Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Звезды20 января 2011 16:00

Михаил Ромм: «Зачем нам «кинематограф думающий»?»

24 января - 110 лет со дня рождения знаменитого советского кинорежиссера

За стеклом на книжной полке – фотография. Лицо в профиль. Выдающийся нос, огромный лоб, очки в тяжелой оправе, в углу рта неизменная сигарета. Михаил Ильич Ромм. Ему исполнялось 70 лет, и редакция «Комсомольской правды» послала свою сотрудницу сделать с ним интервью. На фотографии надпись: «…на память об общих страданиях (газетных!). Мих. Ромм».

Интервью это стало уроком на всю жизнь: умница, острый, глубокий, интеллигентный человек, ни словом, ни звуком не дал почувствовать свое величие, ничего не изображал, был прост и внимателен. Таким был со всеми людьми. И, в первую голову, с учениками, выпестовав лучших из лучших: Тенгиза Абуладзе, Григория Чухрая, Василия Шукшина, Александра Митту, Андрея Тарковского, Никиту Михалкова, Сергея Соловьева. Ему было что предъявить им и всем нам: знаковую художественную ленту «Девять дней одного года» и знаковую документальную – «Обыкновенный фашизм». В первой – взяв крупным планом проблемы личности – в стране, где коллектив значил все, а личность – ничего. Во второй – ошеломив зрителя нестерпимо прозрачной параллелью между практикой гитлеризма и практикой сталинизма. Годы были шестидесятые, и Ромм, в расцвете сил и таланта, был больше «шестидесятник», чем кто-либо другой.

Сегодня мы как о редком феномене говорим о быстро и кардинально меняющемся времени, которое и нас заставляет кардинально и быстро меняться. Оттого голова кругом. Но как менялись времена, пришедшиеся на жизнь Ромма! И как переменялся он сам! В армии служба идет от солдата к генералу – а он любил рассказывать, что сначала служил в Красной Армии в должности, соответствующей генеральскому чину, чтобы затем спуститься к солдатскому. А до этого руководил продотрядом, выбивая хлеб у кулаков. Об этом говорить не любил. Но не скрывал.

Он родился в Иркутске, куда за участие в революционной деятельности был сослан его отец, видный социал-демократ, борец с царским режимом. Куда же было деваться впечатлительному мальчонке, юноше, молодому человеку от революционных идей! Он принял Советскую власть всей душой.

Кровавый 37-й уже вовсю бушевал в стране, а Ромм, после дивной мопассановской «Пышки», своего дебюта в кино, выпускает фильм «Ленин в Октябре», ставший советской классикой, и через два года – «Ленин в 1918 году», ставший классикой также. Он верит в то, что Ленин – самый человечный человек, и он в порядке, потому что вместе с ним в это верит народ, это самая активная вера победившего социализма.

Следующие картины, довоенные и послевоенные, – «Мечта», «Человек № 17», «Русский вопрос», «Секретная миссия», «Убийство на улице Данте» – разоблачение фашизма. Печать яркого таланта – на всех. Настигшая депрессия – от трещины мира, которая проходит через сердце творца, если он настоящий. В действительности треснул его собственный мир. Идеалы осыпались, как прошлогодние листья. Годы спустя он признается, что выходит из зала, когда ученики смотрят его старые картины. Он не мог отречься от них, но и пересматривать их не мог. Никто не осуждал его – судил себя сам:

«Я, иногда сам того не замечая, просто готовил себе удобную платформу для ближайшей картины, а еще чаще старался оправдать свою практическую работу, оградить свою позицию от собственных внутренних сомнений, от колебаний, от недовольства собою, от тревожного и опасного разочарования в результатах своего труда».

Он замолчит, и надолго. В молчании вызревает новая правда, которую, в том числе, открыли ему молодые, а он принял ее и принял их. Это очень нелегко – оставить прежние убеждения ради инаких. Не из корысти, не из лукавого конформизма. По диктату ума и совести. Он это сделал. «Кинематограф думающий» – назовет он свою статью середины шестидесятых, когда грянут его вершинные «Девять дней одного года» и «Обыкновенный фашизм». Он сам – думающий. Отсюда – его длящийся, непреходящий кинематограф.

У него были очень красивые, пластичные руки. Он начинал как скульптор, обучаясь у Мухиной. Как-то его творческим заданием было изваять рабочего для выставки. Трудясь над лицом рабочего, он придал ему собственные семитские черты, включая длинный нос. Он обладал незаурядным чувством юмора и был очень смешлив. Член принимающей комиссии, сморщившись, укоризненно указал на длину носа. «На сколько укоротить?» – осведомился автор самым серьезным тоном. Не заметив веселых чертиков в его глазах, член распорядился: «Сантиметра на три». Автор укоротил. Вставшая фигура была настолько громадна, что три сантиметра укорачивания никак не отразились на авторском замысле. Я помню эти руки, помню их выразительную жестикуляцию. Помню, как он подавал мне пальто, благодаря меня (!) за беседу. Это оказалось едва ли не последнее его интервью. Я увижу его еще раз, когда приду визировать текст. Больше я его никогда не увижу. Вскоре наступит день, когда он скажет Елене Кузьминой, Леле, актрисе, жене, что неважно себя чувствует и хочет полежать. Приляжет – через несколько мгновений его не станет. Досье «КП» Родился в 1901 году в Иркутске. В 1907 году семья переехала в Москву. Окончил скульптурное отделение Высшего художественно- технического института. Работал скульптором. Переводил с французского. Встреча с Эйзенштейном определила судьбу. Пять фильмов отмечены Сталинскими премиями. Руководитель актерско-режиссерской мастерской ВГИКа. Народный артист СССР.

Умер в 1971 году. Похоронен на Новодевичьем кладбище.