Как олигархи делили Россию

Американец Дэвид Хоффман, несколько лет проработавший в Москве корреспондентом газеты «Вашингтон пост», оказался, пожалуй, одним из немногих авторов, кому под одной книжной обложкой удалось собрать откровения сразу нескольких российских магнатов. Его книга «Олигархи», только что вышедшая на русском языке в издательстве «КоЛибри», вобрала в себя истории сказочного обогащения Владимира Гусинского, Бориса Березовского, Александра Смоленского, Михаила Ходорковского. Причем истории эти записаны со слов самих героев. Их можно назвать исповедями без малейшего намека на раскаяние или репортажами с аукциона, на котором единственным лотом была целая страна.

С разрешения издательства публикуем отрывки из книги.

С чего они начинали

Александр СМОЛЕНСКИЙ

Свои первые джинсы Смоленский носил целый год. Как многие представители его поколения, он часами просиживал на кухне, жалуясь в задушевной беседе на свои беды. «Система была организована таким образом, чтобы мы половину жизни думали о еде, - рассказывал он, - а вторую половину тратили на покупку одежды, чтобы было чем прикрыть задницу».

Однажды Смоленского как представителя нового поколения кооператоров решили представить американской телевизионной съемочной группе, приехавшей накануне визита в Москву президента Рейгана. Съемочная группа подъехала к лесопилке и наблюдала за тем, как люди Смоленского таскают бревна, распиливают их и переносят доски, делая все это вручную. Журналисты спрашивали Смоленского, почему все так примитивно. Они не понимали, что являются свидетелями триумфа Смоленского, который гордился тем, что его кооператив существует.

Юрий ЛУЖКОВ

У Лужкова имелась строгая молодая помощница Елена Батурина, на которой он женился, после того как в 1988 году его первая жена умерла от рака. Батурина вспоминала, что люди, приходившие в их комнату, очень отличались от бюрократов, работавших в здании Моссовета, и что бюрократы были шокированы, увидев потрепанных предпринимателей в своих приемных. «Нас постоянно переводили из одного помещения в другое, - рассказывала она мне, - потому что соседи жаловались, что бородатые, грязные люди сидели в коридорах и дискредитировали учреждение».

Валерий Сайкин, председатель исполкома и начальник Лужкова, сказал ему, что зарождавшиеся частные предприниматели подрывают существующий строй, и выразил опасение, что они могут организовать демонстрацию, направленную против партийного руководства. «Объективно они против государственной экономики, против социализма, - сказал он Лужкову. - Предупреждаю вас: если они придут в Моссовет, встречать их будете вы!» «С удовольствием, - ответил Лужков. - Я надену свою любимую кепку, выйду на балкон и буду махать им ручкой, как Ленин, провожавший войска на гражданскую войну». Сайкину было не до шуток.

Анатолий ЧУБАЙС

Анатолий Чубайс любил водить машину. Он ездил быстро и решительно, максимально используя быстроту своей реакции. В Ленинграде у него был маленький желтый «Запорожец». «Он ездил с огромной скоростью, - вспоминала Одинг, давно знавшая Чубайса. - Когда он приходил к нам домой, в его ушах еще звучал шум мотора, словно он примчался на «Мерседесе». Он очень любил свою машину». Еще один друг, Владимир Корабельников, вспоминал, что машина была грязной, «ужасной», но экономила Чубайсу время, потому что ему не нужно было ждать автобуса. Чубайс приглашал друзей за город и выезжал вместе с ними на «Запорожце» в лес, совершал туристические походы, спускался по рекам на плотах.

Летом 1991 года из Москвы позвонил Гайдар. Борис Ельцин был избран Президентом России и набирал команду, чтобы предпринять действительно радикальную попытку экономической реформы в России, и Гайдар хотел, чтобы Чубайс присоединился к ним. Чубайс приехал в Москву на своем желтом «Запорожце» и начал работать с командой Гайдара.

Михаил ХОДОРКОВСКИЙ

Ходорковский делал деньги из воздуха. Он ничего не производил: с конвейеров не сходили никакие аппараты или приборы. Андрей Городецкий, работавший с Ходорковским с самого начала, а затем возглавивший коммерческий отдел одного из банков, сказал мне, что научные центры часто не платили институтам или заводам за оборудование или помещения, использовавшиеся при выполнении работы.

Ходорковский был замкнутым и скрытным, когда дело касалось бизнеса, но чутко реагировал на новые капиталистические веяния вокруг себя. Он внимательно читал каждое постановление властей и все новостные сводки, выискивая возможности для новых лазеек. Те лазейки, о которых не писали, ему тоже были знакомы. «Дыру можно найти в любом законе, и я ею воспользуюсь без малейших колебаний», - похвастался он однажды.

Борис БЕРЕЗОВСКИЙ

Березовский терял интерес к науке. Его беспокойный ум мучительно искал себе нового применения. «Я всегда делал только то, что хотел, - сказал он мне спустя годы. - Я никогда не «ходил на работу». Понимаете? Я делаю только то, что мне нравится». По словам Березовского, он остро чувствовал перемены, происходившие вокруг него. «На мир нужно смотреть глазами ребенка», - сказал он.

Березовский был готов на все ради достижения цели. Его друг Богуславский вспоминал, что Березовский, этот сгусток энергии, мог, когда нужно, проявлять сдержанность. Он мог ждать у порога, чтобы лично добиться чьей-то поддержки. «Не раз, когда Борису что-то от меня было нужно, - вспоминал Богуславский, - я встречал его утром, выходя из дома. Он стоял у моего подъезда и ждал меня. Он ждал, потому что хотел договориться о чем-то со мной, а телефон был занят или не работал. Он хотел сделать это не откладывая и поэтому ждал у подъезда». Та же сцена - Березовский терпеливо ждет в кремлевской приемной, в вестибюле телестудии, добиваясь протекции или заключения сделки, - повторялась снова в последующие годы.

Слияние богатства и власти

Осенью 1991 года Гайдар со своей командой лихорадочно готовил для Ельцина важный доклад по экономическим вопросам, с которым он должен был выступить в октябре в российском парламенте. «Представьте себе, - вспоминал Михаил Бергер, в то время редактор отдела экономики «Известий», - они обсуждали что-то, и один из них спросил: «А кто будет министром транспорта?» Они начали смеяться. «Мы только что окончили институт и обсуждаем, кто будет министром транспорта!» Они относились к этому как к какой-то игре...

«Я никак не мог предположить, что государство продаст в частные руки нефть», - сказал Ходорковский, утверждая, что в 1992 году, когда он занимал неофициальный пост в Министерстве топлива и энергетики, у него и в мыслях не было становиться нефтяным генералом. По его словам, только в начале 1995 года он поверил в возможность приобретения «ЮКОСа»...

Чубайс рассказывал, как во время визита в Лондон они с Немцовым спросили премьер-министра Тони Блэра: «Что вы предпочитаете: коммунизм или бандитский капитализм?» По словам Чубайса, Блэр подумал минуту и ответил: «Бандитский капитализм лучше». «Абсолютно правильно», - согласился Чубайс.

Спасая Ельцина

Олигархи сошлись на том, что именно Чубайс, жесткий и решительный архитектор массовой приватизации, должен управлять кампанией по переизбранию Ельцина в 1996 году... Чубайс создал частный фонд - Центр защиты частной собственности... «Вы дадите мне пять миллионов долларов, не мне лично, а структуре, которую я создам, чтобы привлечь лучших людей», - сказал Чубайс магнатам. Через пять дней деньги были получены. Как рассказывал Чубайс, деньги были предоставлены в виде беспроцентной ссуды. Он основал фонд и вложил деньги в сверхвыгодные облигации, известные как ГКО, которые в то время приносили еще более высокий годовой доход из-за неуверенности в будущем Ельцина. Доходность ГКО в мае - июне 1996 года превысила 100 процентов. Чубайс рассказывал, что он платил жалованье сотрудникам из прибыли от ГКО. Его собственное жалованье составляло 50 тысяч долларов в месяц...

«Я считаю, что власть и капитал неразделимы», - сказал мне Березовский в декабре. Потом он подумал и и внес поправку: «Я считаю, что возможны два типа власти - власть идеологии или власть капитала. Идеология сейчас мертва». Новой властью был капитал. «Думаю, что если что-то выгодно для капитала, то это... выгодно для государства».

АВТОРА!

Дэвид ХОФФМАН: А годы застоя вам больше нравились?

- Дэвид, то, что вы увидели в России в 90-е годы, это обязательный этап становления капитализма или же «разгул олигархов» - чисто российская особенность?

- Я думаю, это обязательная фаза, и она типична для многих стран и наций. Дикий и необузданный капитализм может развиваться, «взрослеть», если для того созданы условия. У нас в Америке ведь тоже были олигархи, и немало. Рокфеллер, Карнеги, Морган, Вандербильт и Гоулд - они были очень могущественные и жесткие, и они бы очень точно поняли эпоху Березовского, Ходорковского и Гусинского. Долгие годы дикий американский капитализм развивался, превращаясь во что-то более зрелое. В конце концов мы создали определенные правила игры. Но что сильно отличает подобный процесс в России, так это то, что никогда ранее такое количество государственной собственности не раздавалось в частные руки столь быстро.

- Чего больше принес тот период России - вреда, пользы?

- Пользы. Посмотрите сейчас вокруг. Вы же лучше живете, чем, скажем, в 82-м году? Да, это было тяжело пережить. Но вспомните эти, как вы говорите, «годы застоя». Маразм, «колбасные электрички»... Что, это больше нравится?

Хочу сказать, что, несмотря на все трудности и боль, Россия и русские для глобальной экономики сегодня подготовлены лучше, чем в 80-е годы.

- После ухода Бориса Ельцина государство вступило в открытое противостояние с некоторыми наиболее одиозными олигархами. И они потерпели жестокое поражение. Как вы оцениваете эту коллизию?

- Давайте исходить из того, что капитализм 90-х был, как я уже сказал, диким. Так что с ним делать? Я думаю, лучшее - это дать ему «повзрослеть», то есть привнести в него определенные правила игры. Правила принимают форму законов, и государство стоит на страже этих законов, при этом не пытаясь заменить их собой. Любому рынку, как кислород, нужно соперничество, конкуренция. Если государство вмешивается в это соперничество, а чиновники становятся «государственными олигархами», конкуренция душится. Для России главная опасность, на мой взгляд, появление государственного капитализма.

- Не так давно вы снова побывали в России. Что изменилось по сравнению с эрой олигархов?

- Ваша страна сейчас переживает другой бум, даже более глобальный, чем в 1997 году. Однако в этот раз процветание - результат высоких цен на нефть. С одной стороны, такое благополучие радует. Столько машин, столько всего изменилось... Но что будет, когда этот бум закончится? Готова ли Россия к будущему? Эра олигархов, может, и закончилась, но что придет ей на смену?

СПРАВКА «КП»

Дэвид ХОФФМАН - один из наиболее авторитетных американских журналистов, пишущих о мировой политике. Ныне он руководит международной службой влиятельнейшей американской газеты «Вашингтон пост». Шесть лет - с 1995 по 2001 год - Дэвид возглавлял ее бюро в Москве. Итогом этой командировки и стала книга «Олигархи».

ВЗГЛЯД С 6-ГО ЭТАЖА

Хорошо, что их время кончилось

Американцу Хоффману повезло. Он всего за несколько лет в Москве смог увидеть весь путь - от расцвета и до заката российских олигархов. Целую эпоху. Иностранец за нас радуется - русские ушли от диких советских очередей и пустых полок магазинов (смотрите комментарий Д. Хоффмана)! Да мы и сами этому рады. От одного не по себе: Дэвид уверен, что раздача бывшим комсомольским работникам огромных кусков национальной собственности и их мгновенное превращение в миллиардеров пошло России на пользу.

Вот с этим позвольте не согласиться. Ни в одной современной цивилизованной стране такого скорого и грабительского передела общенародных богатств не было. Мало кто из россиян скажет вам, что оно было справедливым. И, если хотя бы часть уведенной у страны в 90-е годы собственности государство сегодня возвращает себе, подавляющее большинство воспринимают это как должное. Удивительно, что при этом в России еще и экономический бум, не правда ли, мистер Хоффман? Нам почему-то думается, что он у нас в том числе и вследствие исправления перекосов приватизации. А иначе бы половина присвоенного олигархами пирога давно оказалась бы проданной вашей Америке.

Иван ГРАЧЕВ.