"Я бы и на передовую поехал, но не пускают": Григорий Лепс объяснил, почему его тянет в Донбасс

Григорий Лепс выступил в Луганске. Фото: Пресс-служба Русской Медиагруппы

Донбасс не сильно избалован вниманием российских эстрадных звезд. Тех, кто несмотря на издержки таких поездок, все-таки дает концерты в Донецке и Луганске, можно пересчитать по пальцам. Тем более, если делает это в разгар кровопролитных боев. В среду, сначала в ДНР, а затем и в ЛНР высадился десант звезд «Русского радио». Военкор «КП» встретился с фронтменом десанта – Григорием Лепсом – в Луганске.

- Я восемь лет работаю в Донбассе и видел, как трудно было тут прорвать культурную блокаду…

- Ничего сложного, - говорит Лепс. - Надо было просто позвонить товарищу и сказать: «Я приеду». И все. Я так и сделал.

- Вы не первый раз здесь. Что вас сюда тянет?

- Люди.

- Они чем-то отличаются от вашей привычной аудитории?

- Конечно. Они отличаются очень многим от тех, кто живет без забот. Именно люди создают твой образ, если на то пошло. Именно они создают популярность того или иного артиста. Не телевидение, не радио, не какие-то капиталовложения, хотя это тоже важно. А именно люди, для которых ты работаешь. Если они чувствуют твою искренность, твое желание для них работать, то все будет в порядке. И деньги здесь ни при чем. Вы же работаете, потому что у вас такой зов души, сердца, я не знаю, как это сказать. Я работаю тоже по-своему. Ну, я бы не назвал это героическим поступком. Военный корреспондент – гораздо серьезнее, чем просто музыкант.

Певец Григорий Лепс и военкор "Комсомолки" Александр Коц.

Фото: Александр КОЦ

- Не скажите. Для современной российской эстрады, мне кажется, поездка сюда – уже поступок.

- Да я не считаю это поступком. А что здесь такого сложного? Я бы и на передовую поехал, но не пускают, потому что там любое скопление людей – это уже опасно. Мне все равно. А людей можно погубить. Поэтому я приехал в Донецк выступить, и вечером успел приехать, слава Богу, в Луганск. Мы еще зайдем к бойцам, проведаем их, проведаем раненых детей, раздадим деньги из своего собственного кармана. Матерям там, ребятам, чтобы выпили за свое здоровье, когда поправятся.

- Вы выступали перед ранеными, что вы видите в глазах этих ребят?

- Сложный вопрос. У каждого свои глаза, у каждого своя история. У каждого своя правда. Или нет правды. Это вопрос такой, я не могу залезть человеку в душу. Я делаю то, что должен делать гражданин страны, в которой он живет и которая его вырастила. Эта страна дала мне образование, возможность зарабатывать деньги, возможность жениться, родить огромное количество детей (у меня их четверо пока). Я этой стране обязан всем. И поэтому я работаю именно для нее. Не выслуживаюсь. Я здесь не за наградами, не за деньгами, я тут просто потому, что здесь мои друзья живут. Я с ними давно знаком. Они ко мне в Москву приезжали. Я просто позвонил и сказал: я приеду.

- Не все коллеги ваши по цеху разделяют эту точку зрения. Многие предпочли вообще уехать из страны.

- Ну, это их желание. Я же за них не в ответе. Захотели – уехали. Смогут ли вернуться? Вопрос в другом. Я вообще считаю эмиграцию, даже временную – огромной ошибкой.

- Почему?

- Ну, потому что каждый должен умирать там, где он родился. Там, где его Родина. Для меня это не просто слова. Может, для них это что-то другое. Для меня это нечто большее.

- Здесь вы заметили, люди знают, за что они идут на смерть?

- Ну, это невооруженным глазом видно. Это, действительно, ощущается. Это называется мотивация. Хотя это слово слишком заумное для простого человека, но, в общем и целом, именно это заставляет людей ложиться на амбразуру. Достаточно долго все это тянется. И мы пока не знаем, когда придет этому конец. Надеюсь, скоро. Либо стороны договорятся, либо будем идти до победного конца.

Афиша звездного концерта в Луганске.

Звезды Русского радио у въезда в столицу ЛНР. Фото: Пресс-служба Русской Медиагруппы

- А в чем ваша мотивация?

- Я знаю, что приехал, потому что посчитал это своим гражданским долгом. Я еще приеду. И не один раз. Я предлагал поехать прямо на передовую, но это был конкретный запрет. Потому что это были бы жертвы. Тем не менее, мне, например, не страшно. Я знаю, за что я могу погибнуть.

- За что?

- За Родину. За Отечество. Я очень сожалею, что в российском государстве нет царя, как бы это странно ни звучало. Я считаю, что у России должен быть царь. Я бы вообще возродил монархию. Тогда бы фраза «За царя, отечество и веру» имела бы очень большой смысл. России вообще нельзя без царя, на мой взгляд. Батюшка должен быть. Не президент. Батюшка.

- Как вы воспринимаете специальную военную операцию?

- Сложный вопрос. Есть умнее меня головы, которые решают этот вопрос. Надо было сделать так, значит, надо было делать так. Я не военный человек, хотя служил в советской армии, я отличник советской армии и ударник коммунистического труда. Именно там я это и получил – в армии. Понимаете, математики должны заниматься математикой, историки – историей. Музыканты должны петь. Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». Довольно такая безобразная фраза, но она имеет под собой почву. Когда в стране идет какое-то военное движение, тогда и люди должны мобилизовать свои силы и возможности. Вот если мы будем вместе, едины, как один кулак, нас вообще сложно будет сломать. Насколько я знаю историю Государства Российского, страдали именно тогда, когда была разрозненность, а когда государство было единым, объединенные силы поколотить сложно.

- Музыка может сплотить людей?

- Конечно. Только этим и занимается. Вспомните Шостаковича. Блокадный Ленинград. Это просто подъем эмоций! Весьма возможно, он спас несколько тысяч человек своей музыкой. Может быть, и я кому-нибудь улучшу настроение, кто-то пойдет на поправку сегодня. Я буду счастлив. Я просто этого не узнаю. И вы не узнаете. Он, может быть, и сам не знает. Ну, получил сегодня какие-то хорошие эмоции человек и уже, наверное, ему будет чуть-чуть легче. Очень надеюсь. Потому что я в свое время много по больницам прошлялся из-за своего безобразного поведения, так что для меня хорошие эмоции – это лекарство. Как и для любого раненого, тяжело раненого, легко раненого человека. Потому что у всех свои переживания. Свои боли. Душевные боли, они… музыка, пожалуй, это может вылечить.

- Чем бы вам хотелось, чтобы вот это все закончилось?

- Вопрос, скорее, к политикам. А нацизм вещь опасная. Если бы в свое время Гитлера остановили, весьма возможно, мы бы не имели около 60 миллионов убитыми во время Второй мировой войны. Надеюсь, что боевые действия закончатся очень скоро мирными переговорами, и Россия в любом случае, либо дипломатическим путем, либо военным, добьется своей цели.