Посмотрев «Белое солнце пустыни», Брежнев не оценил ничего, кроме песни Исаака Шварца
Композитор Исаак Шварц
Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
«Вообще, жизнь моя была грустная. У меня был прямой эфир Петербург-Нью-Йорк, я о чем-то там говорил, и один человек, русский, мне сказал: «Я немного моложе вас, но я примерно то же перенес в жизни, и могу сказать, что наша с вами жизнь была очень грустная». Простой человек, в Нью-Йорке… Поэтому музыка у меня грустная», - говорил Исаак Шварц в документальном фильме, снятом более двадцати лет назад.
Спохватывался: «Но есть у меня музыка и веселая - вот, «Соломенная шляпка». Но тут же выяснялось, что самую известную песенку из этой картины - «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта» - забраковал режиссер Леонид Квинихидзе, именно потому, что она показалась слишком печальной. Шварц упирался: «Но ведь герой женится, его вольная жизнь остается позади, конечно, он по ней тоскует!» Квинихидзе настаивал, что такая грустная мелодия не подходит для водевиля. В результате песню услышал Андрей Миронов, пришел в восторг, назвал «Иветту, Лизетту» настоящим подарком - и лишь благодаря этому она вошла в фильм…
* * *
Исаак Шварц родился на Украине в интеллигентной семье: отец был историком и археологом, дед - раввином. Когда мальчику было семь лет, семья переехала в Ленинград. Там он и начал учиться музыке, как и его сестры. А потом…
«Мне было 14 лет, у меня была впереди вся дорога - и у меня посадили отца, безумно любимого мною. Я ночами напролет лежал и плакал просто. Днем стеснялся плакать, а ночью лежал и плакал. Я отца своего безумно любил и люблю до сих пор, для меня святая память… А после этого нас сослали. Лишили меня рояля, лишили шикарной библиотеки, нормальных условий жизни. И мы стали жить в саманном доме с двухэтажными нарами. Это не жизнь, а черт знает что».
Это был 1937 год, а выслали семью «врага народа» в город Фрунзе. Там неподалеку от них в таких же «саманках» жили потомственные аристократы, отосланные советской властью из Петербурга куда подальше. И там Исаак продолжил заниматься музыкой. Еще и сам давал уроки игры на фортепиано, подрабатывал тапером в кинотеатре (во Фрунзе иногда еще крутили немые картины).
А еще, как рассказывал хорошо знавший Шварца режиссер Сергей Соловьев, «кто-то подарил маленькому Изе баян. Изя (…) иногда ходил на вокзал. Там, над перроном, висел большой черный репродуктор-колокольчик, (…) передававший музыку. Изя, сидя на вокзальной лавке под колокольчиком, подстраивался в тон и лад этой музыке, виртуозно научившись контрапунктом вторить ей на своем баяне. (…) Хочется думать, что это так, что решающие музыкальные уроки Исаак Иосифович получал тогда под вокзальным колокольчиком во Фрунзе, что в этом большая его удача. Отсюда, быть может, «вокзальность» — изначальная понятность и доступность людям его нежной, умной и простой музыки»…
После войны Шварц поступил в Ленинградскую консерваторию. Свел знакомство с Шостаковичем, которому очень понравились сочинения юноши. Вскоре великий композитор попал в опалу. В 1948 году провели собрание, и студента Шварца попросили: «Выступишь на собрании, скажешь, что уроки формализма губительны для незрелых, юных душ и что Шостакович разлагающе на тебя подействовал. Вот и все. Скажешь и будешь учиться дальше…»
Соловьев писал в мемуарах о Шварце: «Попереживав, он пошел на собрание, предварительно отутюжив штаны и рубашку. Когда дошла очередь до него, Исаак поднялся на трибуну и сказал, что нет более великого композитора, чем Дмитрий Дмитриевич, а большего счастья, чем время от времени общаться с живым гением, он представить себе не может…»
И, о чудо - из консерватории его после этого не выгнали. Кстати, много лет спустя от ректора консерватории Шварц с изумлением узнал, что Шостакович тайно оплачивал его обучение.
* * *
Ну, а дальше музыку Шварца оценили и другие. «Симфония фа минор», написанная, когда ему было тридцать, всем понравилась. Вскоре Георгий Товстоногов пригласил его писать музыку для спектакля «Идиот» (он оказался одним из самых знаменитых в истории советского театра - в том числе потому, что открыл публике Иннокентия Смоктуновского. Потом Шварц после некоторых колебаний частично использовал свои мелодии из «Идиота» в экранизации «Братьев Карамазовых», сделанной Иваном Пырьевым; говорят, посмотрев фильм, Товстоногов был возмущен, но они помирились и продолжили сотрудничество…)
В театре он работал очень много, а в кино - еще больше. В 1958 году вышел ничем не примечательный фильм «Наш корреспондент», ставший дебютом Шварца в кино. Зато потом фильмы были один громче другого. «Балтийское небо», «Дикая собака динго», «Женя, Женечка и «катюша»…
А в 70-е наступил расцвет: вышло, например, «Белое солнце пустыни». Шварц был убежден, что именно благодаря его песне на стихи Булата Окуджавы картину не положили на полку. А ведь собирались, но почти случайно отправили на дачу Брежнева для просмотра (генсек срочно затребовал какой-нибудь новый фильм, а ничего нового, кроме «Белого солнца», не было). В первый раз Брежнев, по словам Шварца, смотрел фильм совершенно пьяным, и не оценил ничего, кроме очаровавшей его песни Верещагина. Потом, уже трезвым, решил посмотреть еще раз - ознакомиться со всем, что окружает в картине эту композицию. И приказал немедленно выпустить ленту на экраны…
Сотрудничество с Булатом Окуджавой стало для Шварца триумфальным. Конечно, Булат Шалвович и сам писал музыку (и Шварц был высокого мнения о его композиторских способностях), но без сомнения отдавал коллеге свои стихотворения. Так родились «Капли датского короля» из «Жени, Женечки и «катюши», «Кавалергарда век недолог» из «Звезды пленительного счастья», «Две странницы вечных - любовь и разлука» из фильма «Нас венчали не в церкви»… Да и легкомысленные песни из «Соломенной шляпки», включая «Иветту, Лизетту» и «Видите ли, мой корнет…» - это тоже Окуджава.
Шварц любил вспоминать одну историю. Окуджава написал песню к фильму «Законный брак». И ему не очень понравилось та музыка, которую написал Шварц, он предложил свою мелодию. Шварц неожиданно легко согласился: «Твоя лучше, давай возьмем ее!» Так появилась чудесная песня «Счастливый жребий» (« Но из прошлого, из былой печали, // Как не сетую, как там не молю, // Проливается черными ручьями // Эта музыка прямо в кровь мою»). И лишь через много лет, когда Окуджава уже умер, Шварц напевал про себя эту песенку - и вдруг осознал, что это его собственная старая мелодия! Он совершенно про нее забыл, как забыл и Окуджава, а она бессознательно всплыла у Булата Шалвовича в памяти, и он принял ее за свое оригинальное произведение!
САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ФИЛЬМЫ
«Женя, Женечка и «катюша» (1967)
«Белое солнце пустыни» (1970)
«Проверка на дорогах» (1971)
«Сто дней после детства» (1974)
«Соломенная шляпка» (1975)
«Дерсу Узала» (1975)
«Звезда пленительного счастья» (1975)
«Спасатель» (1980)
«Не стреляйте в белых лебедей» (1980)
«Блондинка за углом» (1983)
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
«Евровидение-2023»: Зеленскому указали на место - его подвинули мохнатые мужики в трусах и гольфиках (подробнее)