Малые компании по добыче золота нередко варварски относятся к экологии якутских поселков

Первый вице-президент Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) Любовь Христофорова.

Фото: Михаил ФРОЛОВ

АРТЕЛИ ЕСТЬ, ОТВЕСТВЕННОСТИ НЕТ

- Любовь Викторовна, на форуме обсуждаются проблемы и задачи, которые стоят перед коренными народами Севера. С вашей точки зрения, какие из них первоочередные?

- Для нас актуальными являются взаимоотношения промышленных компаний и коренных народов Севера, проживающих на территориях, где они ведут свою деятельность. Это очень актуально. Сегодня выступали крупные промышленники, которые уже имеют долгую историю взаимодействия с коренными народами. Опыт положительный. У них есть специальные программы, направленные на поддержку коренных народов Севера, на территориях которых они работают.

Но я хочу сказать, что есть компании мелкие…

- Субподрядчики?

- Нет. Лицензии выдаются в том числе маленьким артелям, которые ведут добычу золота. Вот с ними очень сложно работать.

Якутия, село Иенгра - выпуклый пример взаимоотношений мелких недропользователей с местным сообществом. Уникальное село, сохранившее традиционный образ жизни, оленеводство, эвенкийский зык, культуру. И вокруг него полсотни компаний, копающих золото. Лицензии выданы в Москве федеральным центром. Ранее в федеральном законе о недрах был принцип «двух ключей», когда при выдаче лицензий учитывалось мнение региона и он уже знал, кто к нему придет, с какими намерениями. Сейчас этого нет. Получает маленькая артель лицензию в Москве и копает вокруг села. Ведут хищнический образ работ. У них нет возможностей работать по стандартам, как у крупных компаний. Трудятся по принципу: быстро пришел, собрал, а что после них останется их не интересует.

Проблема в том, что муниципальное образование не может ухватить за хвост этого недропользователя. Потому что приходят они без ведома местной власти компания, начинают работать. Допустим, еле до него достучались, вроде бы он согласен сделать альтернативный водозабор, так как лицензия ему выдана прямо на территории водозабора села. Время проходит – ничего не меняется. Опять ищут-находят-приходят к руководству компании, оказывается, лицензия уже продана другому лицу. А он не в курсе того, что обещали предыдущие. Лицензии гуляют из рук в руки, а проблема стоит на месте. Мы в Роснедра делали запрос с письмом, кто все-таки отвечает за то, как компания работает. Лицензию же дает государство. Нужно контролировать деятельность лицензиатов. У них должны быть договора, ответственность за тот ущерб, который наносится земле. Но они поработали год, продали лицензию и дальше уже копает другое лицо. И никаких мер по возмещению ущерба, по минимизации наносимого воздействия на среду, не говоря о рекультивационных работах, этой компанией не предпринимается. Потому что контроля нет, ответственности нет, никто с него не спрашивает.

НЕТ АЛГОРИТМА ОТЗЫВА

- Правильно понимаю, что местные власти управу на них найти не могут?

- Получается, что да. Больше того, у нас в республике есть региональный закон об этнологической экспертизе. Это уникальный закон, в свое время президент страны давал поручение правительству сделать такой же на уровне Российской Федерации, но пока этого не сделали. В республике закон работает. Компании, которые ведут деятельность на землях коренных народов Севера, проходят этнологическую экспертизу. В случае с мелкими: например, этнологическую экспертизу провела компания, которая копает возле Иенгры. Получила отрицательное заключение. Правительство Якутии утверждает это заключение и предлагает им варианты их дальнейшей деятельности. Но они ничего не предпринимают, продолжают варварски загрязнять экологию. Ладно, пусть копают, у них есть лицензия, они заплатили деньги, но работать надо нормально, не нанося варварский урон природе. Далее республика обращается в Роснедра о том, что такой-то ваш лицензиат недобросовестно исполняет свои обязанности по разработке недр и предлагает отозвать лицензию. Но лицензию не отзывают, так как оказывается, что практики отзыва лицензии по требованию региона нет в Российской Федерации.

- Очень странная ситуация.

- Москва говорит, что не можем отозвать лицензию, нет такого алгоритма. А компании продолжают загрязнять речки, оставлять после себя лунный ландшафт. Причем, как я говорила, это не единичный случай. Представители многих поселков Дальнего Востока, Забайкалья, Амурской области и Алтая не могут заставить таких «недропользователей» работать в согласии с местными властями.

Крупные промышленники нам объясняют, что программа рекультивационных работ готовится тогда, когда проект уже близится к завершению. Ну, понятно, они крупные и возможности у них мощные. Лицензии получены на 30 лет и более, рекультивацию проводят и готовы за это отчитаться, а у мелких компаний деньги есть только на покупку лицензии и срок этой лицензии несколько лет, в течение которого еще успевают ее перепродать. В результате происходят трагедии. В Иенгре этим летом олени погрязли в болоте, которое образовалось от деятельности недобросовестных золотопромышленников. Их не смогли спасти. Погибли на глазах у оленеводов, те ничего не смогли сделать, потому что могли и сами утонуть.

ВЕЧНАЯ МЕРЗЛОТА ТАЕТ

- Как себя ведет крупный бизнес?

- Хочу отметить положительный опыт работы с промышленными компаниями. Например, в республике работает АЛРОСА - трансконтинентальная компания, которая занимается добычей алмазов. В этом году мы смогли с ними заключить соглашение о сотрудничестве - Ассоциация коренных народов Севера, Правительство Якутии и компания АЛРОСА. По направлениям сохранения языков и культуры. Речь идет об издании книг, переводческих работах, цифровизации аудиовизуального наследия, возрождение обрядовых праздников и т.д. В общем, работа предстоит большая. Мы надеемся на содержательное, плодотворное сотрудничество.

Также можно назвать такие предприятия как Иркутская нефтяная компания, которая постоянно сотрудничает с нашей ассоциацией, компания Nordgold, крупнейшая золотодобывающая компания на юге республики. У них есть, скажем так, хороший посыл – работать с представителями коренных народов Севера, с общественностью на местах.

- Насколько остра проблема экологии сейчас на тех территориях, где проживают коренные малочисленные народы?

- Вопрос экологии, изменени климата сложный везде. У нас в центрально Якутии есть места, где из-за того, что вечная мерзлота подтаивает, проваливаются целые аласы, так в Якутии называют безлесые местности.

- Яма образуется?

- Да, яма. Земля уходит вглубь себя. Климатологи могут много рассказать, ситуации разные бывают. У нас коренные народы проживают и на Крайнем Севере, и на юге Якутии – в 21 районе республики из 35. Последствия глобального потепления могут выражаться даже в том, что рыбы становится меньше в тех местах, в которых население живет только рыболовством. А рыбы стало меньше. Искали причину, оказалось, что из-за незначительного повышения температуры воды в реке.

«ВНЕ ИЗУЧЕНИЯ В ШКОЛЕ»

- Давно власти говорят о поддержке языков и культуры коренных малочисленных народов Севера. Сделано что-то для того, чтобы эту культуру и языки сохранить?

- Действительно, вопрос сохранения языков один из самых важнейших. Потому что, потеряв язык, мы потеряем народ. У нас языки имеют очень малое распространение. В детском саду языка нет, в школе – нет, в быту, в магазине – нет. Все переходят либо на русский, либо на якутский языки. По информации Министерства образования республики, количество изучающих в школах языки коренных малочисленных народов сокращается. Одна из причин – федеральные стандарты, они предполагают изучение родного языка. А в Якутии родной язык какой?

- Якутский?

- Да. У родителей учащихся первых классов спрашивали: какой родной язык вы хотите изучать? В якутской среде якутский язык ближе, родители голосуют за него, а эвенкийский, эвенский, юкагирский, чукотский, долганский остаются вне изучения в школе. Кроме того, в некоторых отдаленных местах есть нехватка учителей родных языков коренных народов Севера. Конечно, есть национальные села, в которых зык сохраняется в быту. Но, к сожалению, таких сел единицы.

Хотелось бы большую специальную государственную программу, которая нацелена на развитие коренных языков. И даже дополнительные баллы по ЕГЭ выпускникам, которые владеют родным языком. Тогда бы это давало какой-то стимул тем же родителям настраивать ребенка на изучение родного языка. Конечно, энтузиасты у нас в республике есть, проводятся воскресные уроки родных языков в библиотеках, музеях. Кафедра северной филологии Северо-Восточного федерального университета одно врем тоже проводила занятия для желающих изучать родной язык. Но, к сожалению, сказать, что у нас прямо наладилось, особенно с теми мероприятиями, которые правительство РФ разработало к международному 10-летию языков, я не могу.

В декабре у нас состоится первый съезд учителей родных языков коренных народов Севера. Есть какая-то надежда, что на этом съезде будет выработана концепция изучения этих языков со стороны государства. Организаторы – Министерство образования республики. А в части культуры в принципе работа идет. У нас очень много ансамблей различных, молодежные группы поющие, песни сочиняют, есть дети, пишущие на языках. Функционирует Дом дружбы народом им. Кулаковского, очень много коллективов в нем занимается – танцевальные ансамбли, фольклорные ансамбли, которые сохраняют родную культуру, пропагандируют родные языки.