Восьмилетняя «заложница» русско-арабской любви: «Мне плохо, папа, помоги!»

«Папа, помоги мне! Но не отвечай мне!» — это сообщение пришло на телефон Владимира Баранова в шесть утра 21 июня 2010 года. И еще чуть позже: «Как ты? А я плохо!» Хорошее начало для жесткого триллера, учитывая, что к тому времени в Нижегородской прокуратуре девочка числилась похищенной, была объявлена в федеральный розыск и в международный — Интерполом. Если бы не одно «но» — «похищена» девочка была не маньяком, а собственной мамой — бывшей православной россиянкой, ныне — правоверной египтянкой. Полтора года назад 32-летняя Анна Баранова по любви променяла обеспеченного русского мужа на нищего арабского официанта. А потом решила забрать в свою новую жизнь и оставленную в России дочь, невзирая на несогласие ее родного отца…

Владимир часто возил Анну с Полиной на курорты...

ВЛЮБЛЕННАЯ «СМС-НАРКОМАНКА»

Они познакомились в школе иконописи, где 28-летний Владимир был преподавателем, а 20-летняя Анна — ученицей. Он сделал предложение, — она согласилась. И потекла спокойная и умиротворенная, как фруктовый кефир, жизнь. Свадьба, открытие иконописной мастерской в городе Бор Нижегородской области, покупка машины, квартиры, земли, рождение дочки, путешествия и курорты по три раза в год… К новому 2009 году счастливое семейство отметило 13 лет вместе.Анна тогда в очередной раз пыталась найти свое призвание — училась на турлидера. Надо сказать, что два образования, полученные до этого — иконописец и парикмахер — ей так и не пригодились. Закинув дипломы подальше в шкаф, все эти годы очаровательная синеглазая шатенка сидела дома, гладила кошку Люсю, растила дочку Полину и украшала быт работавшего Владимира. Идея выучиться на турлидера и открыть агентство должна была на какое-то время стать ее очередной «игрушкой-развлекушкой». Кто ж знал, насколько серьезно новое увлечение поменяет ее жизнь.

В декабре 2008 их группа ездила на «практику» в Египет — «галопом по Европам» пару десятков отелей за неделю объехали. И когда только она успела разглядеть своего «хабиба»? Но домой Анна вернулась смертельно укушенная восточной романтикой. Зависимость от телефона и смс-ок, как сыпь при краснухе, — первый признак романа на стороне. У Анны она была поистине наркотической...

— Разряжается у нее в магазине телефон, и тут же начинается истерика, — вспоминает Владимир. — Не волнение, не озабоченность, а именно истерика. До слез! Ничего не объясняет. Просто — «Надо!» Все бросаем, бежим домой. Дома с подзарядкой в трясущихся руках запирается в туалете. И минут через десять выходит уже счастливая, с улыбкой. Если бы я своими глазами не видел телефон, решил бы, что она там «дозу» принимает. Именно поэтому, когда она наконец призналась, что полюбила другого, я решил, что ее просто охмурила какая-то секта.

...а Мустафа их на пляж не пускает.

«Я ВЫКУПИЛ СВОЮ ДОЧЬ!»

Поначалу Владимир сопротивлялся, уговаривал, умолял... Даже документы ее хотел спрятать, чтобы удержать.

— Я всегда считал разводящихся людей странными — говорит он. — Никогда не думал, что придется пережить это самому. Делал все, что мог, чтобы спасти семью. Предлагал жене подождать пару месяцев и все это время задаривал ее цветами, накрывал стол со свечами… Не помогло. Тогда предложил любимой поехать к новому избраннику месяца на три. Пожить, а потом вернуться и сравнить. Но она отрезала: «Не вернусь в любом случае!»

Говорят, поначалу мама Анны тоже была против ее отъезда. «Это ты ее избаловал!» — обвиняла зятя. Но потом сникла — дочь пригрозила самоубийством. В конце концов, все сдались. Предстоял еще развод, раздел имущества и главное — решение, с кем остается Полина. Но все эти вопросы разом закрыла Анна.

— Она сказала: «Если хочешь решить все миром и продолжать воспитывать Полину, оставь мне нашу квартиру и дай денег на 3-комнатную в Хургаде», — говорит Владимир. — Я согласился. Выдал ей два миллиона сто тысяч рублей на покупку жилья и оставил квартиру. Это была большая часть моего состояния. Я выкупил свою дочь! При этом мы мирно договорились, что каникулы Полина будет проводить у нее. Мало того, я сразу сказал: «Если у тебя настоящая любовь, если там хороший, порядочный человек, — познакомь нас. Купи квартиру, покажи, как устроилась, и если Полинке действительно понравится у тебя больше, чем здесь, я не буду препятствовать…»

На развод Анна подала сама. Из ее искового заявления: «…Спора о разделе совместно нажитого имущества у нас нет. Соглашение о содержании и воспитании ребенка между нами достигнуто. Ребенок будет проживать с отцом». Так 20 июля 2009 года в суде Борского района Нижегородской области мирно и по обоюдному согласию умерла семья Барановых.

Много позже, в разговоре со мной, разъяренная Анна будет полностью отрицать собственноручно подписанный ею отказ от воспитания ребенка:

— Никогда я не соглашалась насовсем отдать Полину отцу! Оставила ее лишь на несколько месяцев, пока не устроюсь в Хургаде. Он обещал не препятствовать, а потом заявил, что я ее больше вообще не увижу! А деньги и квартиру я получила не за дочь, а при справедливом разделе имущества. Мало ли, что он работал! А я его дома 13 лет обслуживала. И потом, ему досталась земля, которая была у меня в собственности, я ее ему продала.

А отец будет рассказывать, что Ане в то время было вообще не до Полины:

— Мы с дочкой хотели устроить маме трогательные проводы, накрыть стол, но она уехала, даже не попрощавшись, — вздыхает Владимир. — Видите ли, обиделась на Полину, которая перестала ей звонить. Но дочь просто начала привыкать жить без нее. Ведь как только состоялся суд, Аня переехала к маме, и у нас не появлялась. А у Полины начался первый класс, бассейн, секция тхэквондо…

У каждого из воюющих родителей своя правда и понять сейчас, какая из правд ближе к истине, нереально. Неоспоримо лишь одно — в начале осени 2009 года с колотящимся сердцем Анна поднялась на трап самолета, навсегда увозящего ее даже не в другую страну — в другую жизнь! Ревущим водопадом обрушилось привычное, сонное течение жизни. Перебаламутилось и переменилось все, что было важно и дорого прошлые 30 лет: дом, любовь, муж, религия, страна… Женщина, еще недавно открывавшая тонкой золоченой кисточкой глаза святым на иконах, надела шелковый хиджаб, по законам ислама вышла замуж за нового мужчину и забеременела от него ребенком, который по законам этой страны в первую очередь всегда будет принадлежать ее мужу. Всего за год на свет появилась новая Анна, умеющая мерзнуть при плюс 20 градусах, смотреть равнодушно на море, и даже месяц над ее головой теперь висел вверх рогами.

ВОЙНА МАМЫ ЖЕНИ И МАМЫ АНИ

Но вернемся в осень 2009-го. Без мамы жизнь нижегородских Барановых пошла своим чередом. По словам самого Владимира и его друзей, он не считал Анну «отрезанным ломтем» и внушал дочке уважение к маме, которая «навсегда одна». Но на тестах у психологов девочка почему-то рисовала в составе семьи всех домашних, включая кошку Люсю, кроме мамы.

Владимир вспоминает, что писал Анне длинные, подробные отчеты о Полинкиной учебе, успехах, здоровье, а в ответ приходили редкие короткие письма: «Полюсик-малюсик, как дела? Очень люблю и скучаю. Мама».

— Полинка их и читать перестала, сказав, что «все равно одно и то же», — вспоминает отец. — Она и в гости на осенние каникулы ехать в Хургаду отказалась… Слишком велика была обида.

И все же, я думаю, причина не в том, что девочке были не дороги весточки от мамы. Просто она была готова на все, что угодно, лишь бы утешить отца, которого бросили.

Однажды они с папой отправилась в парк. На карусели познакомились с Яной — 5-летней хохотушей-очаровашей, к которой прилагалась не менее забавная мама Женя. Насмерть укатавшись, вся компания отправилась в кафешку. Поглощая пирожные, не по годам развитая Полинка быстро выяснила, что у соседей по столику в жизни тоже недостача — ушел папа. И верные «пазлы» в ее светлой голове сложились гораздо быстрее, чем взрослые успели почувствовать возможность существования этих «пазлов». Через пару недель Полина задала папе логичный вопрос:

— Когда женитесь?

— Ну… Это не так просто, — замямлил растерявшийся Владимир. — На кольцо нужно накопить!»

Через минуту Полинка разбила свою копилку и приволокла ему бережно собранную горсть мелочи. Детские психологи, протестировав чувства Полины к новой женщине в семье, дали отношениям Володи и Жени «зеленый свет». И все же свадьбу запланировали аж на май 2010-го, чтобы обе дочки успели привыкнуть к новому статусу семьи.

Девчоночья дружба быстро крепла. Полинка до небес превозносила Женины таланты. Особенно умение все успевать — и работать в банке, и вести хозяйство. Возможно, чтобы потрафить папе, девочка не преминула заметить, что «у мамы так не получалось…» И несмотря на то, что под тем же девизом — «мама только одна» — Полине не разрешали называть Женю «мамой», девочка именно так занесла ее номер в телефонную базу данных. Вот тут-то и разразился скандал. В новый год Полина с бабушкой ездила в гости к Анне. И та, заглянув как-то в телефон, узнала про существование «мамы Жени». В почту Владимира посыпались письма с грязными высказываниями в адрес его невесты и предостережениями вроде: «Если моя дочь чем-нибудь заразится…» Похоже, именно тогда приревновавшая Анна решила как можно быстрее забрать девочку к себе.

— Полина приехала замкнутая, нервная и все время молчала… — вспоминает Вадимир. — Повел к психологам. Те сказали, что девочке, похоже, «навязывают принятие решения не по возрасту». Я не стал допрашивать, но как-то дочь сама рассказала, что Анна ее водила выбирать люстру «для твоей комнаты» и что Анна и Мустафа живут в съемной квартире с тараканами, куда она больше не поедет.

— Вранье! — твердит Анна. — Полину заставляли, чтобы она называла чужую женщину, найденную Барановым в Интернете, «мамой»! А дочь скучала по мне! И уезжая тогда в Нижний, она решила сказать папе, что хочет жить со мной. А он, увидев, в каком она хорошем настроении вернулась, решил мне ее больше вообще не давать. Поменял ее телефон. Со мной не общался, даже на письма не отвечал…

И снова тонкая, неопределимая грань правды-неправды воюющих родителей. И честное вранье ребенка, который пытается угодить и тому и другому, сохраняя в сердце запретную любовь к обоим заклятым врагам.

Поля (на фото слева) сразу полюбила и новую «маму Женю» и сестренку Яну. Это очень бесило ее родную мать.

ПИСЬМА ИЗ НЕВОЛИ

— Только не говори маме о свадьбе! — умоляла Полина папу. — Иначе мама такое сделает…

— Не волнуйся, я же не изменяю, не обманываю, а честно женюсь, — улыбался отец. — Мама ушла от меня к другому мужчине первой. Я ни в чем не виноват…

Свадьба Владимира и Жени расцвела 15 мая. С того для осталось много фотографий. Счастливые, красивые молодожены. Рядом похожие на розочки с торта — названные сестрички… Это были их последние фотографии вместе. 17 мая приехавшая накануне мама Аня, не сказав никому ни слова, тайно увезла Полину в Хургаду.

Телефоны не отвечали. Пробежав по турагентствам города, Владимир сам выяснил, что они уехали по двухнедельной путевке. «Ну что вы бьетесь в истерике? — пожали плечами в милиции, когда перепуганный отец прибежал к ним с заявлением о похищении и мирным договором с бывшей супругой, по которому Полина оставалась с отцом. — Девочка же с мамой и через две недели вернется».

Но обратным билетом воспользовалась только бабушка. У выхода из аэропорта ее встречал Владимир с милицейским нарядом:

— Где мой ребенок? Почему вы не сообщили, что едете? Как я могу позвонить Анне? — сыпал он вопросами.

— Не знаю. Они не пришли в аэропорт! — холодно пожала плечами бабушка.

В считанные дни за подписью Владимира по инстанциям веером разлетелись десятки писем. Адресаты: МВД, прокуратура, опека, управляющий по делам ребенка, депутаты Госдумы, МИД, комиссия по правам человека, президент… А еще через две недели пришли те эсэмэски: «Папа, помоги! Мне плохо!»

Общаться с Полиной можно было только тайно — Анна была категорически против. Но девочка находила время для коротких переписок с отцом в «аське»:

Папа: Как ты? Позвонить тебе можно?

Полина: Нет!!! А то мама (значки, изображающие бомбу и разъяренного черта) Мне плохо. Тошнит постоянно. Тут плохая еда. У меня коленки разбиты и никто не жалеет.

Папа: Тебе надо сменить еду и воду, и главное — страну!

Полина: Надо сменить! (значок изображающий восторг) Ура!!! Я так хочу вернуться. С вами хорошо.

Папа: Мы скучаем. Места себе не находим. Ты нам очень нужна! Я тебя обязательно вывезу. Ты же хочешь вернуться?

Полина: Да, да (еще 20 раз «да»)! Ты только скажи когда, а я выбегу!

Папа: Держись! Не унывай! Ты солнышко и еще ты русский человек!

Полина: Нет, я гражданка Египта (значки, изображающие слезы и удары головой о стену)

Папа: Это все поддельные документы! Мы победим! Сделать тебя египтянкой у мамы не получится.

Полина: Не получится! Ура!

Папа: Тебя сейчас ищет милиция.

Полина: Ооо! Ааа! Это хорошо!

Конечно, мы поправили ошибки и сократили разговоры нескольких дней, но ни капли не исказили смысл. Отец постоянно твердит дочке о любви и о том, что борется за нее. На каждое обещание увезти ее в Россию Полина реагирует миллионами счастливых «смайликов» и криками ура. На вопрос «как дела?» всегда отвечает: «Плохо».

Анна говорит, что в этой переписке Владимир настраивал Полину против нее, но мы нашли только одно высказывание, посвященное ей: «Мама ко мне теперь плохо относится. Не берет трубку, не дает общаться с тобой. Мы вынуждены говорить тайно. Все изменилось». И единственное про Мустафу, когда тот уронил Полину и она разбила колени: «Не доверяй этому арабу! Он еще и роняет тебя! Убил бы!»

Однако, когда Анна рассекретила эту переписку, она устроила страшный скандал. Перекрыла все каналы общения и отобрала у Полины телефон. Отослала Владимиру и его жене письма полные грубостей: «…дура неадекватная, с чего моя дочь стала твоим зайчиком и солнышком? И что ты там написала президенту Медведеву и на каком основании? Говоришь, семья ваша стала пустая? У вас семьи-то никакой и нет. Баранов откопал тебя в Интернете, чтоб создать модель семьи, чтоб пожестче отомстить мне и чтоб вычеркнуть у моей дочери память обо мне. Если ты до сих пор не поняла, что нужна была только для этого, то ты полная идиотка. А блины свои напеки и затолкай себе в жопу. Полина даже не помнит, что ты на свете существуешь. Для нее ты Никто и звать тебя Никак».

Война приняла характер не на жизнь, а на смерть.

Полина — восьмилетняя «заложница» русско-арабской любви

«ТВОЯ ДОЧЬ МНЕ НУЖНА, ПОКА ЕЕ МАТЬ НОСИТ МОЕГО СЫНА!»

Владимир подал в суд по определению места жительства ребенка. Так как все бывшие педагоги Полины встали на его сторону, суд заочно принял решение в пользу отца. С этим решением он отправился в Египет.

— Да без проблем поможем забрать девочку! — согласились работники российского консульства в Каире. — Но как мы ее найдем?

Владимир нанял частного сыщика и с помощью него отыскал школу, куда отдали учиться Полину. А тут еще и удачное совпадение — консул из Каира приехал в Хургаду на встречу с представителями русской диаспоры.

— Сейчас возьмем пристава, полицейское подкрепление и заберем вашу дочь, вот только разрешение из Каира получим… — успокаивал он Владимира поначалу, но через сутки изменил вводную: — Нет, все же это семейные дела и решать их нужно без полиции. Я сам поговорю с Анной.

На встречу Анна пришла с заметным животом и сразу предупредила, что если у нее сейчас из-за нервов будет выкидыш, то отвечать будет консул. Этой угрозы дипломату вполне хватило, чтобы самоустраниться от дальнейших разбирательств: «В конце концов она права, решение о передаче ребенка вам суд принимал в ее отсутствие. Вот выиграете апелляцию, тогда…» Ему вторил нынешний муж Анны Мустафа: «Мне твоя дочь не нужна… Но пока Анна вынашивает моего ребенка, все что важно для ее спокойствия — важно для меня. Нельзя забирать у нее Полину».

Мустафа привел девочку к отцу на пару часов — в Макдональдс:

— Она была напряжена, с огромными синяками под глазами и почти на все вопросы отвечала: «Мне запретили об этом говорить». Я смотрел на нее с жуткой болью и думал, что не представляю, как можно было так запугать ребенка за эти несколько месяцев. «Но ты же говорила, что хочешь домой?» — невольно задаю ей в десятый раз вопрос, на который «запрещено отвечать». И, наконец, она тихо: «Ну, сейчас у них сын родится, тогда я уже буду не нужна и, может, меня отпустят…» А потом мы вместе плакали. Не знаю… Может, нужно было хватать ее в охапку и увозить без всяких судов и разборок… Но я не смог так поступить с беременной матерью моей дочери. Только взял с Анны обещание, что все время до суда, они будут давать мне общаться с ребенком хотя бы по телефону. Они выполнили это обещание всего два раза, а потом телефоны отключились… Моя дочь одна в чужой стране, в чуждой ей культуре по правилам, которые ей навязывают, ломая психику! А значит, я оставляю ее в опасности, что само по себе — преступление. Пытаюсь и не могу нащупать грань между потаканием Аниной глупости и лояльностью к ее материнским правам. Между спасением дочери и лишением ее родной мамы… Я не знаю, что мне делать.

В отличие от Владимира Анна знает, что делать, и не жалеет выплескиваемой в его адрес ненависти:

— Он говорит красиво, но лжет! Он хочет лишить меня материнских прав и навсегда отобрать дочь! Я поэтому и увезла ребенка обманом. У Полины здесь все хорошо! Она счастлива и называет Мустафу папой. Учится в русской школе, ходит на танцы, участвует в конкурсах… Баранов врет, что у него нет связи с ней! Он знает наши телефоны и может позвонить так же, как и вы сейчас. Кроме того, у Полины есть свой телефон, и он сам не звонит ей, потому что ему не общение с дочерью интересно, а месть. Я не верю этому человеку. Он неадекватен и ребенка не получит. Но общаться я ему не запрещаю! Пусть звонит.

К слову, ошарашенный Владимир перезвонил Анне тут же. Но сначала она сказала, что ей некогда искать дочкин номер, потом — что даст его потом и наконец, с криком: «Общаться с Полиной будешь только в моем присутствии», Анна бросила трубку.

ПРАВОСЛАВНАЯ МУСУЛЬМАНКА

Пытаюсь представить, каково Полине. Отставим в сторону любовь к обоим родителям. Глупо сравнивать и измерять. Еще глупее спрашивать у самой Полины. Ребенок — всегда заложник обстоятельств и отвечает не честно, а «правильно». Под контролем мамы я пару минут послушала ее голос. Очень развитый ребенок: «Живу хорошо. Учусь на пятерки. Читаю «Гарри Поттера» и «Хроники Нарнии»… Это что, я в четыре года «Властелин колец» смотрела!» Но разговором это, конечно, назвать сложно. После каждого вопроса — длинные паузы — обдумывание ответа на «правильность», ведь рядом мама. Был бы папа, правильность была бы другая. На самых интересных моментах телефон «неожиданно разъединяется»…

— Ты по папе скучаешь?

— Немного.

— А почему ему не пишешь? (На заднем плане слышится мамино: «скажи, — я ему пишу») У тебя телефон-то есть?

— Нет…— у проговорившегося ребенка начинается истерика — То есть «Самсунг»… Есть, но он в ремонте… У мамы… У меня есть свой телефон… пока что… Просто я его в школу не беру, потому что его могут разбить…

— Расстраиваешься, что мама с папой ссорятся? — перевожу тему.

— Да.

— Пытаешься как-то помирить?

— Да.

Телефон отключается. Так же он отключился и когда я завела разговор о море. Потому что не ходят мусульманки на пляж! И дочки их тоже не ходят. Потому что для правоверных появление на людях в неглиже — позор. И еще много чего, что считается нормой для европейской девочки, теперь для Полины и ее мамы недоступно. И если Анна сделала этот выбор сама, то Полину просто поставили перед фактом.

Место девочки и женщины в арабском обществе крайне незначительно. Какое будущее в Египте у Полины, если предположить, что их семья — редкое исключение из правил — не развалится со скандалом через несколько лет? Причем (говорю, как специалист, занимающийся этой темой уже 6 лет) если счастливые русско-арабские семьи я видела очень редко, то их же, но с детьми от прошлых браков — не видела вообще. Арабские мужчины относятся к чужим детям… ну, как к чужим. Полина всегда будет лишней, конкуренткой родного сына Мустафы! К тому же, что уж тут миндальничать, парень — нищий официант из провинции. На Анне он, как и большинство местных мальчиков, живущих с русскими, зарабатывает! Не только деньги, но и бесплатный секс, бесплатного ребенка (ведь, чтобы все то же самое получить от арабки, ему бы пришлось сначала заплатить много тысяч долларов, которые официанту заработать сложно, именно поэтому в Египте так много неженатых). А что будет, когда деньги кончатся? Владимир говорит, что в российскую квартиру, которую он оставил Анне при разделе имущества, уже приходят потенциальные покупатели… Она продаст ее, деньги съедятся, что дальше? Нужно не только на что-то жить, но и дорого платить за русскую школу Полины. Сама Анна даже в России не работала. А в Египте, если она и найдет какое-то место, то 300 долларов — потолок! Да и не потерпит арабский мужчина, чтобы мать бросала его сына без опеки ради учебы какой-то девочки. Один Мустафа с его официантским жалованьем семью точно не потянет. Если не сбежит, то, скорее всего, настоятельно предложит продать квартиру и поехать жить в его родную провинцию. Арабское село — для девочки, что Бермудкий треугольник — для корабля. Но слово мужчины в мусульманском обществе — закон! И дети принадлежат не жене, а ему! И личное имущество жены здесь — понятие растяжимое. Есть еще много различных вариантов развития событий, но «идеальных условий для воспитания русской девочки» среди них нет. Мы слишком разные в культурном плане.

Я думаю, что и сама Анна это понимает. Именно поэтому, начав общаться со мной по почте, она неуклюже пыталась подчеркнуть свою независимость от арабской культуры. Сменила аватар — вместо фото строгой мусульманки выставила кокетливую картинку женских ножек в босоножках. Стерла со своей странички десятки женских образов в чадре и фоток маленьких девочек, молящихся над Кораном… Соврала, что осталась православной, не учтя, что в документах указана ее нынешняя религия. С одной стороны, ну сменила и сменила! Бог-то един. А с другой — не слишком ли это резкий переход для Полины, которая с малолетства была окружена иконами, ходила в воскресную школу и воспитывалась в русской православной культуре? Ведь строгость религиозных устроев Мустафы можно определить уже по тому, что даже в толпе русских жен местных арабов, отправляющих детей в школу, Анна — единственная женщина в хиджабе.

Месяц назад Анна успешно опротестовала принятое без нее решение Борского районного суда о том, чтобы девочка жила в России с отцом. Российские судьи не стали разбираться заново, а передали дело арабским коллегам в Хургаду — по месту жительства ребенка. Это значит, что если отец так хочет, он может ехать в Египет и подавать в суд там. Само собой, Владимир подал жалобу в областной суд, но вот уже полтора месяца ответа нет... Господа судьи, объясните, как иностранцы могут решить, что будет лучше для ребенка с другим менталитетом и культурой, если даже я — россиянка — не могу найти четкого ответа на этот вопрос? И еще интереснее, каким образом вы сами пришли к такому оригинальному противозаконному решению — отдать судьбу малолетней россиянки в руки египетским чиновникам? В Нижегородской области завелись лишние дети?

КОММЕНТАРИЙ АДВОКАТА

«Египетский суд по закону не имеет права решать судьбу российского ребенка»

Так считает адвокат, ведущий дело Барановых, Алексей ТРАВНИЦКИЙ

— Суд, определяя данное дело как «компетентность Египта», ссылается на договор между нашими странами. Но, во-первых, договор распространяется лишь на случаи, когда одна из сторон — гражданин России, а другая — гражданин Египта. (В данном случае и Баранов Владимир, и Баранова Анна, и маленькая Полина — все граждане России).

Во-вторых, обязательным условием переноса рассмотрения дела даже в этом случае является письменное согласие между сторонами. Это прописано в договоре. Между Барановыми письменного согласия нет, а значит, и никакого переноса дела быть не может. Почему этого суд не учел, непонятно.

И, наконец, самое главное. В соответствии со статьей 163 Семейного кодекса России при отсутствии совместного места жительства родителей и детей права и обязанности родителей определяются законодательством государства, гражданином которого является ребенок. Права и обязанности родителей и детей, в том числе обязанность родителей по содержанию детей, определяются законодательством государства, на территории которого они имеют совместное место жительства. При отсутствии совместного места жительства родителей и детей права и обязанности родителей и детей определяются законодательством государства, гражданином которого является ребенок. Поэтому данное дело следует рассматривать только по действующему российскому законодательству в силу исключительной подсудности судам РФ. В данном деле не имеется никакого иностранного элемента.

Проще говоря, перенести суд Барановых в Хургаду невозможно, если учитывать российское законодательство.

Продолжение читайте здесь