«Купала забрал к себе из роддома сестру Бядули, чтобы спасти от гнева матери»: воспоминания 86-летнего сына Змитрока Бядули

Ефим Плавник вспоминает об отце Самуиле Плавнике, всем известном под литературным псевдонимом Змитрок Бядуля.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

Классик белорусской литературы Змитрок Бядуля умер в эвакуации 3 ноября 1941-го близ казахстанского Уральска. Там его и похоронили. А начиная с 1970-х не раз обсуждался перенос останков писателя на родину. Судя по всему, перезахоронят литератора в Минске уже весной 2020 года. Об этом и о семейной истории Змитрака Бядули «Комсомолка» поговорила с сыном писателя Ефимом Плавником

Ефим Плавник признается: помнит себя с 1937 года.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

«Купала называл Бядулю «бесхрыбетным» из-за его доброты»

Идея перезахоронения Змитрака Бядули (настоящее имя писателя - Самуил Плавник. - Ред.) звучала, по подсчетам Ефима Плавника, уже 6 - 7 раз. К столетию писателя, в 1986-м, вопросом заинтересовались в ЦК Компартии Беларуси, но что-то не вышло. Теперь же по доверенности от Ефима Самуиловича за дело взялся глава благотворительного фонда Марии Магдалены Радзивилл и Ассоциации белорусов Швейцарии Александр Сапега - именно его стараниями три года назад на родину вернулся прах княгини Магдалены Радзивилл (он покоится в минском костеле Святого Роха). Теперь он занимается установкой мемориальной доски Василю Быкову в Минске и памятника Яну Борщевскому в украинском Житомире. Сапега говорит, что уже получены согласия от властей Уральска и решается вопрос с датой эксгумации, перевозом останков и конкретным местом в Минске. Ефим Плавник поддерживает начинание:

Змитрок Бядуля умер по дороге в эвакуацию, и его похоронили в ближайшем городе Уральске (Казахстан). В ближайшие дни могилу писателя эксгумируют, чтобы перевезти его прах в Минск. Фото: Архив Александра САПЕГИ

- Мне не важно, на каком минском кладбище перезахоронят отца. Лишь бы люди могли прийти и положить цветы на могилу, - говорит сын писателя, который считался классиком наравне с Купалой и Коласом до Великой Отечественной и еще пару десятилетий после нее – пока было живо старшее поколение литераторов.

- С Купалой, скажем, отца связывает давняя дружба. С 1913-го они вместе работали в Вильно в «Нашай Ніве», делили кров, скудный ужин из обрезков колбасы с хлебом. Хотя, казалось бы, известные литераторы - скажем, отец уже написал «Абразкі», молодежь учила их наизусть... Правда, в поисках денег к Бядуле и Купале зачастили литературные пьяницы, ждавшие вдохновение после выпивки. Мне запомнились воспоминания супруги Купалы Владиславы Францевны: если Купала с ними не церемонился, то отец отдавал последнее, считая, что человеку нужнее, раз он просит.

Купала и Бядуля в редакции "Нашай Нівы" на картине Монаса Монасзона.

Еще писателей посещали начинающие авторы. Купала, говорит Ефим Самуилович, сразу понимал, когда место рукописи в корзине. А вот Бядуля сидел ночами, делал заметки на полях.

- «Бесхрыбетны», - говорил в шутку об отце после таких случаев Купала, злясь на непрошенных визитеров. Он был дружелюбным человеком, но мог высказаться очень жестко...

В 1920-м писатели снова стали соседями уже в Минске. По просьбе Владиславы Францевны Бядуля снял квартиру в том же Доме I съезда РСДРП, что и они.

- А позже Купала и Купалиха забрали из роддома и где-то на полтора месяца приютили Ирину с дочкой Валей (Владислава Францевна даже называла ее «дачушка»)! А случилось так, потому что Ханна, мать Бядули, пообещала: уйдет от сына в родную деревню Посадец, если он привезет сестру домой. Она не хотела знать ни внуков, ни дочерей, потому что те вышли замуж за неевреев...

На картину Монаса Монасзона попал сюжет из 1916 года, когда Максим Богданович гостил дома у Змитрака Бядули.

С Бядулей связаны и минские страницы биографии Максима Богдановича. В 1916-м они прожили под одной крышей пять месяцев. Как раз в это время Богданович написал свои знаковые стихи - «Пагоню» и «Страцім-лебедзь».

- Причем когда Бядулю попросили взять к себе домой на пару недель интеллигентного парня («Трохі хворы, але вершы піша!»), ему не сказали, что у жильца - открытая форма туберкулеза, та, при которой кашель с кровью. Началась ежедневная стирка, уборка, а шумный дом, где прежде бывали художники, литераторы, артисты, опустел с появлением «сухотніка». Приводил отец к Богдановичу врачей, профессоров, но более чем рецептами и советами помочь они уже не могли. Вообще, вспоминали, что Богданович мог быть очень злобным и неаккуратным под конец ремиссии...

В новом фильме «Купала» роль Змитрока Бядули сыграет Владимир Глотов (второй справа). Рядом - Вероника Пляшкевич, Андрей Курейчик, Владимир Карачевский. Эта сцена - случайная встреча Купалы и Павлины Мяделки на вернисаже. Фото: Фейсбук Андрея Курейчика

«Отец умер в вагоне товарняка, который вез нас в эвакуацию»

Кроме семейных преданий Ефим Самуилович немало деталей помнит и сам.

- Вы будете удивлены, но я помню 1937 год - мне было три. Я играл с детьми репрессированного писателя Изи Харика - маленьким Юликом и моим ровесником Додиком. Они жили в Доме специалистов, стоявшем на месте здания с редакцией «Вечернего Минска». Помню жену писателя Дину Зауловну. А когда мы слишком шумели, из соседней комнаты выбегал сам Харик и ругал нас, что мешаем работать. Помню и нашу трехкомнатную квартиру: кухня, наша с сестрой детская, кабинет отца с рабочим столом и лампой с зеленым абажуром, набитые книгами шкафы, тахта, где он отдыхал... Когда отец бывал дома, мы с сестрой боролись за место у него на коленях, сталкивая друг друга. Помню, как он читал нам свои стихи для детей: «У куце сядзіць мядзведзік, хустку вышывае…»

Дом I съезда РСДРП, где до войны жили Купала и Бядуля, восстановили после освобождения Минска и торжественно открыли в 1948-м. Кстати, стоял он тогда ближе к нынешней площади Победы. Фото: minsk-old-new.com

Но это случалось нечасто, ведь до войны писатели был нередко в разъездах.

- Отец никогда не приезжал из командировок без подарков. Из Грузии, скажем, он привез мне трехколесный велосипед. Это была редкость! Наверное, поэтому у меня его и украли в тот же день...

Ефим Плавник запомнил первые немецкие бомбардировки в июне 1941-го, когда семьи писателей (они сами были в Минске) прятались в подвалах дома творчества в Пуховичах. Потом долго и нередко под обстрелами фашистов добирались из Марьиной Горки до Новых Бурасов под Саратовом.

Змитрок Бядуля и его жена Мария Исааковна были красивой парой. Фото: Личный архив

- 55-летний отец со своей престарелой мамой каким-то чудом чуть ли не пешком добрался до Новых Бурасов. Там он ходил в местную редакцию. А когда война стала приближаться, компания литераторов, их жен и отпрысков погрузились в Саратове в вагон товарняка, шедшего на восток. Ехали медленно: путь в основном был одноколейный, и на станциях мы подолгу пропускали составы на фронт. В вагоне ехало там 40 человек, из оборудования - только нары, которых на всех не хватало. Потому все мужчины стояли. Я помню картинку, как они покачивались при движении состава. И вдруг отец упал. Вот и все, мгновенная смерть от инфаркта. И не было никакой описанной в мемуарах Виталя Вольского последней папиросы...

Ефим Плавник в отрочестве и детстве. Фото: Личный архив

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

Беда случилась недалеко от Уральска. Там гастролировал витебский театр, который и устроил похороны Змитрака Бядули.

- И какое-то время мы жили в гримерках витебского театра – самих артистов разместили в гостиницах. Его сменил театр оперетты, так что с другими детьми я пересмотрел весь репертуар, знал арии наизусть. А когда театр пожаловался, что мы его стесняем, стали мыкаться по халупам Уральска: радиаторы там не работали - придумывали печки из листов жести. Нам причиталось 250 граммов хлеба. Но когда от голода, воспаления легких или сыпного тифа начали умирать эвакуированные дети, стали выдавать первое и второе на каждого ребенка до 14 лет. Тогда же какой-то завод выпустил кастрюльки, что одевались друг на друга, и обед можно было донести, ничего не пролив. До сих пор помню то картофельное пюре и котлеты с запахом мяса, которые помогли выжить. Я ведь заболел малярией в тяжелой форме, нас даже переселили в Запорожье – в другой климат и лучшие условия...

Якуб Колас, Янка Купала, Петрусь Бровка и Змитрок Бядуля незадолго до начала Великой Отечественной войны. Фото: Личный архив

«Немагчыма, каб яўрэйскі хлапец быў пачынальнікам беларускай літаратуры»

В 1945-м, когда семья вернулась в Минск, ей несколько лет пришлось скитаться по родственникам и знакомым.

- Нам не спешили помогать с квартирой, хотя в эвакуации мама была уверена: семье помогут, а в честь Бядули будет музей, - говорит Ефим Плавник. - Но большая неприязнь к нам шла из Союза писателей. Там рассуждали: дать жилье нам - другим не достанется. А один имевший вес писатель сказал: «Немагчыма, каб яўрэйскі хлапец з Пасадца, ды яшчэ і ешыботнік (ешибот или иешива - еврейская религиозная академия. - Ред.), быў пачынальнікам беларускай літаратуры, літаратурнай мовы». Заступались за память отца только старшие творцы - Колас, Крапива, Азгур...

Сначала семья жила у сестры Бядули - тети Рени (Ирины). Получить крохотную квартирку ей помогла вдова Купалы Владислава Францевна. Потом жили Плавники у Михася Климковича - одного из авторов нынешнего гимна.

Ефим Самуилович у портрета отца.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

- Наконец Владислава Францевна выбила квартиру и нам. Мы поселились в доме №43 на нынешнем проспекте Независимости с магазином «Антиквар» внизу. У нас был 7-й этаж, без лифта, зато аж целых две комнаты! - вспоминает Ефим Самуилович. - Мы так отвыкли от комфорта, что не знали, зачем нам эта вторая комната. Но когда довоенные мамины знакомые, жены репрессированных писателей освобождались из лагерей, они шли к нам и жили в ней. Так, в 1945-м где-то 7 - 8 месяцев у нас жила вдова Изи Харика. Дина Зауловна ничего не знала о судьбе своей семьи, она спрашивала у мамы: «Маша, где мой муж и мои дети?» Мама знала, но не сказала. Харика расстреляли в 1937-м, а детей отдали в детдом. В начале войны его не успели эвакуировать из Минска, и Додик с Юликом стали жертвами нацистов - они выкачали из них всю кровь...

Жили вчерашние заключенные дома у семьи Бядули нелегально, а зарабатывать умудрялись стиркой, мойкой полов.

- А сами мы ходили в гости к Владиславе Францевне. Старшая сестра нечасто, а у меня в таких походах был свой интерес: дома у Купалихи было полно конфет и печенья! Так что я наедался сладостей до следующего приглашения, - смеется Ефим Самуилович. - А вот чего после войны было в достатке - так это книг классиков, подписных изданий. И хоть в школе я был в лучшем случае троечником, зато любил читать - и дома вместо подготовки домашнего задания, и на уроках, пряча книгу в парту. Когда у доски ничего не мог ответить на вопросы учителя, меня стыдили: «А еще сын классика!»

Ефим Плавник поделился с "Комсомолкой" своей семейной историей.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

Кстати, произведения отца Ефим Плавник стал раскрывать для себя с возрастом:

- Например, оценил поэзию отца, то, что его считают импрессионистом в слове. Помню, как мой приятель, студент-виолончелист Слава Мадорский сказал: «Ты знаешь, у твоего папаши очень музыкальные стихи. По построению это фуги, сонаты, вальсы...» Еще мне очень нравится первая книга «Язэп Крушынскі». Думаю, этот персонаж переплюнул Остапа Бендера: герой Бядули куда умнее.

Кстати, Ефим Плавник и сам пишет стихи, порой их печатают в прессе. Когда он работал ведущим разработчиком радиоприемников и акустических систем, телевизоров и коллеги прознали, что он сын Змитрака Бядули, стали просить сочинить поздравления к юбилеям близких.

- Для меня этот процесс сродни разгадыванию кроссворда. А когда сделаешь, потом на столе найдешь пирожное, - улыбается Ефим Самуилович. - По просьбе руководства я даже писал поздравления известным личностям - например, авиаконструктору Павлу Сухому. А вот отцу посвятить стихотворение так и не рискнул...

Ефим Самуилович прочел нам свои стихи, правда, признается, что стихотворение отцу посвятить так и не рискнул.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

КСТАТИ

«Об отце мало вспоминают из-за бытового антисемитизма»

Мы спросили сына классика, почему имя Бядули, который при жизни входил в число столпов нашей литературы, сегодня вспоминают разве что к юбилеям.

- В дни столетия со дня рождения отца завотделом культуры ЦК КПБ Иван Антонович задал тот же вопрос. В качестве объяснения его сотрудники привели несколько статей, где отец писал что-то против Ленина. Но все-таки более точно сказал народный поэт Нил Гилевич на научных чтениях к 115-летию отца: в том, что о Бядуле подзабыли, виноваты характерная литературным кругам зависть и бытовой антисемитизм. Так повелось с советских времен, когда так и не появился музей Бядули в Минске - экспозиция есть лишь в Уральске. Позже в школьный музей писателей-уроженцев Логойщины (а там и родной Посадец отца), Союз писателей и райком партии советовали не помещать в экспозицию стенд о Бядуле: «Ну, не наш чалавек, трохі не савецкі». Правда, там партработников ослушались. Еще был случай, когда дом, где отец с сестрами принимал Богдановича, перевезли на другое место. Там на него повесили новую мемориальную доску (старую якобы потеряли), и вышло, что в этом доме жил Максим Богданович, а Бядуля, к которому тот приехал, вроде и не жил.

О Змитраке Бядуле рассказывает его сын - Ефим Плавник.

Фото: Святослав ЗОРКИЙ

СПРАВКА «КП»

Змитрок Бядуля (1886 - 1941) родился в небогатой еврейской семье в деревне Посадец на Логойщине. Он был лидером того же сформировавшегося вокруг газеты «Наша Ніва» поколения, из которого вышли Янка Купала и Якуб Колас, оставался одной из ключевых фигур и в литературе довоенной Советской Беларуси. Среди самых известных произведений Бядули - повесть «Салавей», рассказы «Пяць лыжак заціркі», «Велікодныя яйкі», «На Каляды к сыну», сказка «Сярэбраная табакерка», роман «Язэп Крушынскі».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Янка Купала был де-факто вице-премьером Беларуси, а год спустя его за это арестовали

В музее классика по архивным документам БНР восстановили, как Янка Купала переходил границу с 200 кг книг и за что поэта обыскивали большевики (читать далее)

Янка Купала в первые годы БССР: Домашний арест, льготные лампочки и командировки к маме

Музей классика рассказал о биографии поэта и молодой советской республики (читать далее)

С согласия Сталина в ночь с 29 на 30 октября 1937-го расстреляли 132 белорусских писателя и интеллигента

«Комсомолка» задала 10 вопросов о том, что произошло в Минске 80 лет назад (читать далее)

Как на фото вытравливали лица репрессированных белорусских писателей

Советские цензоры тщательно исправляли фотодокументы, связанные с историей белорусской литературы конца 1920 - 1930-х (читать далее)

Президент Академии наук застрелился, Купала cделал харакири, а наркомы получили годы лагерей: 10 вопросов о деле Союза освобождения Беларуси

Вспоминаем дело 1930-х, с которого начался сталинский террор в БССР, накануне Ночи расстреляных поэтов с 29 на 30 октября 1937 года, когда НКВД уничтожило более сотни белорусских интеллигентов (читать далее)