«Кто не слышит Федора Достоевского, услышит Феликса Дзержинского. Да поздно будет». Фото: Кадр из фильма
За считаные недели деконструктор греха Достоевский заново стал путеводной звездой.
В «Ласт квесте» читались мотивы «Преступления и наказания»: убийца с сальной шевелюрой и святошей-женой, толкающий наркоту ради жизни похищенного ребенка.
В «Золотом дне» по-карамазовски делили неправедно нажитое наследство; смерть одного из героев от рук внебрачного сына - не самый частый сюжет большой литературы, чтобы не оценить сходство.
В «Клипоте» потешная террористическая группа губернских мажоров явно восходит к «Бесам». Подтверждая догадку, сценарист Петровский в зачине второй серии даст диалог: «Не надо, а то я, как бес у Тарантино, зашиплю и исчезну». - «У Тарантино не было бесов».
Зато были известно у кого.
Схема романа ложится на текущую ситуацию без шва, в тютельку. Немалая часть новых почвенников - подобные Федору Михайловичу расстриги либертарианства, искренне желавшие блага стране и немало впечатленные генной антирусской злобой вчерашних соратников. Идол свободы нынче, как и 150 лет назад, разрушает школу, семью и нацию - а потребность в разумном самоограничении «эго» тихо толкает мыслящих традиционалистов к церкви. Бесы, опять вселившись в стадо свиней, ведут его к пропасти (это из эпиграфа к роману, кто не читал). Секта мамкиных пирожков, не озабоченных добычей пропитания ввиду родительских ссуд, хочет, как в детстве говорилось, «подзорвать мир». Разоблачает в сети сладкую недвигу отцов города (да и собственных), бегает от полиции, волнуя кровь параллелями с парижским «красным маем-68» (движем таких же бездельников), селфится в автозаках, дожидаясь, пока откупят и отмажут. Отучившись в Европах, шармер-харизматик Ставрогин (Евгений Романцов; у героев свои фамилии, но для ясности лучше звать их по достоевскому оригиналу) сводит с ума малахольных дев и содержит на маменькин кошт дурочку, когда-то от любви к нему пальнувшую в себя из револьвера охраны и оставшуюся навек слабоумной (у Ф. М. - единственный положительный персонаж: к властям он столь же неласков, как и к шатателям; фамилия Шатов тут, кстати, совершенно в кассу). При мамаше Ставрогиной (Наталья Суркова) подъедается осколок вчерашней фронды Верховенский-старший (Владимир Скворцов), шеф прогрессивной радиостанции и прежний учитель всех теперешних вольнодумцев. В кабинете его (как и у всех вождей протестного радио) висят артефактами былого величия снимки «Я и Ельцин», «Я и Меркель» и «Я и Малашенко» (фото раскулаченного медийного полубога, оставившего по себе ноющую на весь мир светскую курицу, выглядит предельно по-достоевски - абсолютный респект Петровскому и режиссеру Арланову). Младший Верховенский (Иван Мулин), как и в романе, генерирует вкруг себя разночинную накипь, искушая, юродствуя и цепляя на крючок недотраханных сетевых юниц (Даша Котрелева), разобиженных на вселенную бруталов-анархистов (Олег Гаас) и реформиста Шатова (Данил Стеклов). Все, кроме одного, умрут или сядут; растлителю Верховенскому-папе тоже воздастся, пиротехники сработают на пять. Орудием справедливости выступят инквизиторы-чекисты (Илья Любимов и Нина Гогаева) - что может показаться перебором, а может, учитывая число предотвращенных ныне терактов, и нет.
Всем управляет клипот - какая-то каббалистическая чушь, интересная по малолетству дерзким нарциссам, а мне нет, ибо стар уже.
Калька настолько точна и, к несчастью, узнаваема, что может казаться самоигральной, а это не так. Все же Федор Михайлович гений, и в качестве диалогиста следовало подогнать хоть немного соразмерного ему автора. Обиды на мир бунтующих деток высказаны чересчур прямолинейно, и классные исполнители - младшая Ауг, скажем, или тот же Мулин - иногда буквально давятся репликами. К тому же Ф. М. подает историю в виде инфернального анекдота, а жанр дознания требует тупой протокольной прозы - что досадно мельчит притчу.
За считаные десятилетия до торжества Шатовых и Верховенских (революцию ангелы с бесами все же делали вместе) гений сигналил: гражданское общество мы проиграли.
Нынче, удачно омолодив героев, авторы глаголят: школу-то мы проиграли. Айфону и свободе - бесовским выдумкам.
Надо что-то делать - пока ею вместо Верховенских не пришлось заниматься добрым инквизиторам из антитеррора.
Кто не слышит Федора Достоевского - услышит Феликса Дзержинского, да поздно будет.
«Клипот», 18+
2024.
Реж. Сергей Арланов. Premier.
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
Песня «Кукушка» оказалась пророческой для участницы детского «Голоса»: ее отец погиб в зоне СВО (подписывайтесь на наш подкаст)