Журналист Владимир Снегирев: Я виноват перед героями моих репортажей…

«Мы уходим, уходим, уходим...»

Фото: ТАСС

СБОРЫ

- В 1980 году в «Комсомолке» вы возглавляли отдел спорта. Каким образом очутились на войне?

- Сразу после окончания Московской Олимпиады в газету из ЦК КПСС пришла разнарядка: направить в Афганистан советника по делам печати, поднять там молодежную прессу. Типа «Комсомольскую правду», афганский вариант. Причем нужно было направить человека именно в ранге члена редколлегии, не меньше.

И Геннадий Селезнев, тогдашний главный редактор, огласил эту директиву и спросил, есть ли желающие. Желающих не нашлось. Все как-то уткнулись глазами вниз. Проходит день. Опять заседание редколлегии, опять Селезнев говорит: «Друзья, мы должны дать ответ инстанции, кто поедет из нашего дружного коллектива в Афганистан представлять «Комсомольскую правду» и помогать афганской революции». Моя рука как-то самопроизвольно поднялась. И все с облегчением вздохнули. Началось оформление, через два месяца я уехал. Это было 21 марта 1981 года. В день весеннего равноденствия, афганский Новый год - Навруз.

- Вас, наверное, два месяца инструктировали?

- Ничего не было. Единственное, что мне «Комсомольская правда» оплатила, - занятия языком дари. Словарный запас поднакопил, какие-то фразы выучил. И книжки почитал, какие мог. Что там происходило, я понятия не имел. Начал работать как советник, через некоторое время понял, что надо быть и корреспондентом.

ЦЕНЗУРА

- В условиях тотальной цензуры это, наверное, было непросто...

- Саша, не то слово - непросто. Это была чудовищная ситуация. До сих пор я об этом вспоминаю с чувством и горечи, и сожаления, и вины перед теми героями, о которых писал. Я нахожу в Афганистане первого Героя Советского Союза. Там первые герои были за взятие дворца Амина, за 27 декабря 1979 года, по линии КГБ, - один посмертно, один (Карпухин) живой. А из армейских первым Героя получил Сережа Козлов, десантник. Прекрасный парень, такой русский богатырь - голубоглазый, могучий, добрый. Я нахожу его в дальнем углу Афганистана, около иранской границы, мы с ним беседуем, дружим, выпиваем. Я в него влюбляюсь. Пишу о нем очерк, отправляю в Москву. И получаю через две недели газету. Там написано, что десантник Козлов, командир батальона, во время учений проявил смекалку, правильно руководил солдатами, они хорошо отстреляли по мишеням. Ну бред собачий. Я писал о том, что был реальный бой, что он реально рисковал своей жизнью, что были потери в его батальоне. А он, чтобы избежать еще больших потерь, подставил собственную грудь и спас людей. И получил за это Героя. Как же мне было стыдно.

- В Москве с цензорами лицом к лицу встречались?

- Встречался. Они прятали глаза, говорили, что указание сверху. Показывали инструкцию: потери - нельзя, бои - нельзя, участие в операциях - нельзя. Деревья наши солдаты сажают - да, можно. Муку раздают - можно. Я помню, году где-то в 84-м был там в довольно длинной командировке, несколько месяцев, написал о двух девчонках-медсестрах. Они спасали раненых наших во время операций в Панджшерском ущелье. И получили медаль «За отвагу». Цензор все вымарал. Я пошел с заметкой к Ахромееву. Он был 1-й зам. начальника Генштаба, курировал Афганистан. Он взял красный фломастер и вообще все перечеркнул.

РАБОТА В ПОЛЕ

- Какая история для вас была самой тяжелой?

- Одна из первых моих командировок в Афганистане в Герат. Там я познакомился с хорошим парнем, таким романтиком, верившим в идеалы революции, добра, свободы, братства, равенства. Из Белоруссии, Гена Кулаженко. Он был советником по линии комсомола. Я жил в его гостиничной комнате, мы с ним ездили по гератской провинции. Когда я вернулся в Кабул, через несколько дней узнал, что он захвачен душманами. Вылетаю опять в Герат - надо искать. Эта история очень долгая, трагическая. Там я пробыл несколько месяцев, подключались КГБ, ГРУ, а в итоге выяснилось, что он погиб. Мы попадали в ходе этих поисков в реальные засады, приходилось, конечно, забывать о том, что ты журналист, и, спасая собственную жизнь, стрелять, отстреливаться.

Ты знаешь, что интересно. Спустя уже многие годы, в 2005-м, я приехал опять в Герат. Уже талибов изгнали, уже при Карзае, я нашел этот кишлак, где был захвачен Кулаженко, нашел людей, которые его захватили. Они уже старые. И вот эти старики седобородые мне рассказывали, как это было, где захватили. Потом говорили, как они его везде перезахоранивали, потому что боялись мести. Я говорю: «А где найти кости?» - «Нет, мы сами забыли уже». И они уже как бы прощены Аллахом, и мною, и всеми. И жизнь прошла, и Генку не вернешь. Вот такая история.

- Такими вещами непросто делиться с теми, кто на войне не был. Вас друзья понимали, когда вы приезжали в Москву?

- Я с ними не делился. Ты же сам бываешь в горячих точках, сам знаешь, насколько разная жизнь. Насколько она не имеет ничего общего с обычной. Трудно рассказывать, да и неинтересно, я думаю. Да и неправильно это рассказывать кому-то. Потому что нормальная жизнь, хорошая, правильная жизнь - здесь, в миру. А неправильная жизнь, нехорошая - там, на войне. Зачем об этом кому-то рассказывать? Это неверно. В книжках - да, в статьях - да, а так не рассказывал.

ПЛЕННЫЕ

- После этого вы посетили все горячие точки следующих десятилетий. Это Афганистан так заразил?

- Конечно, этот вирус остался, он оказался таким устойчивым. И много раз я давал себе клятву, что хватит. И каждый раз все равно в итоге оказывался на какой-то очередной войне. Либо это Чечня, либо Грузия, либо Ирак, либо сегодняшние революции «арабской весны». Ты подсаживаешься на эту иглу, и ты не можешь уже с нее слезть. Это не только со мной происходило и происходит, но и со многими другими. У меня было два друга по тем афганским временам, британцы Рори Пек и Питер Джувенал. Рори Пек же погиб на моих глазах в «Останкино», когда полез снимать под пули во время штурма телецентра в октябре 93-го года.

- Это те самые ребята, с которыми вы ходили уже после войны за пленными?

- Да. Это одна из очень важных историй моей жизни, может быть, даже ключевая. Потому что она совпадает с развалом Советского Союза, с крахом коммунизма. Это середина и конец 91-го года. Я познакомился в Багдаде во время «Бури в пустыне» с британцами, с журналистом Рори Пеком. Он мне сказал: «Ты был там, и я был там». Он в кишлаке Балабак, и я в кишлаке Балабак, он в Джелалабаде, и я. В одно и то же время, по разные стороны. И он говорит: «Что же вы бросили своих пленных?» Меня это все пробило так. Он мне начал рассказывать, как они живут, эти пленные, в каких условиях. Я говорю: «Рори, если я вернусь в Москву, пойду к Аушеву, и он нас поддержит, ты согласишься, мы вместе пойдем в Афганистан и вытащим, кого сможем?» Он говорит: «Конечно, давай».

Я приезжаю, иду к Аушеву (он тогда возглавлял комитет воинов-интернационалистов) и говорю: «Руслан, надо спасать». Он без звука подписал все письма. Было письмо Горбачеву, в КГБ, Яковлеву. Все согласования мы получили. И в конце ноября 91-го года ушли таким маленьким караваном - Рори Пек, Питер Джувенал, второй британец, и я. Я был как финн. Потому что если бы я был как русский, меня бы там прибили сразу. Мы пришли в горный Бадахшан, тогда он был под моджахедами еще, наняли двух лошадей, двоих узбеков-проводников и пошли через горы. Декабрь, снега по пояс, шли через эти перевалы недели две. И пришли на базу к Ахмад Шах-Масуду, у него нашли троих пленных. Он нам их показал, мы с ними разговаривали, встречались, я им письма привез от их родных. Провели переговоры. Они были освобождены очень скоро Масудом - он сдержал слово. Четвертый был Коля Быстров, который был его охранником, он же Исламутдин. Он сейчас вернулся, слава богу, на родину с афганской женой. И еще были три парня, которые возвращаться не захотели. Они приняли ислам, воевали за моджахедов. Они выбор свой сделали.

ПОВЯЗАННЫЕ КРОВЬЮ

- Вы упомянули про Аушева. Про него-то в те времена писать давали?

- Это хорошая история. Я написал про него большой материал, когда его ранило в ноябре 86-го года. Он был уже Героем Советского Союза, начальником штаба полка. Получил смертельное ранение. Я боялся, что он погибнет, не выживет. За ночь написал полосу в «Комсомольскую правду». И притащил ее Селезневу. Он тут же поставил ее в номер. Газета вышла, целая страница. В те годы «КП» выходила на четырех страницах. Отдать полосу одному материалу - случай небывалый. Эта полоса вышла, называлась она «Он вернется», и фотография стояла. После публикации ЦК партии дал команду эту полосу перепечатать во всех газетах Советского Союза - республиканских, краевых, автономных... И в одночасье миллионные тиражи «Он вернется».

Руслан до сих пор вспоминает об этом. Потому что когда он выкарабкался, прилетел на родину в отпуск по ранению, он говорит: «Меня так встречали везде. Благодаря этой публикации я известен всем». Любая бабка, любая продавщица, не говоря уже о начальниках, знали, что это Руслан, Герой Аушев.

- А вам что дал Афганистан? В профессиональном плане.

- Я очень благодарен Афганистану. Если бы его не было, я бы остался таким же самоуверенным, полублагополучным или даже благополучным московским хлыщом. Афганистан перевернул многое в моей душе, заставил на многие вещи смотреть по-другому. И во всем сомневаться. Война, она все-таки очень сильная школа. И в человеческом плане, и в профессиональном, и в плане дружбы с разными людьми. Аушев, Громов, Востротин, какие-то простые ребята, солдаты, с которыми мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Потому что война, кровью повязаны, что называется. Этого нет ни у кого или почти ни у кого. У меня это есть. И я этим очень дорожу.

- Если бы можно было отмотать назад 33 года, к той планерке...

- Поднял бы я руку? Поднял.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Ввод советских войск в Афганистан начался 25 декабря 1979 года. Формально Советский Союз откликнулся на просьбу главы государства Хафизуллы Амина о военной помощи в борьбе против исламских фундаменталистов. Однако уже 27 декабря его дворец был взят штурмом спецподразделениями «Гром» и «Зенит», а сам ненадежный и непредсказуемый лидер убит. После чего главой Демократической Республики Афганистан стал лояльный Москве Бабрак Кармаль.

С 1980 по 1985 год советские войска вели ожесточенные и широкомасштабные бои с душманами по всей территории страны. С середины весны 1985-го по начало 1987 года ограниченный контингент перешел на тактику поддержки афганских правительственных войск авиацией и артиллерией. С 1987 года начинается политика национального примирения, а советские войска готовятся к выходу из Афганистана. Вывод завершился 15 февраля 1989 года.

За время войны погибли до 15 тысяч советских военнослужащих. Более 55 тысяч получили ранения. Пропавшими без вести до сих пор числятся 263 человека.

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

ДОСЛОВНО

«КП»: - За 25 лет поменялось что-нибудь в вашей оценке той войны?

Б. Г.: - Я как считал, так считаю и сейчас, что не надо было вводить наши войска в Афганистан.

«КП»: - У вас на груди Золотая Звезда Героя Советского Союза. За что награждены?

Б. Г.: - За операцию «Магистраль» по деблокированию города Хост, в котором душманы заперли наш гарнизон.

«КП»: - А за успешный вывод из Афганистана 140-тысячной группировки вас как наградили?

Б. Г.: - Я получил грамоту…

(Борис ГРОМОВ, генерал-полковник, Герой Советского Союза, бывший командующий 40-й армией в Афганистане, - в интервью «Комсомольской правде», февраль 2014 года.)

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Борис Громов: «Мы ушли, не пряча Боевых знамен»

Генерал-полковник, Герой Советского Союза, бывший командующий Ограниченным контингентом советских войск в Афганистане рассказал «Комсомолке», как 25 лет назад 40-я армия после 9-летней войны в Афганистане возвращалась домой

Ее возвращение на Родину не было легкой прогулкой войск, которые оставили свои гарнизоны и по горным дорогам и перевалам радостно рванули к госгранице СССР, - то была сложная войсковая операция, которая, к сожалению, тоже не обошлась без людских потерь. Об этом уже много написано и рассказано. Но история любой войны не заканчивается последним выстрелом на поле боя. Это бездонная драма, которая и через четверть века открывает новые эпизоды, заставляет по-иному взглянуть и на давние события, и на то, как отражаются они сегодня в зеркале нашего времени. Обо всем этом военный обозреватель «КП» Виктор БАРАНЕЦ беседовал с бывшим командующим 40-й армией (она еще называлась Ограниченным контингентом советских войск в Афганистане - ОКСВ) генерал-полковником в отставке Борисом ГРОМОВЫМ. Читать далее.

Афганские дневники военного репортера

15 февраля исполняется 25 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Военный обозреватель «КП» Виктор Баранец публикует свои дневники, которые он вел на той далекой уже войне

«Ограниченный контингент» (он же – 40-я армия) воевал с моджахедами этой страны больше 9 лет. Решение руководства Советского Союза штыками 140-тысячной группировки поддержать лояльный Москве кабульский режим, дорого обошлось нашей стране и нашей армии. Мы потеряли там почти 14 тысяч сограждан. Но даже такие жертвы не дали желаемого результата – Афган не стал плацдармом Кремля в Азии. Через ту, многими уже забытую сегодня войну, прошло около 700 тысяч наших соотечественников. И у каждого она была своей: у генерала и рядового, у летчика и разведчика, у полковой поварихи и у госпитальной сестрички. Я попал на афганскую войну в качестве репортера военного журнала. Потому полки в атаку под душманскими пулями не водил, грудью на вражьи пулеметы не бросался. У меня была иная задача - рассказать об афганской войне так, как я ее понимал, видел и чувствоствал. Читать далее.