Майя Плисецкая: Я никогда балетом не увлекалась!

Ясно было сразу: как только Плисецкая прилетит в Москву, ее станут просто «рвать» на части все: устроители юбилейных торжеств, журналисты, поклонники... Поэтому об интервью с Майей Михайловной договорились заранее: встретимся после пресс-конференции в Большом.

Однако не успела она завершиться, как секьюрити Большого театра встали мертвой стеной, чтобы никто не смог прорваться к великой балерине. Видимо, организаторы опасались, что огромная толпа журналистов и поклонников сметет их вместе с юбиляршей. Интервью катастрофически срывалось.

Но тут вдруг один из охранников потерял бдительность, и я рванул к лифту, на котором Майю Михайловну уже собирались увозить в «недра» театра. И, набрав в легкие как можно больше воздуха, во весь голос закричал: «Майя Михайловна!» А что оставалось делать?!

Плисецкая обернулась и, улыбнувшись, раскинула свои лебединые руки, чтобы обнять... Важная свита изумленно расступилась.

Но мне некогда было им рассказывать, что Плисецкая несколько лет назад приезжала в редакцию на «Прямую линию» с читателями, которая продолжалась до последнего звонка, число которых перевалило далеко за сотню. А потом еще несколько часов общалась с коллективом, абсолютно всех покорив. Что именно в «Комсомолке» родился популярный слоган: «Путин - наш президент!», «Бодров - наш брат!», «Плисецкая - наша легенда!». Что читатели звонят в эти дни без конца и спрашивают: а будет ли интервью с их богиней?..

«Сидеть на юбилее в ложе - это не для меня»

- Майя Михайловна, легендой себя чувствуете?

- Когда вот так преклоняются, и так смотрят, и так говорят, то получается, что да. Хотя до сих пор не могу привыкнуть к этому. И просто наблюдать - это действительно не для меня. Мне неинтересно сидеть сложа руки в юбилейной ложе.

- Говорят, что вы придумали для каждого вечера фестиваля, устроенного в эти дни в Москве в вашу честь, какой-то эффектный выход.

- Я думаю, что выйду все-таки один раз - на гала-представлении в Кремлевском дворце, которое состоится как раз в день рождения - 20 ноября.

- Там будет невероятная программа: и поздравления от выдающихся танцоров мира, и ансамбль Александрова, и шаолиньские циркачи-монахи, и даже брейк-данс...

- Сама я до конца все, что там будет, не знаю. Большой делает это в секрете от меня. А брейк-данс просто обожаю.

- И сами танцуете?

- Нет.

- Вы сразу, без сомнений решили отмечать юбилей в Москве?

- Я вообще не планировала ничего, потому что Большой театр закрылся. Мой театр, в котором я проработала всю жизнь. Его нет. Спектакли идут только на Новой сцене. И где-то я это обронила в прессе. Тогда гендиректор Большого Анатолий Иксанов сказал мне: «Майя Михайловна, не сбрасывайте Большой театр со счетов. Мы очень хотим устроить ваш юбилей на Новой сцене». А еще будут фестивали в Токио, Лондоне, Париже...

- Большой специально к вашему юбилею восстановил даже знаменитую «Кармен-сюиту». Главные партии будут танцевать звезды Большого...

- Я должна признаться, что очень люблю Ратманского (главный балетмейстер Большого. - Ред.). Он был в Большом моим последним партнером. Изумительный артист. Сам замечательно танцевал. Я ему полностью доверяю.

А потом, приехал Альберто Алонсо, автор этого спектакля. Который каждый раз (а он минимум десять вариантов «Кармен» поставил) делает одну, не похожую на другую. Правильно, что театр пригласил Альберто. Все-таки он создатель. Но мне интересно посмотреть, что будет в этот раз.

- Вы показали новой исполнительнице главной героини Светлане Захаровой свою Кармен?

- И не только ей. Я была на репетиции. Часа два там провела.

- Понравились солисты?

- Да, я довольна. Все они - и Светлана Захарова (Кармен), и Андрей Уваров (Хосе), и Марк Перетокин (Тореро) - работают до десятого пота. Захарова по-своему видит роль. И это правильно.

В «Кармен» безумно важно, зачем ты на сцене и что означает жест, глаза, нога, взгляд. Там все про это, там необязательно ноги драть.

- Вам «Кармен» немало крови стоила. В итоге вы смелость даже возвели в художественную категорию.

- Для нас это была даже не новая, а новейшая хореография. Настолько непривычная, что люди даже поначалу это не приняли. Не говоря уже о начальстве, которое было просто в панике. И это мягко выражаясь. Вместо «Кармен» поставили «Щелкунчика». От греха подальше. Война была за этот спектакль. Но жизнь показала, что «Кармен» победила. Когда мне сказали: «Кармен» умрет», - я ответила, что «Кармен» умрет тогда, когда умру я. А вот теперь я могу сказать, что я могу умереть, а «Кармен» будет жить.

«Главное для меня - не ногу задрать!»

- А у вас есть фавориты в Большом?

- Говорить о фаворитах очень опасно, потому что много замечательных танцовщиков и балерин, которых я обязательно обижу, если не назову.

- Если бы вам сейчас предложили полную и безоговорочную власть над Большим театром, что бы вы изменили?

- В Большом театре много интересного и в балете, и в опере. Сегодня, пожалуйста, творите, никаких преград.

- Майя Михайловна, многие артисты балета говорят о том, что не могли бы состояться без вас. Хотя вы не были их педагогом. А кто действительно продолжает ваши традиции?

- Я думаю, что все продолжают. В Большом театре очень хорошие балерины. Первого класса. Есть русская балерина Полина Семионова, которая танцует в Берлине. Есть Эгле Шпокайте в Вильнюсе. Изумительные артистки. Я это больше всего ценю. Для меня самое главное не ногу задрать, а быть артисткой. Слышать музыку и знать, зачем ты на сцене, что ты хочешь сказать, а не показать. Это нужно не только в балете, но и в драме, в кино.

- А на одной технике можно выехать?

- Когда нет ничего в глазах, жестах, движениях, то вряд ли. А вообще раньше не было такой техники, как сейчас. Даже старые фильмы балетные сейчас смотреть трудно. И на балерин, которых мы считали кумирами, богинями. Как-то даже удивительно - чем же мы восторгались? А это просто время меняется.

- А у вас бывает ностальгия по ушедшим годам?

- Ностальгия у меня всю жизнь по Большому театру. Она у меня была даже тогда, когда я выходила на сцену Большого. Я ее обожала и обожаю, считаю ее самой лучшей сценой мира. Можете мне поверить, потому что я танцевала почти на всех сценах мира. Такой сцены, как в Большом, на свете нет.

- Отчего вы не преподаете? Видя вас, хочется стать лучше. Вам есть что сказать.

- Я во многих странах даю мастер-классы. Не то что выворачиваю детям ноги, а показываю им партии балетные и роли. Считаю, это важнее. Потому что в пятую позицию может, в общем, поставить всякий педагог.

Фидель Кастро и «Кармен»

- Вы все время пытались устроить в балете революцию. А зачем? Вы и так царили на сцене.

- Я танцевала все классические балеты. Но сделать что-то оригинальное первой всегда было моей мечтой. Конечно, в мою молодость было совершенно нереально думать о новом. Даже наших новых хореографов не пускали на сцену Большого театра. Уже не говоря об иностранцах.

- А как же прорвался Альберто Алонсо с «Кармен»?

- Это ведь политика. Он с Кубы. Как можно было ссориться с Фиделем Кастро?! Тут повезло. А все остальное было совершенно недопустимо. Это, конечно, было жалко. Потому что мы знали, что есть Баланчин, есть модерны, есть Бежар... Но все совершенно недоступно.

- Поэтому вы сами делали себе роли?

- Это был выход из безысходной ситуации. И пять балетов на музыку Щедрина я все-таки станцевала. Бог был милостив ко мне. И появился Бежар. Конечно, очень жаль, что я танцевала его немножко поздновато. Один из моих любимых номеров Бежара - «Болеро». Я так ни один балет не хотела танцевать, как «Болеро». Когда я увидела его первый раз, то совершенно обомлела, как это было здорово. Бежар сказал как-то Карло Фраче, итальянской балерине: «Если бы я Плисецкую знал на 20 лет раньше, балет был бы другой». Интересно, что бы он тогда сделал?

О принцах, Кардене и Тарасе Бульбе

- В середине октября вы встречались с принцем Астурийским. Он опять предлагал вам пожить в Испании?

- Совсем нет. Я получила из его рук премию. Очень престижную, испанскую «нобелевку». Впервые за 25 лет дали балету. Это было очень торжественно, шикарно, по-испански.

- Вы специально к этому дню какой-то новый наряд приготовили?

- Нет. Я была в своем платье. Конечно, карденовском - черном с двумя красными пуговицами. Я не люблю одеваться вызывающе.

- А по жизни ваш принц - это Щедрин?

- Конечно. Он - один на свете.

- Вы как-то сказали в интервью, что он всегда прав, что бы он ни утверждал, ни говорил.

- Да. Когда я делала не то, что он советовал, сказал или настаивал, каждый раз я проигрывала. Каждый день - с его совета. Если послушала его, значит, правильно. Во всем - в искусстве, в жизни, на сцене. Даже платья мне он выбирает у Кардена.

- А вы в одежде по-прежнему верны Кардену?

- Я считаю его человеком с абсолютным вкусом. Вот этот пиджак, который сейчас на мне, тоже его.

- А муж, как всегда, готовит вам ко дню рождения сюрприз?

- Пока не признавался. Но он мне в свое время сделал фантастический подарок. Подарил музыку «Дамы с собачкой» в день моего рождения. Что может быть дороже?!

- Каждый раз, когда звонишь вам, не перестаешь удивляться: вы то в одной стране, то уже в другой. Не устали по миру колесить?

- Да нет, это интересно. Сидеть дома, что ли?! Вот, к примеру, сейчас я была в Японии председателем жюри балетного конкурса. Увидела, как танцует весь мир. Причем танцы все новые, модерны. Я бегала сюда-туда, чтобы посмотреть как можно больше. Так интересно. Представьте себе, кореяночки, стройненькие, с фарфоровыми личиками, по 18 лет. Танцуют все - и «Лебединое озеро», и модерн. Изумительно.

- Где еще, кроме балета, вы могли найти себя?

- Есть такой анекдот. Спрашивают: «Вы играете на скрипке?» - «Нет, не пробовал, но, наверное, играю». Я не пробовала другое. Мне всегда нравилась драма. Поначалу больше, чем балет. Во всяком случае, балетом я никогда не увлекалась. Но меня отдали в балет.

А я интересуюсь всяким искусством. Интересуюсь вообще жизнью. Очень много сейчас читаю. Причем абсолютно несистемно. А уж когда совсем ничего не хочется, люблю пасьянсы раскладывать.

- Пишут, что вы будете сниматься в фильме по повести Гоголя «Тарас Бульба» в роли таинственной ворожеи? Режиссер Хотиненко, композитор Щедрин, художник Церетели. Бюджет картины - 20 миллионов долларов.

- Да, разговор был на эту тему. Но ничего не решено.

- Майя Михайловна, не могу не спросить, читатели не простят. Как вам удается так прекрасно выглядеть?

- Я как-то случайно напала на собственную байку. И возможно, что так и существует в жизни. Я в жизни получила очень много цветов, роскошных роз. Я за ними ухаживала всегда - подрезала стебли, на следующий день снова подрезала и меняла им воду. При том что я совершенно одинаково за ними ухаживала, проходило два, три дня. Постепенно одна головку повесит, другая, третья. И в конце концов через неделю из всех цветов стояла одна роза. Так же происходит с людьми. Кто-то завял рано, кто-то подольше, как эти розы.

- А в какое время вам было интереснее всего жить? Никогда не хотелось оказаться примой императорского театра?

- Мне было бы интересно родиться в XXIII веке.