Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество19 августа 2021 4:00

Горбачев послал делегатов от ГКЧП на три буквы: как проходил допрос Президента СССР и его семьи после августовского путча 1991-го

30 лет назад группа высших руководителей Советского Союза объявили о создании ГКЧП. Глава страны Михаил Горбачев в тот момент с семьей был в отпуске на госдаче в Форосе
Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна вернулись из Фороса в ночь на 22 августа 1991 года. фото: Юрий ЛИЗУНОВ/ТАСС

Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна вернулись из Фороса в ночь на 22 августа 1991 года. фото: Юрий ЛИЗУНОВ/ТАСС

30 лет назад группа высших руководителей Советского Союза объявили о создании Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Глава страны Михаил Горбачев в тот момент с семьей был в отпуске на госдаче в Форосе.

Что происходило с 18 по 21 августа в Крыму, где руководитель одной из двух ядерных супердержав мира оказался заблокирован с самыми близкими людьми, они через несколько дней и недель рассказали представителям следствия.

Бывший cтарший следователь при Генеральном прокуроре Союза ССР по особо важным делам Леонид Прошкин предоставил «КП» копии допросов, которые вел он и его коллеги. Вспомнил, как вели себя Горбачевы и их окружение. И что узнали в Форосе, куда следственная группа вылетала после путча.

Протокол допроса Президента СССР. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

Протокол допроса Президента СССР. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

Протокол допроса Президента СССР. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

Протокол допроса Президента СССР. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

«Вдруг меня дернуло слева»

Допрос Михаила Горбачева, свидетеля по делу о ГКЧП, проходил в Кремле утром 14 сентября 1991-го. Длился 1 час и 40 минут. Помимо следователя, в нем участвовали генеральные прокуроры Союза ССР и РСФСР Н. Трубин и В. Степанков.

В 26-страничном протоколе Президент СССР пять страниц описывал обстановку в стране. И о том, как в отпуске в Форосе шлифовал с помощниками свое выступление 20 августа, перед подписанием Союзного договора.

- Уезжая, я всегда высказывал пожелания, чтобы Крючков и Язов (министры КГБ и обороны. - Ред.) находились на месте, так как этим людям я доверял полностью. В этот раз, как будто что-то предчувствуя, попросил быть на месте и Ельцина, - вспоминал Горбачев.

Президент СССР оценил действия тех, кто занимался его безопасностью, словом «странные»:

- Медведев (начальник охраны. - Ред.) пояснил, что создал группу людей (вот это странная группа, потом мне пояснили в контексте событий), они обеспечивают безопасность с моря.

Горбачев заявил следствию, что в 11 утра 18 августа 1991-го звонил вице-президенту СССР Янаеву. И сообщил ему, своему заму, что вечером 19 августа прилетает в Москву. Янаев обещал встретить.

В те дни одним из ключевых моментов стало здоровье лидера СССР. Никто не сообщал, что главу ядерной державы разбил радикулит. Зато его собирались объявить невменяемым. А псих «ядерной кнопкой» владеть не должен.

- У нас с Раисой Максимовной порядок: с пяти до семи мы проходим до 6 километров в хорошем темпе. И в один из походов вдруг меня дернуло с левой стороны. Радикулит - сделали укол-блокаду, и все, - так пояснял Горбачев свое физическое состояние перед путчем.

Но здоровье президента и его дееспособность слишком «волновали» прилетевших 18 августа из Москвы в Крым членов еще не объявленного стране ГКЧП. Настолько, что они прямо предложили лидеру СССР отречься от власти, когда прибыли в Форос и прошли к первому лицу «сквозь» президентскую охрану - по приказу ее начальства. Горбачева к тому моменту лишили связи:

- Медведев мне назвал фамилии тех, кто приехал. Я собирался звонить Крючкову, узнать, что это за миссия, - телефон не работает. Беру другие - то же самое. Это было без десяти семнадцать. Не надо быть с большим воображением, чтобы понять, речь идет об очень серьезном. Это заговор. Я думал, что будет с семьей.

Глава Советского Союза отметил, что прибывшие, поднявшись на второй этаж госдачи, вели себя бесцеремонно.

- Пришли Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников и шел Плеханов (начальник службы охраны КГБ. - Ред.), но я его не допустил. Зашедшим в кабинет я задал вопрос, кого они представляют. Ответ последовал: мы комитет в связи с чрезвычайной ситуацией. Я задал вопрос, кто комитет создал, чего вы хотите. Прибывшие заявили, что хотят, чтобы я издал указ о введении чрезвычайного положения. Я ответил, что такого указа не будет. Был предложен другой вариант - дать полномочия вице-президенту... - вспоминал Горбачев.

Советский лидер отказался. Его уговаривали, мол, он устал, у него много работы. Зашла речь о здоровье.

- Я напомнил, что на 20 августа назначено подписание договора (между республиками СССР. - Ред.). Последовал ответ, что подписания не будет. Бакланов (1-й зампред Совета обороны при президенте. - Ред.) говорит: Ельцин уже арестован. Или будет арестован, потом поправился. Это, наверное, был элемент шантажа.

Горбачев услышал от Бакланова предложение «побыть здесь», пока они там, в Москве, «сделают всю грязную работу».

- Варенников (главком Сухопутными войсками. - Ред.) сидел напротив меня: подайте в отставку. Что-то начал кричать - я его одернул.

Эта нервная беседа, продолжалась, со слов главы СССР, минут 30. На вопрос российского генпрокурора Степанкова о лидере в группе переговорщиков Горбачев ответил: «Бакланов».

«Была потеря речи»

Протокол допроса первой леди страны. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

Протокол допроса первой леди страны. Фото: Личный архив Леонида Прошкина

Допрос Раисы Горбачевой проходил в Кремле днем 8 октября и длился 1 час и 40 минут.

Казалось, что страх от пережитого в ней еще жил.

- У меня была мысль, что его (Горбачева. - Ред.) арестуют сейчас. Я взяла детей, Анатолия и Иру, и мы пошли к кабинету, чтобы видеть, что дальше будет с ним. Так мы ждали. Было это сорок минут или час. Сидели молча, - так зафиксированы в протоколе слова жены Президента СССР о визите путчистов в Форос 18 августа.

Раиса Максимовна вспомнила, что первым вышел Варенников, не обратив на них внимания, двое, Бакланов и Шенин, попытались поздороваться за руку, она не ответила. Когда вышел муж, он протянул ей листок, вырванный из блокнота.

- Сказал, что подтвердилось самое худшее. Создан ГКЧП. Он все записал. Взволнованно, синим фломастером. Чья-то фамилия была недописана. Пуго написал с ошибкой «Буго». Фамилия Лукьянова была написана с маленькой буквы и вопросительным знаком.

У следствия, конечно, были вопросы и о том, как повела себя охрана первого лица страны.

- Было потрясением, что уехал Медведев. Не зайдя к Михаилу Сергеевичу, не сказав ничего. Человек был рядом столько лет! В ночь на 19 августа я мучилась. Не выпустили всех, кто работал на даче. Дополнительную охрану поставили на ворота и машины забрали. Меня мучил вопрос: для чего осталась охрана? Или она будет защищать, или выполнять чьи-то приказы? 19-го пришел охранник Олег Климов и сказал, что будет с нами до последнего.

На даче президента с вечера 18-го телевизоры не принимали программы, телефоны молчали, несмотря на требования Горбачева наладить связь. Нашли приемник «Сони». Вечером из пресс-конференции ГКЧП узнали, что «Президент СССР недееспособен». Реакция была такая:

- Ночью 20 августа решили сделать видеозаписи. Врача, Юрия Сергеевича, попросили написать заявление, что Горбачев здоров. Пленки, заявление врача, политическое заявление Михаила Сергеевича - все это распределили среди шести человек, чтобы передать на волю. У нас были две лодочки моторные, но 19-го их убрали. Мысль была постоянно - прорваться. Но Олег сказал, что не надо выходить на территорию, может быть спровоцирована перестрелка.

21 августа «узники Фороса» по японскому радиоприемнику из программы британской Би-би-си узнают, что глава КГБ Крючков разрешил вылет комиссии в Крым, чтобы все убедились в недееспособности президента. Раису Максимовну это подкосило:

- Еще 19-го решили с питанием - есть то, что было на даче. Не пить то, что нам будут давать, обходиться своими медикаментами. Когда узнали, что летят, подумали, что они нам могут сделать? Уколы? Или просто пойти на перестрелку? В доме прятаться? У меня гипертонический криз случился. Потеря речи была.

К счастью, на даче, кроме личного врача Горбачева, был и его зять, доцент кафедры факультетской хирургии мединститута им. Пирогова Анатолий Вирганский.

«Изрубят в капусту»

Допрос Анатолия Вирганского проходил вечером 9 октября в помещении следственной группы прокуратуры РСФСР и длился 1 час и 42 минуты.

Хирург заметил, что судов в море было меньше обычного с момента прилета семьи 5 августа, и корабли держались в море на большем расстоянии:

- Дней за пять до 18 августа мы с дочерью Ксенией поехали на катере прокатиться. Обогнув сторожевик, стоявший напротив дачи, я заметил на левом борту кассету каких-то реактивных снарядов. В другие годы мы такого вооружения на нем не видели.

- В ночь на 19-е я увидел 5 кораблей, которые подошли близко к берегу. Минут 40 постояли на месте, потом разошлись. И все оставшиеся дни стояли недалеко от берега. 19 августа подошли два глиссера, - вспоминал зять Горбачева.

В тот же день он узнал, что Плеханов привез своих людей, которые стоят на вертолетной площадке, у гаража. После пресс-конференции ГКЧП и решения семьи дать ответ именно Вирганский делал видеозапись Михаила Сергеевича на свою видеокамеру «Хитачи».

- Сделали 4 дубля. Потом мы с Ириной стали разбирать кассету. Отвертки не было, из маникюрного набора взяли пилку. Пленку разрезали и сделали 4 пакетика. Утром 20-го думали, как передать пленки в Москву. Надежда была на секретаря Ольгу Ланину - у ее отца был инфаркт и в Москве остался маленький ребенок.

21 августа в 9 утра Вирганский вышел на балкон и увидел в море три пятна. В бинокль рассмотрел три десантных корабля, шедших к берегу, потом еще два. Не доходя до ближнего сторожевика, они круто повернули влево и ушли в сторону Севастополя.

Путчисты вывели танки на улицы Москвы. Фото: Александр ЧУМИЧЕВ, Валерий ХРИСТ

Путчисты вывели танки на улицы Москвы. Фото: Александр ЧУМИЧЕВ, Валерий ХРИСТ

- Я всем рассказал, и это было воспринято как психологическая атака. Михаил Сергеевич сказал, что если будет десант, то нас всех изрубят в капусту.

Анатолий Вирганский подтвердил, что, кроме радикулита, у Горбачева никаких отклонений здоровья в эти дни не было, у его жены был гипертонический криз, а одного из охранников эвакуировали с аппендицитом.

«Ребята насмерть стоят»

Допрос помощника Горбачева по международным делам Анатолия Черняева проходил 27 августа в его кабинете в Кремле и длился не менее полутора часов.

Черняев, помогавший Президенту СССР готовить тексты к ближайшим выступлениям, на допросе резко отзывался о руководителях охраны Горбачева Медведеве и Плеханове, которых называл изменниками, и крайне уважительно - о людях из личной охраны Михаила Сергеевича:

- По отдельным репликам стало ясно, что они решились на все. На наружную охрану они выходили с автоматами, а так у них пистолет в открытом виде торчал. И они по-новому расставили посты: к пляжу поставили, на фланге поставили. Борис Иванович Голенцов за старшего остался. Их уверенность, спокойствие создавали атмосферу и для пленников, что так, голыми руками, не отдадут. Потом я понял, что эти ребята насмерть там стоят. И Раиса Максимовна рассказывала, что они рассматривали вариант, что может быть и захват Горбачева. И они договорились с охраной, что никуда отсюда выезжать не будут.

Леонид ПРОШКИН: Раиса Максимовна на допросе плакала чуть ли не час

Леонид Прошкин допрашивал Раису Горбачеву в 14-м корпусе Кремля.

Леонид Прошкин допрашивал Раису Горбачеву в 14-м корпусе Кремля.

Фото: Игорь ЕМЕЛЬЯНОВ

Старшего следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре Союза ССР к жене президента полтора месяца не допускали врачи.

- Это объяснимо, - говорит Прошкин, - в Форосе у нее случился микроинсульт. Допрос я проводил в Кремле, в кабинете помощника Горбачева Черняева, недалеко от кабинета, где за месяц до того повесился маршал Ахромеев.

Меня поставили в известность, где она будет меня ждать. Встречал и провожал зам.коменданта Кремля Барсуков (будущий начальник Главного управления охраны РФ и ФСБ России. - Ред.).

С Раисой Максимовной допрос продолжался часа два. И чуть ли не час она проплакала. Из-за чего? Она жена президента, и ее шокировал сам факт того, что первое лицо СССР и его семью кто-то мог задержать. И они не знали, что с ними будет.

Ощущение от разговора с Горбачевой было такое, что она говорит совершенно откровенно. Не уходила от ответов. Не была высокомерна - скорее подавлена.

Первое, что попросила меня, - назвать фамилии всех обвиняемых. Рассказала, что страх подкрался 18 августа, когда в Форос прилетела группа из ГКЧП.

По ее мнению, переговоры мужа с прилетевшими шли минут 40 или час. И на ухо мне сказала, что Михаил Сергеевич в конце послал этих переговорщиков на три буквы (мне это подтвердил и Бакланов).

Горбачева вспомнила про листок, написанный Горбачевым, который он тогда же передал жене, но позже найти ту записку она так и не смогла. А там был список ГКЧП за сутки до его оглашения.

Вся семья первое время питалась тем, что есть в доме, а там в основном были фрукты, овощи, картошка.

Раису Максимовну, как и ее мужа, потрясло, что уехал, бросив их, начальник охраны Медведев. Вспоминала тех, кто продолжал охранять их непосредственно, - двух личных охранников.

Про острый приступ радикулита у Горбачева накануне путча вспомнила. Но она не представляла, что в Москве «обнаружены документы» о наличии у Горбачева «психического заболевания». И, соответственно, его недееспособности как руководителя СССР. Что давало возможность не говорить о том, что он арестован, а заключить его в закрытую психиатрическую лечебницу.

Допрос Горбачевой мне кажется самым объективным - Михаил Сергеевич все-таки чуть по-другому смотрел на Форос, он скорее как президент рассказывал. А его жена рассказывала как женщина, которая там могла умереть.

Допрос я писал на диктофон, секретаря не было. Потом расшифровал и через несколько дней распечатал. Позже Горбачева позвонила, назначила время, я приехал с распечаткой, она прочитала протокол своего допроса и подписала.

Когда же мы прилетели в Форос и там допрашивали охрану и обслугу президентской дачи, оказалось, что Раису Максимовну недолюбливали почти все. Может, за исключением тех, кто работал в их доме. Отчего так? Тогда показалось, что ее все боялись. Она, кажется, никого не знала по именам из людей за пределами дома и была категорична с ними. Да она еще и вела себя с ними не очень тактично.

У меня же от допроса ее как свидетеля остались лучшие воспоминания.