С Владимиром Николаевичем Макутой - главой администрации Таштагольского района - мы встретились в усадьбе Агафьи Лыковой и договорились: после каждой встречи с таёжницей он мне звонит и рассказывает о ее житье-бытье.
Недавно он позвонил: «Ездили по делам района и завернули к Агафье. Завезли ей продукты: муку, крупу, на всякий случай, картошку, свеклу, лук, морковь, мед, груши, виноград, арбуз.
Из Таштагола привезли еще комбикорм для кур, сено для коз и рубероид для ремонта крыши. Теперь можем быть спокойны, на зиму Агафья обеспечена всем необходимым.
На здоровье жалуется - стала слабеть. Но с хозяйством по-прежнему управляется. Просила Агафья сказать благодарное слово губернатору Тулееву за постоянное внимание и помощь».
Агафье в этом году исполнилось 66 лет. Половина жизни прошла вдали от людей, другую часть, тоже таежную, когда узнала, что жизнь у хижины отца не кончается и у нее впереди много интересного и полезного. Старая жизнь никуда не ушла, но сколько нового узнал молодой еще человек. На моих глазах всё это происходило. Память у Агафьи очень цепкая. Прямо с порога я, шутя, спрашивал: «Какое сегодня число?» Агафья сразу же отвечала: «По-вашему (называлось число, месяц и год), а по-нашему (назывался день от сотворения мира). В обращении были два календаря - по «вашему» и по «нашему».
В каждое появление я много расспрашивал отца и саму Агафью:
- Самая большая трудность прежней таёжной жизни?
- Василий Михайлович, есть без соли. Когда встретили людей и отведали солёной похлебки, есть без соли уже не могли.
- А что еще оказалось для вас необходимым?
- Лапотинки (одежда) и обувка. Мы все обносились - лапотинки были заплатка на заплатке. Обувку шили из бересты. Геологи в первый раз подарили полотно от палаток, потом принесли резиновые сапоги, которые всем полюбились.
Агафья, помню, без сапог не могла выйти к гостям. Сапог дареных собралось пар пятнадцать.
Огонь… У Лыковых он был. Каждый в семье имел берестяной туесок с припасом: железка, кремень и трут (вываренный в щелоке гриб-трутовник). Раз-два - и костер загорелся!
Я привез Лыковым спички. Карп Осипович принял подарок, но заметил: «Серянки. Намокнут - придется выбросить. Наш снаряд надежней…» Агафья позже дрова в печи зажигала спичками, а свечи - огнем, добытым из камня.
Очень обрадовал другой подарок - свечи (свет в хижине был от лучины). С тех пор я, собираясь в тайгу, клал в мешок три десятка свечей. И, конечно, отцу и дочери очень понравился электрический фонарик. Агафья даже днем светила в избе, лишь бы был повод включить фонарик.
Надо назвать и другие «железки» - как говорил Карп Осипович. Как Лыковы относились к самолетам и вертолетам? Спокойно. Измыслили люди, вот и летают, как птицы. Отец не решился полететь. А Агафья летала не один раз. Мысли у нее не было, что самолет может упасть.
С гостинцами из далека.
С большим интересом Агафья отнеслась к часам, хорошо поняла, для чего эта штука служит. Просила узнать, что там внутри. Дело кончилось тем, что часы немного изменились. Лыковы не знали цифр, и Агафья заклеила цифры буквами - и дело с концом!
Сложности были с самого начала с фотокамерой. Оба не хотели сниматься - «Грех»… Я не знал, что делать. Убегали в избу или скрывались на огороде. Я понимал, что Лыков-старший когда-то слышал о фотографии и знал, что она выдает живущих в таёжной глуши староверов. Но как объяснить, что ничего плохого в снимках нет? Решил в следующий раз подарить Лыковым их снимки. Чем это кончилось? Утром я нашел фотографии в поленнице дров. Пришлось набраться терпения и украдкой работать. Карп Осипович говорил обо мне: «Хороший человек Василий Михайлович, много добра для нас сделал. Но уж больно много «машинок» на нем висит»…
Время поправляет заблуждения. Сейчас Агафья не боится фотографий, снимается как кинозвезда.
В отличие от фотографии Агафья всегда с удовольствием пишет. Мать в таёжном углу научила детей писать (писали на бересте). Когда случилась встреча с геологами, сестры Наталья и Агафья не удержались и спросили главного в группе: «А писать ты умеешь?» «Да», - ответила «геология». Сестрам казалось, что только они умеют писать…
Я получил много писем Агафьи, видел, как она пишет: старинными печатными буквами и быстро-быстро.
В какой-то раз я захватил с собой черный карандаш и попросил Агафью нарисовать что-нибудь. Что? Ну, нарисуй лестницу, чайник, кошку, рыбу… Потом: нарисуй петуха. «А как его рисовать?» Я показал. Нарисовала лучше меня. Радовалась, как ребенок…
Не все из гостинцев принимает. Не сядет к костру, где мы обедаем. Ела и не выпускала, как все староверы, свою кружку из рук. Не возьмет Агафья чай, сахар, конфету, хлеб, испеченный в городе. (Хлеб из привезенной муки печет сама.) С удовольствием возьмет банку меда, яблоки, груши.
Однажды я вышел из вертолета с большим арбузом. «Что это такое?» Я сказал и у стола объяснил, как надо разрезать арбуз. «Есть надо красное…» Вернулся через час. Гляжу: съедено красное, белое и почти все зеленое… До сих пор Агафья вспоминает, как с отцом ели большой арбуз.
В другой раз мы говорили с Карпом о еде. Он сказал: еда у нас была из леса, с огорода и из реки. Без соли сохранить все было трудно. Все страдали от живота… Савин умер, полагаю, от болезни кишок, и у меня тоже болит живот. Я заметил: «Надо козье молоко пить» - «А где его взять?» - «Я привезу вам коз». - «Иманух? А это можно?» - «Можно…»
Через месяц я появился с тремя иманухами. Агафья никогда не видела скотины. И, конечно, не знала, как надо доить коз. Я знал с войны и взялся обучать Агафью. Карп Осипович держал козу за рога, Агафья старалась не упустить вымя, козы брыкались и норовили убежать в лес. Но постепенно все наладилось. Следующий раз меня угощали молоком. И козы прижились в «Таежном тупике». Появились породистые сибирские иманухи и бородатый козел. Молоко для жителей «тупика» оказалось очень полезным. Вслед за козами появились куры и собака. Кошек привезли геологи. Лыковы пожаловались: мыши стали одолевать.
Дикая жизнь… Она в этой южной части тайги - не бедная. Агафья привыкла к близости бурундуков, поползней, рябчиков, соек, кедровок, дятлов, воронов. Из крупных животных постепенно близко от жилья Лыковых видели маралов и, конечно, медведей. Охотиться семья не могла - не было припасов к ружью. Но Лыковы рыли ловчие ямы. Очень трудоемкой была работа, но изредка падала в ловушки кабарга, и однажды попался невиданный зверь - «польская свинья», то есть кабан.
Агафью часто навещали медведи. Их волнует близость кур. Агафья придумала хорошую защиту. На веревках развесила старые ведра и кастрюли (подношения прилетавших сюда гостей и геологов). «Как только залает Шарик, я дергаю за веревки и пугаю медведя». Однажды зверь достал рыбу в ловушке. И это ему понравилось. Пришлось во время ловли рыбы разжигать костер.
Был случай - прямо к избе прибежал волк. «Раньше ни мама, ни тятя волков не видели. Я подумала: это потерянная на охоте собака. Она играла с Шариком, забегала в загон, где были в сарае заперты козы. Я попыталась поймать «собаку». А она утром у реки догнала молодого марала и зарезала его. Какая собака, это же волк!..»
«Когда пришли геологи, я рассказала о неожиданном госте. Стали следить за «собакой» и подстерегли ее. Оказалось - волк! Рассказывали потом: шкуру сдали человеку, который принимает пушнину. Волк!»
«А какие люди у тебя побывали?» - «Разные… Наверное, думали: у Лыковых - рай земной… (Смеется.) Никто долго не задержался. Самолеты тогда летали… Глядишь, собрала иная пожитки - и бегом к самолету… Дольше других жила Надежда. Молилась, работала. Но стали мы ссориться. Тоже ушла, не попрощавшись. Житье в тайге трудное…»
После смерти отца Агафья побыла у родни в деревне Килинск, пожила там две недели и, как она сказала, «заскулила»: домой, домой…
Потом одна самолетом и на лодке с туристами побывала на верхнем Енисее у «матушек» в маленьком монастыре. Ее приняли ласково, но Агафья тут тоже не осталась: «Домой, домой!» Пригласила монашек к себе, отказались: «Нам и тут хорошо!»
Третье путешествие было со мной и с Николаем Николаевичем Савушкиным - в городскую больницу. Там с большим интересом и лаской Агафью расспросили о болезнях, дали лекарства…
Лыковы до этого не брали «таблеток». Но в день смерти отца и на лыжах Агафья бежала к геологам и сильно простудилась. «Доктор сказал: если не будешь есть таблетки - умрешь, как умер брат Митя». Агафья послушалась и выздоровела, и обрела сильную веру в таблетки. «Таблетки спасли…» В этот раз в больнице она взяла меня за рукав: «А почему доктор дает мне мало таблеток?» Я рассмеялся: «Их сразу много нельзя…»
У загона, где кормятся куры.
Представление о жизни… Однажды осенью мы спустились к реке - посмотреть, как полетит ракета. Я знал, в какое время она пройдет почти над нами. Стоим втроем у копны сена. Я гляжу на часы. Агафья командует: «Не туда глядишь. Она полетит справа, от сосны…» И точно, полетела справа. Ракету не было видно, но очередная ступень, объятая пламенем, у нас на глазах упала в тайгу. «Они всегда так летают», - со знанием обстановки объяснила Агафья. Тут же она рассказала: «Тятя давно заметил: иные звезды на небе стали двигаться быстро. «Наверное, это люди что-то измыслили» - «Старый ты стал, чепуху говоришь. Как могут люди зажигать звезды?» - ответил Савин».
И еще один урок познания мира. Один из гостей Агафьи привез с собой телескоп. Вечером он установил его на треногу и пригласил поглядеть на Луну. Занятно было видеть лунные пятна. Я позвал: «Агафья, хочешь поглядеть на Луну?» Таёжница охотно согласилась. Подвинула даже пенёк, чтобы видеть получше. «Лика у Луны не видно», - сказала она, слезая с пенёчка. Я не знал, что на это сказать.
А в избе при свете фонариков Агафья нашла в книге что-то важное. «Вот, погляди, тут лик Луны виден…» Смеяться было грешно, но я еле удержался от этого…
Зашел разговор о телевидении. Агафье и Карпу Осиповичу геологи в самом начале «ящик» показали. Какое впечатление? Оба сказали, что глядеть это нельзя - грех! Однако уселись смотреть. Увидев на экране лошадь, Агафья даже вскрикнула: «Тятя, конь!» Лошадь она никогда не видела. Не видела и пароход, автомобиль… Было что посмотреть! Агафья раза четыре убегала замаливать грехи. Отец смотрел все до конца, а уж потом замаливал прегрешения…
В какой-то раз явился я в «тупик» с необычными гостинцами: привез из Парижа, где вышла книга о житье Лыковых. Агафья стала книжку листать: «Это я стою с козами рядом…» И улыбалась. «Это что?» - «Это зонтик - от дождя прятаться». - «И мне можно спрятаться?» Да. Я открыл зонтик. Приятно видеть радость человека. Агафья даже сбегала в избу - переодеться в новое платье.
В тот вечер у костра я попросил Агафью вспомнить что-нибудь интересное из прошлой жизни. Таёжница недолго думала и рассказала, как отец убил около реки палкой старую маралуху. «Тятя прибежал в избу сказать: я убил оленя. Мы все сразу не поверили - как можно палкой убить маралуху? Но все побежали к реке».
Оказалось, тятя догнал оленя у самого обрыва - маралухе некуда было деться: с одной стороны - камень, с другой - бурная река.
Но интересной и опасной была охота на большого медведя.
«Постоянно мы видели около избы медведя небольшого. Он подбирал потерянные кедровые шишки. И вдруг появился огромный медведь. Он сразу прикончил малого медведя и тут же сожрал. Мы перепугались - что будет с нами? Стали выходить из избы с опаской. Надо было придумать, как избавиться от такого соседа. Тятя решил немедля строить кулёнку-избушку, которая будет служить ловушкой. Очень быстро всё сделали. Навесили прочные двери из бревен, наловили рыбы и сделали в избушке приваду. Медведь почувствовал запах рыбы и ночью попался в ловушку. Как он ревел! Мы думали, что в ловушке он и подохнет. Нет! Он был настолько сильным, что разломал нашу ловушку и вылез на волю. Теперь угроза была большой. Тятя пошел просить совета у геологов. Они дали ружьё и рассказали, как насторожить его на тропе у привады. Тятя сделал все, что было нужно. И мы стали ждать. Через неделю тятя сказал: вороны в нужном месте летают, наверное, медведю пришелся конец. Так оно и было. Выстрел пришелся зверю в убойное место. И мы, взглянув на огромного зверя, по которому ходили вороны, успокоились…»
Рассказаны были картинки из прошлой и нынешней жизни Агафьи Лыковой.