Что говорят обездоленные беженцы из Карабаха: "Русские селили нас в палатки, дали кушать. Если бы их там не было, нас убили бы"
Беженцы из Карабаха добираются до Армении
Фото: Владимир ВОРСОБИН
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Те, кто плохо знал русский язык, в общем-то могли и ничего не говорить…
Вот Марьям с мамой и сестрой. Только из автобуса. Сидим на скамейке. Отдышаться бы…
Женщины растерянно смотрят на Горис, словно они вдруг попали в космос. Улыбаются. Глаза туманные. Им явно нужен психолог. Они в ступоре. Лишь слова «коридор», «азербайджанские солдаты», «бежать» выводили их из оцепенения, словно током.
Марьям вздрагивала, а ее мама начинала тихо стонать. Они неделю жили в погребе, боясь выходить на улицу.
- Куда сейчас поедете? – спрашиваю. – Есть родня?
Смотрят отрешенно. Есть-то есть, но как поместишься в ереванскую «двушку», когда у семьи Марьям шесть голов? Начинаю рассказывывать о регистрации беженцев, пытаюсь разбудить их…
- Знаем-знаем, - кивают. – Сейчас-сейчас…
Фото: Владимир ВОРСОБИН
И остаются здесь, на лавочке, в шоке, параличе.
Знакомлюсь с Саргисом. Он выделялся из толпы. Ухмылкой, что ли… Спокойной, злой. Мол, ничего-ничего… Он уехал из Карабаха в 2020-м, после второй войны. Понял, говорит, куда дело идет.
- Воевать надо было нормально, - говорит. - А мы там чуть ли не с палками против этих… Они прут и прут, их много – нас мало. И воюют они подло…
Саргис переехал в Ереван. Теперь ждет семью сестры, которая сейчас пробивается через «дорогу жизни» - Лачинский коридор.
- Карабах потерян навсегда? – спрашиваю.
Саргис качает головой. Усмехается.
- Это невозможно. Такое не прощают. Будет еще война, - обещает.
- Зачем? - не спрашиваю, а уже прошу я.
Смотрит. Даже не удивленно. А так… Мол, чужой. Что он может понимать…
Фото: Владимир ВОРСОБИН
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Семья Гаги Григоряна только добралась до Гориса. Чудом уцелевший автомобиль стал их спасением – на нем они успели бежать из села Гетаван, в машине и жили у базы миротворцев, под их защитой…
Теперь они здесь, на газоне под накрапывающим дождем, вспоминают, что они оставили там, за горами.
Семья Гаги Григоряна только добралась до Гориса
Фото: Владимир ВОРСОБИН
Гага работал на золотодобыче, его супруга – учительница, мама – тоже бывший педагог, пенсионерка. И как полагается у карабахцев – куча детей.
Эвакуация прошла стремительно. Сначала в огород прилетела граната, начали кружить военные вертолеты, на улицах появились миротворцы.
- Русские пришли и сказали – надо эвакуироваться, - вспоминает Гаги. - Срочно. Они показывали на вертолеты и говорили – оставаться опасно. И надо сложить оружие. С ним ехать нельзя. Большинство послушалось. Мы тоже.
- Были те, кто остался, не сложил оружие? – спрашиваю.
Молчание... Семья занервничала. Я задел страшную тему, о которой говорит каждый второй беженец. Слухи о том, что в соседних деревнях стало с оставшимися жителями… Разбираться - что из этого было правдой, не имело никакого смысла, потому что степень ярости, вражды, ненависти к врагу тут абсолютна.
Фото: Владимир ВОРСОБИН
Григоряны оставили азербайджанцам два красивых дома. И ничего не взяли с собой. Не успели.
Коридор прошли спокойно. Азербайджанские военные посмотрели – один мужчина в семье, махнули рукой – проезжай.
Сейчас они поедут в соседний город, где нашлась комната в гостинице. Родни, которая могла бы их приютить – нет.
Судьба Григорянов теперь в руках государства. А значит, Пашиняна…
Карабахцы дальновидны. Они эту тему обходят. Они тут в Армении и так на птичьих правах…
Но кто-нибудь, а горько махнет рукой, не называя прямо армянские власти, но явно имея в виду в первую очередь:
- Да что там, говорить – нас все предали.
Фото: Владимир ВОРСОБИН
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
Семья Маргариты и ее дочки Арпине расположилась в переполненном отеле «Горис». Им роскошно повезло - на четырех взрослых и четырех детей им выделили два номера. Маргарита работала на золотом руднике в Карабахе, потом лаборантом, потом, к пенсии, уборщицей.
Жила семья в Агдамском районе, в доме, который они построили… дважды. Первый - еще при советской власти. Но потом оттуда пришлось переселиться. Вернулись они в свой полуразрушенный дом после первой войны в Карабахе и победы Армении, снова построили…
- Дважды я дом строила, дважды вещи покупала. И дважды осталась ни с чем… - говорит Маргарита, - Ни денег, ни вещей, ни даже пенсии. Успела только тапочки схватить – все. (грустно улыбается)
Семья Маргариты и ее дочки Арпине расположилась в переполненном отеле «Горис»
Фото: Владимир ВОРСОБИН
- Когда бежали из дома, где жили? – спрашиваю.
- У аэропорта Аскеран.
- В палатках?
- Нет, в первый день лежали на асфальте. Там русские нас забирали, в палатки селили. Они дали нам кушать. Сами варили, сами раздавали. Если бы там русских не было, нас, наверное, убили бы.
- Помогали вам миротворцы?
- Да. Дети болели. Они нас вылечили.
- Простыли?
- Да. Еще высыпания на коже. Аллергия - мы же на асфальте спали.
Фото: Владимир ВОРСОБИН
- Там стреляют?
- Да. И показывают в интернете, хвалятся. Это как будто… гордость или что?
- Заходили к вам азербайджанские солдаты?
- В селе мы их не видели. Снаряд прилетел - мы и побежали. На границе, когда нас проверяли азербайджанцы, наш ребенок плакал: нас ведь не будут убивать… (слезы) Сегодня полегче. Как будто у наших уже.
- Мужчин при пересечении коридора досматривали?
- Да. Они пешком прошли. Мы – в автобусе.
- Их допрашивали?
- Нет, ничего. Просто прошли.
- Сколько там еще людей осталось?
- Много еще. 120 тысяч.
- Есть те, кто не хочет уезжать?
- Наверное, нет. Боятся геноцида. Я бомжевать буду, лишь бы не возвращаться. Но с другой стороны, если Арцах сдать, значит, ворота открываются – вовнутрь Армении. Сдали – и открыли ворота. Враг будет требовать и требовать!
Маргарита мечтает, дескать, были бы у меня родственники в России (хоть бы один!), дали бы нам домик, «я бы… бежала отсюда подальше, чтобы войны не видеть!»
На вопрос - как в Карабахе относятся к России? – Маргарита ответила мгновенно:
- Не знаю, как все. Но я обожаю. Россия не виновата, что наши сдавались.
- А Пашинян?
- Если он сдал Карабах, Путин что будет делать? Путин же за свою родину, за своих русских воюет. Значит, хороший руководитель. А Пашинян за нас воевать не стал.
Фото: Владимир ВОРСОБИН
- А многие так считают?
- Не знаю. Но я люблю Россию. Если Никол (Пашинян. - Ред.) говорит, что русские нехорошие, это его мнение. Люди у нас так не считают.
Прощаясь, я спросил Маргариту, как всех в Горисе, есть ли где жить, есть ли деньги? И понял – почему карабахцы неохотно отвечают на этот вопрос.
- Мы так воспитаны, что не можем попросить, - вздохнула беженка. - Женщинам нельзя сказать, какие вещи мы хотим. Денег нам не дают – а мы и не просим. Нас кормят, Красный Крест и добровольцы привозят: носочки, детям игрушки, памперсы. Но… Чувствуешь себя при этом (вздыхает) неполноценным человеком. Тебя не спрашивают – а просто дают…
- А что нужно?
- Нам бы хотя бы крохотный домик в селе, – все-таки попросила гордая Маргарита.
Но, конечно, не у меня. И даже, наверное, не у Пашиняна. А у того, кто повыше. Кто не предаст.
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
Владимир Ворсобин: Пробка из карабахских беженцев растянулась на многие километры (подробнее)
ПО ТЕМЕ
Карабах прорвало — реку бегущих армян видно даже из космоса
Поток беженцев с пожитками растянулся на сотню километров. Это надо видеть. И услышать... (подробности)