Захар Прилепин: «Французы говорили: «Вы вернулись из Чечни с разрушенным мозгом, потому и взялись за литературу!»

...А за спиной на экране у него мерцали обложки иностранных изданий его книг.

— Вас правда много переводят. Вы хоть на секунду почувствовали себя известным международным писателем?

— Нет, конечно! Более того — я даже не чувствую себя известным русским писателем. Есть какое-то количество людей, которым любопытны мои тексты, но их процент минимален. И в каждой стране людей интересует свое: во Франции интересно одно, в Польше другое, в Сербии третье, в Китае — четвертое.

— Ну вот про французов, к примеру, расскажите: их вы чем привлекаете?

— Там очень серьезный интерес к России, но там есть некое высокомерие в хорошем смысле. Они любят плохие новости из России. Ребята, придите и расскажите, как у вас ничего не получается, а мы ответим: ну, конечно, вы еще не в полной мере стали демократической страной... Они согласны посопереживать, даже всерьез посопереживать. И любая литература, которая высвечивает больные точки, — в том числе моя, где про революцию или про Чечню — им интересна. Я однажды там выступал в прямом эфире на радио, и ведущая мне все время говорила: «В Россию пришла страшная трагедия, война в Чечне, и вы все травмированы...» Я говорю: «Ну да...» Она говорит: «И солдаты вернулись из Чечни травмированные, практически психически больные...» Задает третий вопрос, пятый, все об одном и том же: «Ну и вы явно вернулись из Чечни с разрушенным мозгом, потому и начали писать книги...» А я немножко был подшофе, рассердился и ответил: «Русские вообще любят воевать, делают это с удовольствием и могут это продемонстрировать это в любой европейской стране!» Нормальное такое, веселое общение. Они в курсе, как все в России. Я им начинаю рассказывать, они: «Нет, у вас не так все обстоит, мы-то знаем!»

В Польше другая история: там относятся к России... конечно, не с любовью, но с вниманием. Мне один поляк сказал, что в Польше любят не то, что сделала Россия, а какая она есть. Они любят русские тексты, русскую музыку, а вот то, что она сделала — не очень. Все понятно. В Китае все советское искусство, советская героика, самурайство — «А зори здесь тихие», «Как закалялась сталь» — очень востребованы, и мои книжки — тоже героические — переводят, потому что они работают на пассионарность «молодого» китайского народа.