Что осталось на трубе

Ростислав Хаит и Виктория Толстоганова в сериале «В Бореньке чего-то нет...». Фото: Кадр из фильма

Из года в год «Квартет И» по-доброму убивал добрую сказку. Но по-доброму. Но насмерть. Сказку про легкий хлеб круглосуточного балабольства («День радио»). Сказку про сладкую жизнь из белого рояля, дю флопе и секса с Жанной Фриске, царствие ей небесное («О чем говорят мужчины»-1, 2, 3). Наибольшим успехом пользовалась смерть самой плоской сказки, в которую давно никто не верит, но смеются в сотый раз, как в первый, - про честных начальников («День выборов»).

Теперь изверги покусились на святое: сказку про «фабрику грез», про которую тоже давно известно, что там все со всеми, одни евреи и очень много пьют, но очередное подтверждение только обрадует.

Кино - заколдованное место, которому не мешает вторичность. Шутки про салат «Мимоза» и про запой артиста, про Павла Деревянко в роли Павла Деревянко и про кто здесь еврей (все), и вот эти дырчато-рябые, почти всем знакомые внутренние стены «Мосфильма» - все уже побывало даже в мультфильме (высшая степень узнавания), песня из которого звучит на титрах и автору которой А. С. Зацепину скоро исполнится сто.

Это бородатый анекдот, которому все натужно смеются, чтоб не обидеть премьера, а он, окрыленный, рассказывает еще. Это жены, знающие, что им изменяют со всеми, но никогда не уйдут, хотя лучше б уже ушли. Это волшебство, которое начал убивать Ромм, продолжил Веллер и закончил Леонид Сергеев песней «Вы можете орать тут хоть до ночи, а пленку я давно истратил всю», но даже те, кто ничего этого не читал и не слышал, знают, что где-то уже было. Дежурно смотрят и дежурно плюются, обвиняя постмодерн во вторичности. А авторы, зная, что все равно прикопаются, шутят про одно и то же в шестой и восьмой раз.

Дивная страна, где про каждого можно сказать «феерический ...дак» и ни разу не ошибиться (да-да, и о том, кто это написал, тоже).

Музыка из «Восьми с половиной» венчает каждую серию, но ее не опознает никто - лишь один, читавший в интервью, что будет из Феллини, скажет, что у Феллини, конечно, было лучше. Юные дарования съязвят, что видели все это у Коэнов, Аллена и Тарантино, хотя самое старое, что они помнят, зовется «Однажды в Голливуде», а самое старое из цитируемого снято, когда всех четырех на свете не было. Все одобрят наезд на Михалкова - ни один не узнает финальный пробег режиссера зигзагами, взятый с реверансами из «Неоконченной пьесы для механического пианино». Не говоря уж про пьяный пляс на банкете актрисы-любовницы назло актрисе-жене, заимствованный из вайдиного «Все на продажу», о котором (о Вайде, а не о фильме) помню уже я один, но стесняюсь сказать, настолько это всем глубоко фиолетово.

И есть лишь одно несомненное преимущество, ради которого это стоит терпеть: крайняя органика пребывания квартета и ближних в кадре. На них на всех радостно смотреть, а чтоб не примелькаться, они меняются традиционными амплуа. Записной плейбой Ростислав Хаит надевает очки и играет того самого Бореньку - дуремара-директора, не ставшего режиссером: у него должно быть «что-то», а у Бореньки его нет. Алексей Агранович, застолбивший маску флегматичного неудачника, исполняет самого состоявшегося члена любой киногруппы - оператора. Всегда самого равнодушного, самого трезвомыслящего, самого готового к мордобою и даже не нуждающегося в обожании гримерш: сами придут. Леонид Барац, былой монополист самых трогательных монологов, играет удалого придурка, знающего, что он придурок.

А музыку к этому уже написал Нино Рота, и можно проиграть по новой, раз никто не узнает, зачем добру пропадать.

P.S. Трепеща, режиссер, продавший ради съемок дом, спросит призрак взрослой дочери: ну, как кино-то?

Нормально, ответит дочь.

«В Бореньке чего-то нет…»

2021 г.

Реж. Никита Власов и «Квартет И»