Исполнитель главной роли в фильме "Летчик" Петр Федоров: «Если бы я оказался в такой ситуации, как Алексей Маресьев, наверное, сразу бы помер»
Самолет Ил-2, которым управлял пилот Николай Комлев, подбит «мессершмиттами» и падает в заснеженном лесу
Фото: кадр из фильма
Режиссер Ренат Давлетьяров на пресс-конференции, посвященной «Летчику», десять раз подряд повторил, что герой его фильма - не Алексей Маресьев, и снята она не по мотивам «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого. И все-таки куда деваться: сюжет очень похож. Самолет Ил-2, которым управлял пилот Николай Комлев, подбит «мессершмиттами» и падает в заснеженном лесу. Комлеву предстоит пробраться к своим через местность, кишащую фашистами и волками. Он спасается, но потом ему ампутируют обмороженные ноги - и, тем не менее, он и с протезами вновь садится за штурвал.
На самом деле подобных историй - когда летчики после ампутации ног продолжали летать - в истории Великой Отечественной войны насчитывается минимум девять, так что Комлев - собирательный образ (фамилии героев, ставших его прототипами, перечисляются в финальных титрах картины). Но все же именно Маресьев постоянно возникал в разговоре с Петром Федоровым, который очень здорово сыграл в «Летчике» главную роль.
«ЛЕТЧИКА» СНЯЛИ С НАСТОЯЩЕЙ ВОЕННОЙ ТЕХНИКОЙ, БЕЗ КОМПЬЮТЕРНОГО МОШЕННИЧЕСТВА»
- Вам понравилась картина? - спрашивает Петр, пока я включаю диктофон.
- Если честно, мне понравились там вы. А фильм-то можно описать почти математической формулой: «Повесть о настоящем человеке» плюс «Выживший» минус гризли плюс волки плюс фашисты. Ну, и немного адаптированный финал из повести Бориса Васильева «В списках не значился». А у вас нет такого ощущения?
- Я стараюсь к этому легко относиться. Столько фильмов снято с момента изобретения кинематографа, что они неизбежно начинают друг друга напоминать. Я очень бережно отношусь к зоне вдохновения людей, которые задумали и сняли такое кино, как «Летчик».
Я сам сейчас начал заниматься режиссурой, и, как молодой автор, борюсь с тем, то называется референсы. У нас это распространено и губит целые профессии. Режиссер монтирует свой фильм под известную музыку из чужого фильма, а потом говорит композитору: «Ну вот давай, напиши мне что-нибудь в этом роде, под Рюичи Сакамото!» И в итоге в кинозале ты слышишь откровенное подражание. Это убивает оригинальность художников. Но, как бы я ни сражался с таким подходом, сам не могу чем-то не вдохновляться. И бывает, что ты придумываешь какое-то решение, а потом осознаешь, что все равно где-то уже это видел… Так что тут все зависит от того, кто и как работает над картиной, какой вызов сам себе кидает. В случае с «Летчиком» главный вызов был - снять сложный постановочный фильм, требующий огромной режиссерской смелости. Без опасности, без попыток совершить подвиг современное кино не работает.
Фото: кадр из фильма
- То есть вас вдохновил замах «Летчика»?
- Конечно. И еще то, как было решено снимать этот фильм - с настоящей техникой времен Великой Отечественной войны, в сложных погодных условиях, на морозе и в снегу, без компьютерного мошенничества. Конечно, «Летчика» будут сравнивать с «Выжившим». Но меня, честно говоря, больше впечатлил не сам «Выживший», а фильм о его съемках, в котором чуваки в Андах с невероятным трудом тащат огромные камеры IMAX через снег, а потом ликуют: «Ура, мы дошли!» Это очень круто, особенно на фоне того цифрового трэша, который нас окружает: смартфонов, «дополненной реальности», спецэффектов, всего того, что делает нас жителями киберпространства. Ладно, когда на компьютере делаются откровенные мультики типа «Беовульфа» или «300 спартанцев». Но снимать так фильм про Великую Отечественную войну, изображая ее с помощью всяких виртуальных штук - просто нечестно, это не имеет отношения ни к войне, ни к зрителю, ни к правде. Тут надо делать все по-настоящему. Я любитель приключений, они меня манят, мне хочется сниматься в живом произведении. К счастью, Ренат Давлетьяров - смелый человек, и требовал смелости от меня.
- Вы с ним уже работали на фильме «А зори здесь тихие…»
- Для меня это была возможность поработать не только с Ренатом, но и с текстом Бориса Васильева. Я пропускаю через себя очень много современной драматургии, и ее почти всю постоянно приходится править. А от текстов Васильева мурашки по коже бегут. Особенно когда ты снимаешь фильм там, где разворачивается действие, в Карелии, на земле, залитой кровью. В современной драматургии ты просто ничего подобного не встретишь, от нее ты не станешь богаче, в тебя не войдет небо.
Фото: кадр из фильма
- А если бы вы, Петр Федоров, оказались в такой же ситуации, как летчик Комлев…
- Я бы сдох. Я бы помер, не знаю… Герой картины - не Алексей Маресьев, но я много читал именно про него, даже иногда плакал. Вы знаете, что в мае 2001 года ему исполнилось 85 лет, должен был состояться его юбилейный вечер в Театре Российской армии, а он умер буквально за несколько часов до его начала?.. В его биографии вообще очень много интересного, это был человек с очень большим сердцем. И мне трудно было представить, как он прошел свой путь, описанный потом в «Повести о настоящем человеке». Понятно, что мы на съемочной площадке играли «в игрульки», но даже то, что туда привели настоящих волков, а они страшные, жмутся к земле, тем более, к ним прибегали совсем дикие волки из леса, уже это добавило ощущение опасности. И ты вдруг понимаешь, что природа - это просто смерть для человека, она гибельна. А потом, естественно, примеряешь на себя эту историю - и думаешь: «Нет, я бы так не смог».
- А те волки, которых привезли на площадку, были дрессированные?
- Ну как, скверно дрессированные. Они же дрессировке почти не поддаются, поэтому мы их и в цирке не видим, в отличие от медведей или тигров. Понятно, что сцена драки постановочная, но вот, когда я убегаю от них в кадре, это убегает не мой герой, это по-настоящему в ужасе бегу я сам.
- Ваш персонаж в какой-то момент обнаруживает во льду вмерзшую, но живую и бьющуюся рыбку, хватает ее и жадно ест.
- Ну да, пришлось ее съесть… Вынужденная мера (смеется). В книге Бориса Полевого Мересьев вообще съел ежа. Но есть ежа в кино было бы как-то странно. Ребята вморозили накануне в лед эту рыбу, потом сказали: ты долби лед, а потом будет монтажная склейка, ты будешь жевать уже другую, мертвую и засоленную. Я спрашивал: «А если я до рыбы все-таки доберусь?» Мне отвечали: «Не беспокойся, не доберешься, она там глубоко». В результате рыба выпала мне в руки с одного удара. Режиссер с другого берега орет мне: «Ешь ее, ешь!» Ну, мерзко, да. Но, в принципе, для кадра я готов на все.
«А ЗОРИ ЗДЕСЬ ТИХИЕ» Я ПРОЧЕЛ В ШЕСТЬ ЛЕТ»
- Какие книги про войну вы читали в детстве?
- Была такая толстая юбилейная книга, изданная в 1985 году, к 40-летию Победы. Мне она в руки попала, когда мне было лет шесть, то есть году в 1988-м или 1989-м. И там было собрано много повестей: и Борис Васильев, и Виктор Астафьев… Даже не могу понять, как мне в шесть лет все это так заходило, но я читал все подряд, запоем. Я вообще много читал. Сейчас думал, что подарить своему крестнику на шестилетие, решил подарить книги, которые любил в детстве сам, купил «Остров сокровищ», «Маленького принца», «Тома Сойера»…
Фото: кадр из фильма
- И «А зори здесь тихие»?
- Нет, ну тут я уже решил его пока чуть-чуть поберечь. Но сам я был от этой книги под огромным детским впечатлением. Я несколько месяцев переживал из-за того, что их всех убили. А потом «Сотникова» Василя Быкова прочитал, а потом за Астафьева взялся… Кстати, «Повесть о настоящем человеке» Полевого я прочитал сильно позже, и после Астафьева не был впечатлен. У меня, наверное, уже стояла прививка настоящей военной литературой, после нее пропагандистская книга идет с большим скрипом. Тем более, была еще опера Прокофьева по «Повести о настоящем человеке», с этими текстами арий - «Мама, мама, зачем теперь носки?…» Я все думал: бедный ты парень, что для тебя было труднее - 18 дней ползти по лесу, или потом слушать эту оперу, отрабатывать всю сталинскую программу по пиару героизма?
- Вы говорили, что в детстве мечтали стать летчиком. Сейчас получилось хоть посидеть за штурвалом?
- Конечно, я ездил в летное училище, меня там натаскивали. Я бы заодно и полетал, но нам запрещают перед съемками любой экстрим, мы даже на мотоциклах не имеем права ездить: актеры подписывают контракты, по которым обязаны беречь свою жизнь, чтобы съемки в случае чего не сорвались. В принципе у меня раньше был опыт полета на реактивном самолете, я его помню. Не уверен, что это похоже на полет на Ил-2, у которого максимальная скорость - 350 километров в час, но все-таки для меня как актера эти воспоминания сработали как триггер.
«СЛОВО «НЕТ» - ГЛАВНОЕ В ПРОФЕССИИ»
- Мне доводилось слышать мнение, что вам на пятки уже наступают молодые актеры вроде Юрия Борисова или Александра Кузнецова. У вас нет актерской ревности?
— Это просто новое поколение, новая волна. Другой вопрос, что из всего поколения опять выделяются всего несколько человек, вроде того же Юры Борисова, у которого было пять фильмов на последнем «Кинотавре». А где его актеры-ровесники - непонятно… Я очень радуюсь здоровой конкуренции, которой в нашем мире все меньше. И за молодых актеров я очень рад, у меня нет зависти, разве что какой-то спортивный азарт - но он должен скорее вдохновлять.
Фото: кадр из фильма
- Кстати, у вас тоже раньше выходило много фильмов: в 2011 году - семь, в 2012-м - шесть. Сейчас вы стали сниматься гораздо реже.
- Да, лет десять назад меня спрашивали: «Как у тебя получается быть везде, ты что, клонированный?» Но с годами я понял, что слово «нет» - главное в профессии. Я хочу работать только там, где мне по-настоящему интересно. И не хочу себя обманывать, снимаясь во всякой ерунде: во внутреннем пространстве может закончиться место, и тогда я буду годиться только на то, чтобы передвигать мебель. У меня есть такая метафора: актеры, которые снимаются много и во всем, что им предлагают, просто передвигают мебель по комнате. Не перестраивают здание, не заносят в него ничего нового, всего лишь таскают из угла в угол то, что уже есть. А это очень опасно. И я очень боюсь доиграться до того, что персонажи начнут отличаться друг от друга только цветом рубашек. С большим количеством фильмов и ролей в определенном амплуа ты набираешь популярность, но при этом обедняешь самого себя и перестаешь развиваться. Все время чувствуешь, что в тебе есть больше, чем в твоем герое, и в конце концов сильно устаешь. При этом хороший материал удается встретить нечасто - хорошего кино вообще мало, и силы для него нужно экономить. Хотя я вижу иногда фильмы, где с удовольствием бы снялся, просто так получилось, что меня туда не звали… Но здорово, что они вообще в нашем кино появляются.
- Вы сказали, что сейчас пробуете себя в качестве режиссера и сценариста.
- Для актера возраст в районе сорока - прекрасный период, не случайно в этом возрасте Джордж Клуни, Брэд Питт и многие другие начали становиться режиссерами или продюсерами, искать материал, сами себя снимать, делать с собой революционные вещи… Кто другой запустил бы их в эти эксперименты? И для меня сейчас начинается самое интересное, самое опасное, самое сложное, самое честное - или самое лживое.
Мне хочется делать хорошее зрительское кино, и при этом авторское, с правильными смыслами. Раньше я снимал короткометражные фильмы, сейчас хотел снять полный метр, но в итоге будет сериал для одной из центральных платформ. Пока не могу о нем говорить, но это будет рассказ о современных людях, которые ищут сами себя. Самоидентификация - сложная и опасная вещь, и у меня ощущение, что сейчас мы словно запрещены сами себе: российское зрительское кино почти не говорит со зрителем о современности. А из-за того, что рынок переполнен заказами на исторические картины, мы начинаем невольно искать себя в людях из прошлого.
- «Аванпост» в прошлом году был очень популярен в онлайн-прокате Франции, «Спутник» выстрелил в США. Вам не поступало после этого предложений сниматься в иностранных фильмах?
- Ну, периодически что-то бывает, но в данный момент – не могу похвастаться. К тому же у меня нет амбиций куда-то сбегать.
- А всемирная слава?
- Нет, мне славы достаточно. Я и так интровертно избегаю каких-то моментов, с нею связанных… Мне очень хочется получить опыт работы с зарубежными коллегами, но творить надо только в России. Творить и прорубать зарастающий культурный коридор. Я как гриб - расту здесь и здесь чувствую всю силу.
САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ФИЛЬМЫ И СЕРИАЛЫ С УЧАСТИЕМ ПЕТРА ФЕДОРОВА
«Клуб» (2006)
«Обитаемый остров» (2008)
«Елки-2», «Елки-3», «Елки лохматые», «Елки последние» (2011-2018)
«Сталинград» (2013)
«Территория» (2014)
«А зори здесь тихие» (2015)
«Родина» (2015)
«Ледокол» (2016)
«Дуэлянт» (2016)
«Город» (2016) и его продолжение «Гурзуф» (2018)
«Аванпост» (2019)
«Спутник» (2020)
«Перевал Дятлова» (2020)