Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+10°
Boom metrics
Общество4 мая 2015 22:00

Фронтовой дневник моего деда

Корреспондент «КП» прочла и перепечатала военные записки своего родственника
5 июня 1945 года. Леонид Волков (крайний слева). Чехословакия. Война окончена. Фото: личный архив.

5 июня 1945 года. Леонид Волков (крайний слева). Чехословакия. Война окончена. Фото: личный архив.

Эти фронтовые записки – наша семейная реликвия. Их хранит у себя мой отчим Игорь Волков. Всю жизнь он был мне как родной отец, и потому его отца Волкова Леонида Исааковича я считаю своим дедом. Леонид Исаакович родился в 1924 году и ушел на фронт 18-летним парнем. Не будучи ни писателем, ни журналистом, он просто излагал на бумаге то, что видел и чувствовал. Без прикрас и литературных глянцев. Но тем и ценен его дневник. Впрочем, судите сами.

К ЗИНАИДЕ РЕШИЛ Я НЕ ЗАХОДИТЬ

1 марта 1942 года получил повестку явиться в Горвоенкомат. Утром встал и двинул в город (Иркутск). Прошел комиссию. Признали годным к строевой службе в рядах РККА. Получил предписание явиться 3 марта 1942 года в Горвоенкомат с вещами для отправки в Военную школу. Собрал ребят. Выпили, погуляли и вот 3 марта 1942 года в 13.00 вышел из дому. Мать плакала, отец выглядел как мужчина. Простился и двинул. Друзья меня провожают. Идя мимо Зинаиды, остановился, подумал и решил не заходить. Так и ушел, не простившись с нею.

С военкомата направили нас строем на станцию, где ждали поезд и сбегали домой за родителями. Отец принес мне пол-литра водки на дорогу, сунул денег в карман. Вот подошел поезд. Зашли с друзьями в вагон, оккупировали верхние полки. Мать беспрестанно плачет, мне ее жаль, сдерживался, чтобы тоже не заплакать. Хорошая мать. Она будет как маяк в жизни. Сестра тоже, нет-нет да всхлипнет. Сашка М. тоже здесь, а Генка К. уехал раньше меня 21.02.42. Отец дает различные наставления, учит - что и как.

Вдруг резкий свисток паровоза оборвал эту картину. Еще сильнее слышен плач родных. На прощание поцеловал всех. И поезд тронулся на Восток. В вагоне собрались друзья все вместе, достали водки, выпили как надо и заснули. Утром собрались, ждем остановки поезда. Станция Дивизионная (Улан-Удэ). Раздалась команда: «Выходи строиться!». Выходим, проверили нас и повели в лагерь. Борька Денисенко и Володя Смирнов со мной. Загнали в холодную казарму, наложили карантин. И вот сидим, письма пишем, очерки и ничего не делаем.

Пошел за водой и встретил случайно Генку К. Были оба рады, оказывается, мы соседи. Повели в баню. Вымылись. До бани встретил Сашку М. Тоже приехал к нам. Выдали нам военную форму. Оделись и друг друга не можем узнать. Смеху! Брюки большие. Все не по росту. Обмотки - смех. Все с горем пополам оделись и двинули в казарму, неся свои гражданские вещи. Ночь. Обмотки разматываются, другие наступают на них, ругань, мат. Пришел и спать.

В УЧЕБКЕ

И вот начинается наша военная жизнь. Сашку и Генку вижу частенько. Начались занятия. Строевая, тревоги. Вот тут-то я и понял, что такое солдат. Ходим на занятия. Тренируемся с минометами. Изучаем минометное дело. Месяца 4 занимаемся усиленно. Потом все надоедает.

Программа кончилась. Повторение началось. Лето. Под ногами песок. Жара. Возьмешь ствол и вот идешь, пыхтишь. Командир взвода - хороший парень. Лейтенант.

Зайдем подальше в лес, на высоту и спать или кушать бруснику. И так продолжается до августа месяца. Получаю от Зинаиды два письма, на которые не отвечаю. 1 мая 1942 года принял присягу.

И вот подходят испытания, сдаем по 5 дисциплин: тактика, огневая, политподготовка, топография и строевая. Сдал все на «хорошо» и «отлично». На строевой из-за одной команды немного подзасыпался.

Испытания сданы и вот ждем приказа. 29 сентября 1942 года построили нас и зачитали приказ. Мне присвоили звание младшего лейтенанта. Ждем отправку на фронт. Дисциплина разболталась. Особенно после колхоза, ездили после испытаний работать в колхоз, где пожили на славу. Получил из дома телеграмму, что 28 сентября 1942 умерла моя любимая мать. С болью на сердце перенес я эту утрату. Ходил к начальнику училища, домой не отпустил. И так я больше не видел свою мать. Схоронили без меня.

ДОРОГА НА ВОЙНУ

И вот 1 октября 1942 года подали эшелон. Погрузили нас. Провожали с оркестром. Итак, мы едем на фронт. Сашка и Генка в этом же эшелоне. Утром проснулись, перед глазами озеро Байкал. Скоро Иркутск - желанный город. Сообщил телеграммой отцу.

Время стоянки два часа. Встречающих много. Поговорили. Собрали отец с сестрой мне продуктов целый мешок. Водки. Я, конечно, все это взял. Отец дарит мне часы, но я отказался, так как еду на фронт, а там часы будут. Время на исходе, в вагонах идет шум. Холодно спать. А у меня кроме шинельки и кителя ничего нет. Отец с себя снял свитер и отдал мне, я его надел. Спасибо отцу за заботу. Он меня выручил. Раздается гудок паровоза, прощаюсь с отцом и сестрой, и поезд уносит меня на запад все дальше и дальше от родного города. Едем. Кормят очень плохо. Но выручает отцовская забота. Переехали Урал, поезд пошел ужасно медленно. Остановился напротив копны сена в поле и пыхтит. Дороги сплошь забиты составами. Немец наступает, идет эвакуация. Не доезжая Москвы, эшелон остановили. Отцепили несколько вагонов, куда попал Генка, и направили в Москву. А мы поехали на Киров. От Кирова в 80 км остановились. Жили там с неделю. Но вот получаем направление и выезжаем в Москву. Побыл в Москве 5 часов. Москва понравилась мне, особенно метро. Из Москвы в Калинин, денег нет. Голодные. Едим капусту. Ужасно хочется кушать. Но вот получаем направление в г. Торжок, куда и выезжаем. Не доезжая до Торжка 30 км, пришлось слезть, так как поезд дальше не идет. Дожидаемся другого поезда. Пришлось ехать на платформе. Снег, ветер, ужасный холод. Пробрало.

Не доезжаю до Торжка 6 км, решил слезть, так как ехать дольше невозможно. Замерзли. А он, как на зло, еле-еле идет. И вот идем пешком группой - человек 30. Все минометчики. Дошли с горем пополам. Переночевали в деревушке.

Леонид Волков - ветеран Великой Отечественной войны. Фото: личный архив.

Леонид Волков - ветеран Великой Отечественной войны. Фото: личный архив.

В ПРИФРОНТОВОЙ ЗОНЕ

Утром встали и двинули в лес. Это было 1 ноября 1942 года. Приказали строить землянки. Принялись за работу. К 7 ноября все закончили. Людей нет. Ждем. Ходим в наряд на посты. Строим землянки для бойцов. Зима. Земля мерзлая, вкалывали киркой и лопаткой. Настроение неважное. Питание хорошее. Дают доппаек. Зажили. Выдали командирское обмундирование. Строим в лесу клуб бригадный. В такой обстановке проходит ноябрь, декабрь. Ходили охотиться на зайцев. Подходит Новый год 1943 года.

После нового года командир роты посылает меня в деревню за стеклами, гвоздями, паклей для землянок, но основная задача - привезти самогон.

Беру помкомвзвода с собой и еду на лошади к нему домой. До его дома 30 км. Зима. Холод. Ночью приехали к его жене. Она была так рада. Принесла нам самогонки, закуски сготовила. Посидели, выпили, меня уложили спать в чистую коечку, по которой я так соскучился. Заснул крепким-крепким сном. Утром встали, выпили, покушали и поехали до спиртзавода.

У него на заводе были знакомые. Он с ними договорился, и вот прет 3 четверти самогону. Основная задача выполнена. Надо достать керосин. Дорогой обгоняет нас машина. Останавливаем. Налили шоферу флягу самогонки, а у него взяли бидон керосину. Вторая задача тоже выполнена. Заезжаем к его знакомым. Изрядно выпили. Надо ехать, так как срок истекает. Я пьян, а он еще больше. Собираемся, ночь. Его родня уговаривает меня остаться переночевать, но я отказываюсь. Едем. В дороге три раза выскакивает оглобля. Мороз. Он с пьяных глаз не может ничего сделать. Обоим подмораживает руки. В конце концов, он заснул. В расположении встречают с радостью, передаю им всю ерунду. Они садятся гулять. С ними еще стопочку дернул и лег спать.

Утром проснулся, все пьяные, валяются кто где. Гуляем двое суток, проходит все нормально. Ночью спал и ногами с себя спихнул шинельку на печку и сжег половину. Но благодаря старшине достал новую. Получаем людей. Дел по горло. Два дня позанимались, а 1 февраля 1943 года выступили в поход по направлению к г. Старая Русса.

ПОХОД

Вначале мне было так тяжело идти, но потом привык. До этого мне никогда не приходилось бывать в таких больших походах. Зима, снег, идешь и поешь: «Ах, зачем же меня мама родила».

Шли ночами и днями без отдыху. Мороз. Как охота зайти в дом и обогреться, но увы... Кто этого не испытал, тому трудно понять всю тяжесть походов.

Наступает весна. Она нас застигла в походе. Дороги растаяли, вода. А мы в валенках идем по воде. Сапоги разорваны, в них идти невозможно. Бросаю, так как нести тяжело. Приказывают сделать дощечки к валенкам, но это не помогает. Если бы не костры, мы бы все отморозили ноги. Придешь на привал, сушишь валенки и портянки, а потом уже спать. А спать приходилось очень и очень мало. Плащ-палаток не было, ложились на мокрый снег. Встанешь и бок весь мокрый. На дорогах распутица - ни проехать, ни пройти. Один раз несколько суток голодали. Сварят раз в день суп, где плавает несколько крупинок и все. Хлеба совсем не было. Дошли до того, что уже не могли встать и сходить оправиться. Решили кушать дохлую конину, что и спасло.

Но вот привезли продукты. Мы с другом, лейтенантом, с голодухи и наелись масла, и давай бегать в кусты как дед Щукарь. А тут опять в поход. Живот болит, а идти надо.

НА ПЕРЕДОВОЙ

1 марта 1943 года подошли к передовой и остановились на отдых. 10 суток отдыхали и занимались. 10 марта 1943 года заняли исходное положение. Болото. Кочки, Снег. Вода. Огневые позиции оборудовать нельзя. Но все же оборудовали. Выстрел дашь, а из-под плиты брызги грязи в глаза. Лечь негде. Лежишь на кочках, да подстилках из веток. Кругом валяются трупы. Охота спать, воды нет.

Едим снег. Или пьем болотную воду через платок, а рядом лежит труп. Лишь бы напиться и все. Лежишь днем, а подняться нельзя. Немец обстреливает. Местность ровная и маленькие кустики. Бьет из минометов. Рвутся в 10 метрах, но уходить некуда, лежишь и слушаешь. Назад нельзя. Вперед приказа нет. Решил сделать днем прострелку, пополз на нейтральную полосу (НП). Ползу и вдруг вижу перед собой воронку, а по бокам 5 трупов изуродованных до невозможности. У меня аж сердце сжалось при виде такой картины. Пули свистят. Мины рвутся. Решаю обойти воронку и вот я на НП. Добрался благополучно. Здесь полегче. Хоть мины не рвутся и то веселее. Даю несколько выстрелов по дзотам, их было два. Моя задача дать огонь по траншеям, что возле дзотов, и уничтожить там живую силу. Пристрелял. Выстрелами вызвал огонь противотанковой пушки. Приходится прятаться. Лежим пять человек в окопе из снега за бугорком. Снаряды рвутся в воздухе, и осколками ранит и убивает наших бойцов. Перевернувшись на живот, лежим, вдруг удар в землю впереди нашего окопа. Сердце замерло. Ждем разрыва, после которого нас сметет с лица земли. Но взрыва на наше счастье не произошло.

Но вот взрыв в воздухе над нашим окопом и осколком в бок ранит одного бойца, он орет благим матом во все горло. Вдруг становится тихо. Только слышны выстрелы с немецкой стороны. Это бьет немецкая минометная батарея по нашим тылам. Бойца перевязали и отправили в тыл. Подходит ночь, а с ней наш недруг - холод. Немец строчит из пулемета, тысячи искр - трассирующие пули режут воздух. На нейтральной полосе как мухи летают пули с той и с другой стороны. Фриц бросает ракеты. Потом вдруг тихо, только мирно взлетают ракеты в воздух. Фриц боится. Спасибо ему за освещение. Темень хоть глаз коли. Ночь. Тревожная фронтовая ночь. Лежу. Охота спать. Холод не дает. Ног абсолютно не чувствую. Снимаю валенки. Они мокрые насквозь. Мороз их сковывает, и они делаются как деревянные. Посушить портянки негде. Долго растираю ноги. Это немного помогает. Снимаю с рук рукавицы, вталкиваю в голенища валенок и, скрючившись в три погибели, засыпаю тревожным сном. Долго спать нельзя, замерзнешь. Соскакиваю. Вытаскиваю полотенце, единственная сухая вещь. И обматываю им ноги. Хотя оно через 10 минут будет мокро, но все же ногам приятнее. Бедные мои ноги. Обматываю сверху портянки, на которых иней и лед. Мну их, трясу и надеваю. Шинелька на мне как на толстой бабе сарафан. Встала дыбом и баста. Вся во льду. Начинаю плясать вальс из оперы безумных. Немного согреваюсь и опять ложусь вздремнуть, прежде проверив посты. И так до утра.

АТАКА

Но вот пришел приказ 14 марта 1943 года в 19.15 атака. Настроение подымается. Все готово. Ждем сигнала. А сигнал – залп Катюши. И вот залп. И пошла … . Заговорили орудия: катюши, пулеметы, минометы. Я кричу «Огонь!» и мои хлопцы дают огонька. И такая музыка продолжается два часа. Буквально в трех шагах ничего не слышно. О смерти как-то не думаешь, хотя она кажется неизбежной. И все как будто, так и надо. В воздухе - три красных ракеты, бойцы с возгласом «За Родину! За Сталина!» встают и бросаются вперед. Немец встречает их губительным огнем. Я наблюдаю, как падают наши бойцы. Некоторые успели добежать до проволоки и тут же залегли, наша атака захлебнулась. Немец усиливает огонь. Вовсю хлещут снайперы. Командир батальона бежит по полю прямо под огнем, с пистолетом в руке и кричит «Вперед!», но вдруг падает. Его выносят. Тяжело ранен. Некоторые бойцы пытаются встать, но сраженные падают. Отойти никак нельзя. Кому удается, выползают. Я веду «огонь», но мин нет.

Бросаю по одной через большие промежутки времени. Посылаю за минами. Выглядываю, что там делается. Соседи тоже залегли. Вышли 5 наших танков, которые сразу подбили. Вдруг чувствую, что мне обожгло грудь слева. Зажался. Смотрю – дыра в шинельке около горла. Я пригнулся. Лежу на правом боку. Вторая пуля ударила сквозь снег в дульный тормоз автомата и осколочек - мне в палец, я быстрей сполз вниз и лежу. Только здесь понял, что попал под снайпера. Переполз в другой окоп. Чуть-чуть не накрылся. Принесли мины. Не стреляю. Берегу на случай контратаки. Убит наводчик. Двое ранены. Один миномет разбит. Фрицы бомбят соседей. А наших самолетов нет ни одного, как обидно. Снайперы немецкие работают во всю. Много гибнет бойцов из-за своей халатности. Разинет рот и идет в полный рост. Выстрел и падает молча. Пуля снайпера и точка. С нейтральной полосы выползаеют командир стрелковой роты и заместитель. У командира роты осколок сидит в жо… Остальные невредимы. Чудом как удалось выбраться. Удивляюсь, как их снайпер пропустил.

ВЗЯТЬ ДЗОТЫ

На левом фланге бой продолжается. Они имеют некоторый успех. На нашем бой стих, лежат мертвецы и живые вместе, те и другие безмолвны, так как снайперы работают. Начинает темнеть. Выползают раненые. Вытащили молоденького паренька. Тяжело ранен. Еле шевелит губами, просит помощи. Посылаю двух бойцов с задачей отнести его в тыл. Впоследствии узнал, что он умер. Из стрелковой роты ранено 7 человек. Ночь. Слышится очередь автоматов. Ракеты одна за другой взлетают в воздух. Наблюдаем. Вдруг ракеты перестают появляться. Подозрительно. Мороз. Ноги ужасно ноют. Начинает светать. Немец не стреляет. Принесли завтрак, а кормить некого. Доложили обстановку. Приказывают взять дзоты.

Средних командиров набралось человек 20. Людей у меня, кроме трех человек, всех вывело из строя. Бросаю минометы. Готовимся к атаке. По сигналу белой ракеты бросаемся вперед с криком «Ура!». Подбегаем к дзотам, а немца уже там нет. Сволочь, ушел. Кругом тихо. Встал, оглянулся кругом. Куда ни посмотришь, везде трупы наших бойцов. Какое неприятное зрелище! Вот лежит около проволоки убитый старший сержант, которого я знал. Видать, был первоначально ранен. Полз в нашу сторону. Но вторая пуля настигла его. Разорван живот, видны кишки. Глаза тусклые, смотрят в никуда.

В немецких траншеях кучи пустых гильз. Убитых не видно. Уносит, сволочь. Продвигаемся вперед. В кустарниках нас встречают автоматчики. Опять потери. Окапываемся. И здесь заночуем. Утром автоматчики ушли.

Мы отбились от своих с лейтенантом Сеней Шныревым, с нами 10 бойцов и один станковый пулемет. Вышли на дорогу и пошли вперед. Обстановки не знаем. Наткнулись на блиндажи. Жрать охота - спасу нет. Покушали хлеба с водой, консервы. Сенька мокрый. Принесли одеяло и сапоги фрицевские. Сенька померил, сапоги не лезут. Я говорю – тогда мне полезут. Сбрасываю с себя мокрые валенки, разрываю одеяло и надеваю сапоги. Как хорошо! Ноги начинают отходить. Вдруг видим, выходит из лесу группа человек в 30. Быстро устанавливаем пулемет. 5 человек на одну сторону дороги и пять на другую. Приготовили гранаты, ждем. Проходят напряженные минуты. Все ближе и ближе. Замечаем, что идут свои. Раздались крики – свои. Подходят разведчики соседней 32-ой бригады. Разговариваем с ними, надо же чуть не побили своих.

Они двинули влево, а мы по дороге вправо. Навстречу идут раненые. Узнаем, где наши. С горем пополам перебрались через воду. Приятно греет солнышко. Как хорошо!

ПОД МИНАМИ

Отогрелись. Видим, слева движется другая часть, прямо в открытую, чешут по полю. И мы тоже пошли с ними. Немец заметил и открыл артиллерийский огонь. Крики. Кто куда разбегаются. Справа опушка леса. Бежим туда. Запираемся в блиндаже. Вдруг командир батальона вызывает меня. Иду. Приказывает принять взвод минометчиков. Два миномета и 6 человек. Принимаю. Занимаю огневые, оборудую и жду приказа. Подходит ночь. Пехота бегает. Никто ничего не знает. Шум, гам. То туда, то сюда. К утру в конце концов остаются на старых местах, до немца метров 500.

Рассветает. Мне приказывают выдвинуться вперед под огнем по открытому полю. Приказ есть приказ. Впереди 100 метров лощинка. Решаю перебраться туда. Ползком пробираюсь, за мной хлопцы. Пули как шмели свистят над головой. Двоих ранило. Бросаю миномет, а их отправляю в тыл. Добрались до лощины. Лежим, впереди пехоты нет. Подняться нельзя. Пули так и режут воздух. Весна. Вода. Снег мокрый. Весь мокрый с головы до ног. Забрался в борозду, бок прикрывает кочка. По лощинке бьет немецкий 49 мм миномет. Справа в борозде лежат бойцы, окликаю их. Оказывается, с соседнего батальона. Огонь минометов усиливается.

Вдруг одна мина рвется недалеко от этих двух бойцов и ранит одного. Стонет, просит помощи, а второй боится его перевязывать. Кричу ему – перевязывай. Только сел, ударила вторая мина, рядом с раненым. Я пригнулся. Осколки прошли, меня не задели. Поднял голову. Который был ранен – из него сделало кусок мяса, смешанного с ватой, а второго ранило в голову. Посылаю наводчика перевязать его. Предупреждаю быть осторожным. Он ползком пробирается к ним. Садится около него и начинает перевязывать. С немецкой стороны раздается очередь пулемета, и мой смельчак падает раненый в руку и ногу, а того добивают. Я кричу – ползи, если сможешь. Смотрю – зашевелился и пополз в мою сторону. Подползает, сам перевязываю его. Мне его жаль. Теперь ему предстоит бегом перебегать бугорок, и он спасен – там траншея. Переживаю, как бы его не убило. Смотрю – вскакивает и стрелой перебегает бугор. Вслед пулеметная очередь, но уже поздно. Он спасен.

В ЖИЗНИ НЕ ЗАБУДУ

Лежим. В воздухе появляются немецкие бомбардировщики. Наблюдаем за ними. Вдруг делают разворот и идут на нас. Пять штук один за другим пикируют на КП батальона, что от нас 100 м. Еще плотнее прижимаемся к земле, окопаться невозможно, земля мерзлая. От переднего отрываются черные точки и стремительно пошли вниз. Кажется, что прямо на меня. Визг, вой и страшный взрыв. Осколки пролетают над нами. Комья земли высоко взлетают в воздух. И пошла бойня. Бомбы падают между нами и КП. Лежу, а земля так и ходит подо мной. От каждого взрыва подбрасывает вверх. Закрываю уши, чтобы не оглохнуть. Утыкаюсь лицом в снег с думкой – чему бывать, того не миновать. Они делают два захода. Как противны эти черные с желтой окаемкой кресты на их крыльях! Но вот они разворачиваются и уходят на запад. Стихает. Все впустую – ни одна бомба не попала в цель.

Продолжаем лежать. Настроение нервное. Мокрый. Курим беспрестанно. Охота кушать, но нечего. К моему несчастью, я захотел оправиться. Подняться нельзя. Терплю. Час, другой, третий. Больше не в силах. Надо что-то делать. Боец предлагает – товарищ лейтенант, а вы в котелок. Решаю так и сделать. Перевертываюсь на спину, снимаю что полагается и вот в лежачем положении на котелке. Освобождаюсь. Котелок далеко летит в сторону. Застегиваюсь и опять лежим. В жизни не забуду этот случай.

Немец строчит из пулеметов, нельзя поднять головы. Солнце начинает садиться, подходит вечер, а с ним и холод. С левой стороны в кустах замечаю движение людей. Кто – не знаю. Решаю выяснить. Посылаю хлопца. Ползет. Вдруг из-за куста машет мне рукой. Все, оказывается, свои. Вскакиваем и короткими перебежками пробираемся к ним. Встречаю Сеньку. Друг другу рады. Принесли ужин. Водки выпили. Пьешь ее как воду и хоть бы хны на морозе. Надо отдохнуть, выбираем место. Организовали посты по три человека. Ординарец приносит шинели с убитых. Заворачиваемся в кровавые шинели и засыпаем тревожным сном. Водка помогает.

ОПЯТЬ АТАКА

Утром просыпаемся. Немец ведет беспорядочный огонь из артиллерии и минометов. Получаем приказ – в 14.00 в наступление. Что же, делать нечего, надо выполнять. Посчитали бойцов. Их всего 60 человек от батальона. Размещаем их в цепь. Кое-как расположили. Сенька справа, я слева. Ждем. Наши орудия открыли огонь. Но их очень мало, да и те хлещут по нам. Обидно, от своего снаряда погибнуть. Но вот переносят огонь дальше. До немецких траншей 400 м, которые предстоит преодолеть. Ровное-ровное поле.

Вдруг с КП в воздух взметнулась белая ракета. Сигнал атаки. Бешеным голосом кричу «Вперед!». Бойцы вскакивают. Некоторые продолжают лежать. Выгоняю очередью из автомата над их головами. Пробежали метров 60. Немец открыл с трех станковых пулеметов огонь. Падают убитые и раненые. Залегаем. Дальше идти невозможно. Огонь все сильней и сильней, бьет и лежачих. Заскакиваю в воронку. Сенька командует отход на исходное. Бойцов осталось очень мало. Доложили комбату, приказал занять оборону. Бойцы разбредаются по старым местам. Много окопчиков пустых. Их хозяева остались там на поле навсегда. Темнеет. Принесли ужин. Полный термос водки. Раздаем по кружкам бойцам. Остальную оставляем до утра. Холод. Ног нисколько не чувствую, как колодки. Весь, как черт, мокрый. Дрожишь как собака. Забираемся опять под те самые злополучные шинели. Хоть немного согреться. Дышишь под нос вроде становится теплее.

РАЗВЕДКА

В три часа ночи приходит комсорг и передает приказ: двух лейтенантов послать в разведку. Так как больше командиров нет, приходится идти нам с Сеней. Вставать неохота, но надо. Забираем ординарца. До отказа набираем гранат. Перебегаем к окраине кустов и кочек. Дальше ровное поле. Согнувшись или ползком, пробираемся вперед. При появлении ракеты замираем на месте. Вот и река. Лед белый. Мы без маскхалатов. Пройти невозможно. Лежим, наблюдаем. Бьют попеременно три станкача. Примерно определяем их расположение. В немецких траншеях тихо. Только кое-где мелькнет огонек.

В таком положении проходит час. Начинаем замерзать. Решаем отходить. Ползем назад. А пули так и свистят над головами. Некоторые ударяются о землю, идут рикошетом. Но вот и кусты. Забираемся в них. С трудом находим своих. Так как при отходе немного сбились с пути. Кое-как нашли свое местечко. Доложили комсоргу и завалились спать. Холод ужасный. Ой, как надоело! Думаешь, хоть бы скорей убило, что ли. Настроение плохое. Вот, сволочь, Гитлер! Но ничего – когда-нибудь и на нашей улице будет праздник. Утром просыпаемся. Немец все время постреливает. Тихо по всей обороне. Собрали всех лишних старших поваров и прислали к нам. Теперь солдат подходяще.

В 14.00 опять атака. Бестолково, поддержки нет. Уверен, опять ничего не получится. Готовимся. Настроение хреновое. Перед атакой дали солдатам водки. Как будто стало веселей. Ждем сигнала. Наблюдаем. Вдруг ракета. Кричим с Сенькой «Вперед!». Бойцы поднимаются и бросаются вперед. Не успели пробежать и 30 метров, как слышен залп немецкой «коровы», то есть 12-ствольного миномета. Кто успел, залег, а кто бежал, те погибли. Мины рванули в 20 метрах впереди цели. Я успел упасть за кочку. Ужасная сила удара подбрасывает от земли. Вдруг чувствую сильный удар в левую ногу. В голове моментально мелькает мысль «оторвало». Но смотрю – нога цела, так как сапог не разорван. Слава Богу, хотя и в Бога не верую. Справа в 10 метрах лежит Сеня. Кричу ему: «Жив?». Отвечает: «Жив, нас не убьешь».

СНОВА В БОЙ

Утром опять приказывают брать эту же деревню Жуково. «Проклятая». Так ее назвали бойцы. Пошли в третий раз. Опять толку нет. Людей теряем. А деревню взять не можем. Без артиллерии никак. Чистое поле и три станковых пулемета так и режут, да автоматчики. А про снайперов и говорить нечего. Те донимают. Что ни выстрел – падает боец.

На следующий день, то есть 19 марта 1943 года получили приказ атаковать эту деревню в четвертый раз. В тылу всех интендантов собрали и прислали к нам. Милости просим «товарищи интенданты» откушать нашей горькой каши. Как они боятся смерти! Так и юлят. Прижились в тылу, но и до них очередь дошла. Немного стало легче, хоть сил прибавилось. А то думаешь, пойдет немец в контратаку, и придется драпать, так как оставалось очень мало солдат. Участочек метров 300 по фронту, а солдат нема. Решили атаковать в 18.00, за час до темноты. Накормили бойцов.

Посмотрел на себя в зеркало. Грязный, уже 9 суток не умываюсь. Волосы грязные, длинные, сбились под шапкой. Заедают вши, в бане не был который месяц. Лицо обветрено, грязное, не лицо, а морда. Вздохнул и спрятал зеркало, подумав: «Эх, жизнь наша. На что ты похожа?». Самые лучшие молодые годы проходят. Гулять бы с девчатами, а тут приходится переживать такие трудности. Подходит время атаки. Дозарядил автомат, прочистил. Время еще есть. Решил написать письмо родному отцу. Пишу перед боем, черт его знает, что ожидает впереди. Руки мерзнут. Все же написал. Отослал письмо.

Сенька говорит: «Ленька, давай готовиться будем». Проверили бойцов. Все в порядке. Сигнал атаки. Орем с лейтенантом: «Вперед! В атаку!». Ударили наши малочисленные орудия. Огонь неплотный. Но все же сильней, чем в предыдущих атаках. Успели пробежать немного. Ударили немецкие минометы, застрочили пулеметы. Раздалось наше русское «Ура!». Но бежать далеко невозможно. Бойцы один за одним падают. Мы с Сеней бежим за ними в 10 метрах, пули как дождь свистят кругом. Как не убило – прямо удивляюсь! Но все же мы не выдержали. Бойцы залегли. Раненые кричат. Просят помощи, но оказать невозможно.

Мы с Сеней успели заскочить в воронку от снаряда. Сидим, а он стреляет. Немец немного успокоился. Огонь стал стихать. Мы, выскочив из воронки, броском добежали вперед до кустов и залегли за кочкой, дожидаясь оставшихся бойцов, которые выносили раненых.

Сеня говорит: «Давай закурим». Давай, что же, все веселей будет. Завернули. А уже стемнело. Слева от нас лежит боец, тоже закуривает. Чиркнули спичку, прикурили. От цигарки тепло. Прикрывая рукой, курим. Я лежу на левом боку, а он на правом. Немецкий пулеметчик заметил наши огоньки. Вначале дал малую очередь по нам. Одна пуля прошла у меня над ухом и ударила ему в плечо, разорвав шинельку. Мы как по команде переворачиваемся на живот. Пули засвистели по нашему кусту. Бойца ранило. Вдруг чувствую резкий удар в бедро левой ноги. Кричу Сеньке: «Ранило!» и приподымаю голову, а он рукой ее прижимает: «Лежи, мол, а то убьет». Чувствую что-то теплое бежит по ноге. Соображаю, что кровь. Немного переворачиваю ногу, стараясь прижать рану к снегу, чтобы хотя немного приостановить кровь.

Пули ну прямо как горох, падают вокруг. Рад бы закопаться в землю, но это невозможно. Чувствую второй удар в ногу. На этот раз пуля попала в стопу левой ноги. При ударе нога так и отскочила в сторону. Нога онемела. Сенька успокаивает: лежи, а то хуже будет. Поползем – накроет. Вдруг огонь перестал. Это всего продолжалось минут 10. Бросаю автомат. Метрах в 20-ти сзади кричит мне санитар: «Ползите ко мне, перевяжу». Прощаюсь с Сеней. Он соскакивает и бегом направо к бойцам, а я ползком пробираюсь к санитару. Санитар мне снял сапог, перебинтовал. Потом до колен спускаю брюки. Он говорит: «Эта рана – ничего, только мясо пробила, да и та тоже не опасная». Ну, думаю, хорошо. Перебинтовал и эту рану. Застегнул брюки. Пытаюсь надеть сапог, но он не лезет. Намотано бинту очень много. С горем пополам воткнул ногу в голенище.

Пробую ступить на ногу, но не могу. Резкая боль. Сжав зубы, терплю. Опираясь на плечо санитара, немного приступаю на раненую ногу. Скачками пробираемся вперед. Ночь. Снег смешан с землей. Воронки от снарядов. Кругом трупы. Приходиться пробираться через них. Страшно хочется пить. Пытаюсь напиться из воронки, но санитар мне не дает. Так как раненому пить воду нельзя. Несмотря на страшную боль, добираюсь до КП батальона, где меня встречает замкомбата с возгласом: «Что, Волков, ранило? Кушать хочешь?»

***

Леонид Исаакович был трижды ранен, но остался на фронте до самого конца войны. О капитуляции Германии узнал в Праге. Всю послевоенную жизнь дед мой прожил в Иркутской области. Работал в районном военкомате. Скончался в 1999 году.

Вечная память!

САЙТ «ПОДВИГ НАРОДА»

Волков Леонид Исаакович, 1924 года рождения. Был призван Иркутским военкоматом. Награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Отечественной Войны II степени.

Выдержка из наградного листа:

«15 июля 1944 года на Карельском перешейке, т. Волков своим взводом уничтожил один станковый пулемет, два ручных пулемета и один миномет финнов. Кроме того, рассеял до взвода пехоты противника. Этим самым сорвал попытку врага, пытавшегося контратаковать наши позиции».