Казус Улицкой: как ученый-генетик стала ведущим российским писателем

21 февраля исполнилось 80 лет писательнице Людмиле Улицкой.

Фото: Агентство городских новостей МОСКВА

21 февраля исполнилось 80 лет писательнице Людмиле Улицкой. Автор известных романов "Казус Кукоцкого", "Медея и ее дети", "Даниэль Штайн, переводчик" начиная с девяностых годов заняла особую нишу в русской литературе. Она была олицетворением русской литературы за рубежом и голосом либеральной интеллигенции со всеми ее ограничениями и недостатками.

"Ее книги, в сущности об одном. Как мы умеем не любить друг друга", - писал Александр Архангельский.

Писательница признавалась: крайне критичный взгляд был присущ ей с детства.

Научись радоваться жизни

- Люся, научись радоваться жизни, - ругалась на девочку мать. - У тебя есть яблоко - тебе хочется апельсин. У тебя есть апельсин, тебе хочется банан. А вот у меня есть соленый огурец. И я ему радуюсь.

Наставления матери не возымели успеха, однако с годами эта особенность стала визитной карточкой Улицкой.

Людмила Евгеньевна родилась в 1943 году в интеллигентной семье. Отец занимался разработкой сельскохозяйственных машин, мать была биохимиком и мечтала, чтобы дочь пошла по ее стопам и стала доктором наук. Этому желанию не суждено было сбыться. Улицкая проработала в Институте генетики около двух лет и ушла по причине расформирования лаборатории.

Уход из науки открыл Улицкой путь в литературу. Устроившись завлитом в еврейский театр, она сама вскоре стала писать пьесы: "была вынуждена сделать это. Все, что приносили авторы было жуткого качества".

От чернухи к "Сонечке"

Еще не будучи звездой, Улицкая уже отличалась резкостью и нетерпимостью. Как вспоминал режиссер Игорь Масленников в автобиографии, еще в восьмидесятые годы мало кому известная Людмила Евгеньевна "завернула" долгую работу режиссера над ее повестью "Бронька". "Мы не понравились авторше", - деликатно отметил создатель "Шерлока Холмса".

А вот для Владимира Грамматикова было сделано исключение. Режиссер детских фильмов "Усатый нянь", "Мио, мой Мио" в девяностые годы снял по сценарию Улицкой фильм "Сестрички Либерти" про сестер-близняшек из ПТУ, ставших фотомоделями по воле фотографа-эстета. Кино, вышедшее на экраны в девяностом году, ознаменовало собой начало эры чернухи, хлынувшей на сломе эпох. В "Сестричках Либерти" зрителей шокировали запретные темы, жестокие кадры и полная беспросветность.

Еще не развалившийся Советский Союз в кино именуют вполне "улицким" словосочетанием "Империя хамства". Принципиально другой получилась вышедшая через год лента "Легкая женщина", снятая Владимиром Матешко с Ларисой Удовиченко и Николаем Караченцовым в главных ролях. История про мать двоих детей, пользующейся популярностью среди мужчин, вышла не чернушной и жестокой, а человечной и оптимистичной.

Вскоре в журнале "Новый мир" была опубликована дебютная повесть Улицкой "Сонечка". История главной героини, Сонечки, с головой погрузившейся в мир книг, была хорошо воспринята критиками, а два фильма и публикация в самом престижном журнале страны в совокупности обеспечили писательнице хороший старт.

То, что дебютный сборник ее рассказов вышел сначала во Франции, а не в России, Улицкая называет случайностью (отдала рукописи подруге, подруга предложила французскому редактору). Однако заход "из-за рубежа" обеспечил правильную подачу в нашей стране. Притом, что по своей сути рассказы и повести Улицкой больше относились к беллетристике, на долгие годы за писательницей закрепилась слава чуть ли не единственного признанного на Западе современного автора "большой русской литературы".

Болезненная физиологичность, доходящая до похабства

В девяностые годы Улицкую довольно щедро премировали европейскими литературными наградами (преимущественно, французскими). Однако Россия держала оборону. Хотя автор периодически попадала в шорт-листы, но никогда не добиралась до финала. Одной из проблем прозы Людмилы Евгеньевны критики называли неопределенность жанра и "болезненную физиологичность", "доходящую до похабства". И даже позитивно принятый роман "Медея и ее дети", номинированный в 1997 году на премию "Русский букер", раздражил экспертов "попыткой усидеть на двух стульях сразу".

"От действительно трагического и благородного мира Медеи и ее мира Улицкая легким пируэтом переносится в сферу мыльных опер и фальшивых страстей. Зачем ей понадобилось портить этой гадостью хороший роман - знает лишь лукавый", - писала в 1997 году критик Мария Ремизова, а по совместительству и главный хейтер Улицкой.

Первую крупную российскую награду Улицкая получает лишь в 2001 году. За роман "Казус Кукоцкого" ей присуждается "Русский букер". Своим романом о враче-гинекологе Кукоцком она обходит считавшиймя фаворитом "Кысь" Татьяны Толстой. В постпремиальных рецензиях критики единодушно называют "Казус" обидным для автора словосочетанием "крепкая беллетристика".

"Писательница так и не решила для себя, в каком жанре будет писать. Вот и вышло - не то длинная семейная история врача Кукоцкого, не то чисто феминистическое воспевание женской свободы (но там такая свобода и, главное, столько ее, что поневоле потянет хоть в клетку)", - отмечала критик Евгения Щеглова.

Неоднозначность высказываний

Обладая от природы критическим умом, острым языком и даром публичных выступлений, в двухтысячные Улицкая стала желанным гостем публичных интеллектуальных площадок. За ней закрепился образ мыслительницы, рупора либеральной интеллигенции и морально-нравственного авторитета.

Однако безапелляционные и резкие суждения, а также грубое передергивание фактов вскоре отвернули от неё значительную часть аудитории нейтрально-патриотических взглядов.

Волну критики вызвал творческий вечер в Сахаровском центре в 2016 году, когда Улицкая назвала жителей России "грязными больными дикарями". Шквал эмоций вызвало интервью Познеру в 2012 году, где Улицкая проявила крайнюю непоследовательность в суждениях.

Сначала писательница заявила, что оставшиеся в России подобны Альберту Швейцеру, уехавшему в Африку. Однако далее, объясняя причины, по которым её сын остался работать в России, Улицкая, позабыв об идее гуманизма, объяснила это большой зарплатой, которую тот не получит ни в какой другой стране.

В целом, попытка усидеть на двух стульях, отмеченная критиками прозы, осталась характерна и для публичной деятельности Улицкой.

Например, заявив украинскому журналисту Гордону* о том, что Россия отстала от Европы на 150 лет, писательница следом появилась в передаче "Прямой эфир" с Артемом Шейниным, где успокоила сердце собравшихся тем, что на 150 лет от Европы отстала не только Россия, но и Украина тоже.

Нередко писательница противоречит сама себе. То на чем свет бранит отечественную медицину, то вдруг сообщает, что медицина - это то немногое, что у нас осталось на хорошем уровне. То говорит, что хуже СССР были разве что две-три страны, то вдруг заявляет в интервью Дмитрию Быкову, что не питает нелюбви к советскому и считает, что ей довелось жить в прекрасное время.

Непоследователность отмечается и в действиях. Писательница не раз отмечала, что не собирается никуда уезжать и планирует остаться в России. Поэтому сюрпризом для поклонников стало известие о том, что год назад Улицкая с мужем Андрееем Красулиным срочно покинули страну и переехали в Германию.

Подмоченная репутация и современное творчество

Со временем писательница подпортила авторитет и в либеральной среде. Плохую шутку сыграло то, что Улицкая относится к коллегам по цеху "с высоты своего величия" и не прощает успеха. (Исключение - Гузель Яхина, которую писательница активно пиарит). Автор не скрывала, что нацелена на Нобелевку, поэтому тяжелым ударом для нее было присуждение премии Светлане Алексиевич. Тогда Улицкая позволила себе в адрес коллеги по цеху ряд критических замечаний, звучащих крайне некорректно и неэтично.

Но главным событием, крайне негативно сказавшимся на образе Улицкой, стал публичный скандал с Натальей Рапопорт. Женщина уличила Улицкую в присвоении сценария "Чума", которую они обе писали еще в восьмидесятые годы. Рапопорт представила убедительные доказательства причастности к созданию текста, однако Людмила Евгеньевна повела себя крайне некрасиво. Попыталась сначала раздавить Рапопорт авторитетом: "застольные беседы законом об авторском праве не охраняются", а когда не вышло - прикрылась благими намерениями и заявила, что целью публикации сценария было желание помочь людям в трудную коронавирусную минуту.

После этого скандала имидж нравственного авторитета писательница утратила окончательно.

Творчество последних лет

Последней яркой работой Улицкой стал "Даниэль Штайн, переводчик", эпистолярный роман, выросший из документальной биографии Освальда Руфайзена и получивший в 2007 году премию "Большая книга".

В книге "Медея и ее дети" Улицкая уже предпринимала попытки изобразить современного праведника, однако "Даниэль Штайн" вышел убедительнее. Улицкая отошла от грубой физиологичности, и очень удачно выбрала форму романа, балансирующего между документальной и художественной. О героическом прошлом Штайна читатель узнает из дневниковых записей, бесед, архивных докуменов, писем самой Улицкой своей подруге.

Однако степень подлинности всех этих документов остается неопределенной. Как говорила Улицкая, книга остается художественным произведением, где все документы тронуты ее (автора) рукой.

В дальнейшем писательница продожила развивать удачно найденный прием, однако гораздо менее успешно.

Критики со всех сторон удостоился роман в рассказах "Зеленый шатер", где автор попыталась рассказать о диссидентах, но ее обвинили в передергивании фактов.

Лев Данилкин в скандальном интервью поинтересовался, почему в романной оптике Улицкой диссидентское движение оказывается важнее, чем полет Гагарина.

Либерально настроенные круги обиделись за дегероизацию диссидентов, за рассказы о том, как те попадаются на удочку КГБ, становятся сексотами и страстно каются в ходе допросов. К тому же, обнажив реальные истории реальных людей, автор недостаточно их переработала, обнажив то, что многие предпочли бы скрыть.

В романе "Лестница Якова" писательница тем же методом решила рассказать историю уже своей семьи и снова зашла за черту этичности.

Даже лояльная Галина Юзефович в последнем интервью с Улицкой робко поинтересовалась:

- У вас нет ощущения, что вы что-то персональное, не предназначенное для чужого взгляда, выносите наружу? Когда я читала - мне казалось ой, это неприличное?

Улицкая ответила, что так не считает и даже более того, книга позволила ей примириться с отцом, к которому долгое время писательница испытывала сложные чувства.

Последнее утверждение вызвало удивление у Юзефович, не преминувшей заметить, что отец, выведенный в книге под именем Генриха, - один из самых неприятных персонажей не только книги, но и всего творчества Улицкой.

В Москву, в Москву, в Москву

Сегодня все чаще звучат мысли о том, что Улицкая не оправдала возложенной на нее миссии. Ощущение того, что за писательницей стоит большая идея, конечно, было. Даже напластования голых тел и прочей грубой физиологии в книгах не отменяли попыток заглянуть в мир невидимый, поговорить о смыслах и Боге. И этим, как отмечают критики, Улицкая выгодно отличалась, скажем, от той же Дины Рубиной, чье творчество, яркое и талантливое в начале, выродилось в беллетристику стремительно.

Однако после "Даниэля Штайна" писательница не сказала ничего нового, а многочисленные неразборчивые интервью, в которых тасуется набор одних и тех же заявлений - только укрепляет мысль о том, что по большому счету автору нечего сказать, кроме стандартных для любой восьмидесятилетней женщины на лавочке заявлений о том, что все проходящие мимо - люди пониженной социальной ответственности и жертвы психостимуляторов.

Безусловно, Улицкая еще не сказала своего последнего слова. Недавно в издательстве Елены Шубиной вышел сборник автобиографической прозы "Мое настоящее имя", в которой, к удивлению, можно заметить чуть изменившуюся оптику автора. В рассказах присутствует попытка взглянуть на мир иначе, а нелюбящий взгляд на человека чуть теплеет.

В одном из интервью Улицкая говорила, что к финалу жизни пришла к осознанию правоты слов своей матери о том, что нужно научиться радоваться жизни. "Я стараюсь учиться", - сказала Улицкая.

К сожалению, нам от этого не жарко и не холодно. Ведь сейчас писательница живет за рубежом и старается радоваться окружающему. В интервью хвалит Германию, ее пособия для безработных и порядок... Но при этом всякий раз говорит о том, что единственный подарок, о котором мечтает - это путь домой. В Москву, в Москву, в Москву.

*Физлицо, выполняющее функции иностранного агента.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Призрак Шостаковича, связь с матерью и безумный гений: Юрий Башмет – о жизни и любви

Накануне дня рождения маэстро мы встретились на Баррикадной, в помещении для репетиций оркестра «Новая Россия». На часах десять часов вечера. На столе у маэстро альт, чашечка кофе, кусочек пиццы с сыром и электробритва.(подробнее)

СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ

Урганта и Нагиева вырезали из нового фильма, а Пушкин и Гоголь стали героями ужастика (подробнее)