали. Стратегию.

Марина спрашивает. «Во многих фильмах Бекмамбетова снимался Хабенский. Почему его нет в этом фильме?».

В. Ответ в вопросе?

К. Да. Во многих… Мы Костю очень любим. И он замечательный актер. Если есть возможность, мы стараемся ему роль подобрать. Но в данном случае в фильме речь идет об очень молодом человеке, студент первого курса. Совсем не Константин Хабенский. А давать ему роль второго плана, маленькую, для того, чтобы получить его имя в титрах – это не совсем правильно. Для актера переиспользованность к хорошему не ведет.

В.- Я добавлю. Это проблема. Хабенский в странной ситуации оказался. Из-за того, что он талантливый, это проблема: никого нельзя найти, кроме него. Это очень плохо. Плохо быть настолько хорошим актером. Он в сложном положении. Хочется его все время приглашать.

- А нам хочется его видеть.

В.- Так и будем смотреть на Хабенского…

К.- Это неплохо. Просто…

- Все равно, улавливаешь: начинаешь сравнивать с предыдущими ролями, с героями, которых он играл. Так у любого актера, кто появляется на экране…

К.- Есть идея. Продюсерская.

- И вы решили ее воплотить.

К.- Мы сейчас думаем над этой идеей. Он хочет сейчас на сценарном уровне сделать, чтобы из фильма в фильм переходили не только актеры, герои, но и их связи прослеживались. Чтобы в конечном итоге, через несколько лет, зритель шел и понимал: наверное, это дядя того-то, у него есть сын…

- Это идея после продолжения «Иронии судьбы» у него, наверное…

К.- Да. И где-то случайно кто-то... Взаимосвязь найдется.

- Ход хороший. Посмотреть, как сложилась судьба у героев «Иронии судьбы», тех, которых они любят и знают, а молодежь идет посмотреть, что так пытаются нам передать и заставить нас посмотреть родители? Для чего? И тут вот это вот. Для молодежи есть картина. Да. Грамотный ход. Вам, мне кажется, надо писаться: режиссеры-стратеги. Потому что выбрали не раскрученного артиста, чтобы каждый мог найти себя в этом образе. Все продумали, когда должно выйти: 10 дней людям нечем заниматься… Это замечательно.

Вопрос. «Дима, знаю, что снимали клипы с артистам. Сложно ли это? Что сложнее: снимать кино или видеоролики для звезд?»

К.- Для звезд. Со звездами. Если говорить, что интереснее – и то, и то интересно. Что сложнее? Я стараюсь всегда ставить планку качества для самого себя. Не могу себе позволить снять клип и быстренько его сделать, чтобы заработать деньги. Я буду стыдиться потом этой работы. Это большая ответственность: что кино, что клипы. Но в клипах проще. Просто это гораздо быстрее. А для режиссера один из самых важных, на мой взгляд, бонусом заработанным является результат. Когда ты можешь взять и посмотреть, показать другим. Ситуация с клипом – месяц. Два месяца. И ты уже получаешь этот результат. А кино – это несколько лет. Особенно с «Дозорами».Мы начали снимать со второго «Дозора». «Дневной», потом остановили. Начали снимать «Ночной». Закончили «Ночной», досняли «Дневной». Это – около пяти лет. Пять лет без результатов фактически.

В.- Стратегическая работа. Вкладываешься, вкладываешься… Долго не знаешь, зачем и что получится. И кому все это нужно…

К.- Терпеть и уметь себя мотивировать.

- Спрашиваете у знакомых: «Ну, как? Посмотрел?»

К. - На всех этапах. Не дай бог – не понравилось. Какой бы ни был человек.. Если даже не авторитетный… Если критику высказывает – опа, сразу значок. Так. Сесть и перечитать. На любую критику надо обращать внимание…Родственники, они похвалят… Они скажут, что все нравится и замечательно. А кто копается… И убедить этих людей – большая задача.

- Думаю, нам стоит обратиться к посетителям сайта. Почему бы не отметить Новый год в кинотеатре? Ждем с нетерпением 31 декабря!