Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+9°
Boom metrics
Звезды24 мая 2019 22:28

Большому кораблю мелкое плавание

Наш обозреватель Денис Горелов - о сериале «Довлатов»
Милан Марич и Светлана Ходченкова в фильме «Довлатов». Фото: Кадр из фильма

Милан Марич и Светлана Ходченкова в фильме «Довлатов». Фото: Кадр из фильма

Говорят, монокартина (сконцентрированная вокруг главного, зачастую эпического персонажа) процентов на сорок определяется выбором исполнителя. Хоть «Анна Каренина», а хоть бы и «Волк с Уолл-стрит».

Сорок процентов у Германа-младшего в «Довлатове», показанном в субботу на Первом, есть.

Серб Милан Марич очень похож на Довлатова личностью и повадкой, существование в чужой языковой среде поневоле делает его молчаливым и загадочным, а потребности переозвучки естественным порядком сокращают число сомнительных реплик, которое вложила бы в его уста сценаристка Тупикина. Гигант-молчун, передвигающийся по закатному социализму с дистанцированной ухмылкой, занимая полкадра, - очень хороший образ. В фильмах Германа вообще разговаривают мало, и это им только на пользу. Придумать для выдающегося писателя и острослова соразмерные реплики мало какому сценаристу по силам. Дунский с Фридом давно умерли.

Все остальное в фильме так себе. Кинематограф младшего Германа обычно посвящен выеживанию на промозглом российском ветру одиноких озяблых несчастливцев - и «Последний поезд», и «Гарпастум», и «Бумажный солдат», и «Электрические облака». Только это транслируемое героям собственное питерское мироощущение - не совсем про Довлатова. В Довлатове было два метра росту и пиратская внешность, позволявшая, по отзывам современников, срубить любую кокетку из ближнего окружения, чем Сергей Донатович, судя по всему, обильно и пользовался. Кобеляж - последняя отдушина неудачника, не реализованного в деле и семье (а Довлатова категорически не печатали, и семья была престранная), но дает немало положительных эмоций. Как-то избавляет от этого искомого режиссером декадентского отчаяния.

К тому же Довлатов умел конвертировать любые окружающие безобразия - что позднесоветские, что брайтонские - в высокого класса чеканное, легкое письмо, в настоящую и весомую литературу, что тоже обычно удерживает от непроходимого минора. Он был счастлив в сочинительстве, легок с бабами и собутыльниками, Таллин 70-х заслуженно считался заповедником светского лоска и русскоязычного книгопечатания (самому С. Д. это не помогло, но почитать было что), а алкоголь даже в оглушительных количествах еще не справлялся с этим бурным организмом. Да и квасить вчерную он начал уже в Нью-Йорке.

Это не годится. Референтная среда не в состоянии признать, что именно в эмиграции Довлатов стал глупеть на глазах. Что за выдуманный им газете «Новый американец» слоган «Мы выбрали свободу, и теперь наше счастье у нас в руках» он бы сам себя в питерские годы обстебал до последней крайности. Что памятная многим фраза из «Филиала» «Кремлевские геронтократы держат склеротический палец на спусковом крючке войны» - отличная самопародия на его же собственные тексты в эфире «Радио Свобода», читать которые в собраниях сочинений просто неловко. Особенно некролог хитрожопому Садату, полный искреннего ощущения личной и планетарной потери. Еврейская эмиграция в публичных высказываниях крайне склочна и пафосна - достаточно почитать русскоязычную прессу Израиля.

Но не затем же делаются фильмы про Довлатова, чтобы стебать Нью-Йорк и диаспору. Нужно показать, как угнетает Советская власть, ноябрьские праздники, знамена из кузовов и стенгазеты Метростроя. Как невыносимо тонким и ранимым, понимающим друг друга авторам и зрителям на плоской и холодной поверхности земли. Как они уныло и горько страдают от несовершенств мира и от того, что родились не в то время не в том месте.

Вместе с ними уныло и горько страдает эффектный двухметровый мужчина с задорными бровями и той хозяйской улыбочкой волшебника-наблюдателя из «Обыкновенного чуда», которая всегда отличает больших писателей.

Страдать у него получается не очень.

Он все-таки по-настоящему похож на Довлатова.

«ДОВЛАТОВ».

Россия, 2018.

Реж. Алексей Герман.