Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Общество19 мая 2014 22:00

Ядерное ускорение

России по силам создать диагностические центры, выявляющие рак на ранних стадиях
Источник:kp.ru
Серийная сборка томографов нового поколения в Петербурге идет полным ходом.

Серийная сборка томографов нового поколения в Петербурге идет полным ходом.

«Рак излечим» - с этого, как правило, начинаются объявления всяческих шарлатанов в «желтых» газетах. А ведь по сути-то фраза правдива! Но есть нюанс. От рака можно гарантированно вылечить, если диагностировать его на самой ранней стадии. «Заболела» одна-две клетки, врач это видит, точечно на них воздействует, убивает их, и все, человеку ничего не грозит. Решить задачу ранней диагностики может ядерная медицина. Но увы — Россия в этой области чудовищно отстает от развитых стран. Вот и боимся рака, живем в страхе перед ним — хотя в мире рак уже далеко не так страшен.

КОЛЛАЙДЕР НА СЛУЖБЕ ЗДОРОВЬЯ

Чтобы исправить положение, правительство, разрабатывая федеральную целевую программу, посвященную здравоохранению - «Модернизация медицинской и фармацевтической промышленности» - и включило в нее два «ядерных» раздела. Исполнять эти разделы выпало двум предприятиям Росатома — московскому Научно-исследовательскому институту технической физики и автоматизации (НИИТФА) и питерскому НИИ электрофизической аппаратуры (НИИЭФА им.Ефремова). Недавно оба института полностью выполнили то, что им поручило правительство. Но чтобы понять, что именно сделали наши атомщики, нужно несколько слов сказать о том, как устроена ядерная медицина.

Чтобы найти у человека болезнь на ранней стадии, его кладут в томограф. Диагностика на гамма- или позитронно-эмиссионном томографе происходит так: пациенту вводят очень немного радиоактивного вещества - радиофармпрепарат. Это менее опасно, чем рентген: вещество и дозу специально подбирают такое, чтобы за несколько часов оно распалось и радиоактивность утратило. Препарат светится на экране, собираясь в пораженных зонах, томограф регистрирует это излучение, места накопления отображаются на экране, и врач это видит.

С веществом особая история. Как уже говорилось, «живет» оно совсем недолго, хорошо если сутки, а так даже и намного меньше. Поэтому вещество нужно готовить прямо возле томографа. Делают это так. Сначала на ускорителе получают собственно само радиоактивное вещество. Ускоритель — это, если угодно, адронный коллайдер, только маленький. Называется циклотрон. Затем в особом боксе над радиоактивным веществом «колдуют», готовят уже то, что можно пациенту вводить. И быстро-быстро несут или везут к томографу.

Понятно, что все это громоздкое хозяйство. Циклотрон должен находиться в особом бункере, под землей, полностью изолированном от внешней среды. Камера, где вещество готовят, тоже агрегат ого-го. Поэтому все это сосредоточено в особых ПЭТ-центрах (центрах позитронно-эмиссионной томографии). По сути, ПЭТ-центр, это больница, только специализированная. В нашей стране всего с десяток ПЭТ-центров. То есть по одному на 14,4 миллиона человек. А в США — и это норматив — один ПЭТ-центр на 300 тыс. человек, в ЕС чуть хуже, один на 700 тыс. Нам хотя бы один на миллион! Но это значит, что нужно в десять раз больше ПЭТ-центров, около сотни.

Откуда взять? Можно, конечно, закупить все за рубежом, как раньше и делали. Но это безумно дорого, 150 миллионов рублей. Да и обидно — уж в чем-чем, а в ядерных технологиях Россия в лидерах ходит. К тому же, если ты покупаешь иностранное, ты зависишь от западного сервиса. Один выезд ремонтной бригады из-за рубежа— это миллионы (в пересчете на рубли), плюс запчасти, плюс время на ожидание их поставки. Процентов 10-15 от цены аппарата — любой ремонт. А тут недавно выяснилось, что зарубежные томографы зачем-то передают сведения о наших пациентах за границу. И отключить эту опцию нельзя. Конечно, скорее всего, иностранцы всего-навсего статистику медицинскую собирают, и тем не менее. Мелочь, а неприятно.

Есть и другой момент, почему зависимость от импортного оборудования опасна. Международная обстановка неспокойная. России грозят санкциями, а кое-какие уже и ввели. И вот представьте, что импортное оборудование иностранные компании откажутся обслуживать. И оно превратится в горы дорогущего и совершенно бесполезного металла.

И вот эти мероприятия в рамках ФЦП нацелены на то, чтобы создать условия для самостоятельного производства собственных - российских циклотронов, камер синтеза, где готовят радиофармпрепараты и проводят исследования, и самих томографов. Ученые и инженеры-атомщики, как уже говорилось, с задачей справились.

ЗАДАЧА ВЫПОЛНЕНА

В Питере научились делать циклотроны. Ну, что значит «научились»... Вообще-то давно умеют. Еще в 1975 году продали один циклотрон в Финляндию. И он там до сих пор работает! Финны за ним, правда, очень хорошо ухаживают, и не нарадуются. А шведы, например, в Финляндию тоже ускоритель поставили, пытались запустить — а он не запускается. Так что не такое это простое дело. Но то дела давно минувшие, технологии ушли вперед, так что многое пришлось начинать заново. В рамках ФЦП один циклотрон собрали и поставили в Москву, в НИИТФА. Также в Питере, в НИИ электрофизической аппаратуры, создали гамма-камеры. И в Москве – ПЭТ-томограф.

В Москве приняли циклотрон из Питера, оборудовали под него бункер, и рядом соорудили камеру, в которой готовят медицинские радиоизотопы. В общем, в НИИТФА создали мини-ПЭТ-центр. Целиком свой, отечественный. Конечно, задачи, чтобы все оборудование было непременно из российских деталей, не было. Что-то разумнее купить за рубежом. В ускорителе — около ста тысяч комплектующих, и если разбросать такой заказ по отечественным заводам, то, учитывая плачевное состояние нашей промышленности, не факт, что все справятся. Но все-таки и в Москве, и в Питере получилась вполне себе российская разработка, это медицинский факт.

Специалисты должны сделать огромное число проверок, ведь томограф состоит из тысяч деталей.

Специалисты должны сделать огромное число проверок, ведь томограф состоит из тысяч деталей.

И денег потратили немного. По одной из подпрограмм — 136 млн. рублей из бюджета, плюс 60 млн. собственных средств Росатома, по другой — 70 млн. из бюджета и 30 млн. от Росатома. И в чем-то получилось даже лучше западных аналогов. У западного циклотрона, чтобы его отремонтировать, мастер должен телом лечь на ядерную мишень, конечно, это не полезно для здоровья. У российского прибора достаточно отодвинуть задвижку, и вот тебе рабочее пространство, не надо контактировать с радиацией. И вообще все сильно автоматизированно, если все штатно, циклотрон может обслуживать лишь один оператор. Те западные партнеры, что уже брали наши изделия, считают, что российские циклотроны самые лучшие. И ждут поставок модифицированного оборудования.

КУДА ОТ ЧИНОВНИКОВ ДЕВАТЬСЯ?

Тут и возникает вопрос, а что делать дальше. Инженеры свою работу сделали. Они научились строить оборудование сами. Они понимают, как делать это серийно — и в московском институте, и в питерском созданы цеха, где хоть завтра можно ставить производство в серию. А вот когда наступит «завтра» никто не знает.

Во-первых, оборудование должны заказывать медики. Для этого нужна государственная программа закупок и создания центров ядерной медицины по всей стране. Это уже не инженерная, а министерская история. Следующий комплекс проблем – эксплуатация и обслуживание. В России единицы врачей ядерной медицины, их практически не готовят наши медицинские вузы. Сервис и ремонт смогут предоставить атомщики, но текущая эксплуатация должна быть профессиональной, не угробить бы многомиллионное оборудование.

Чтобы строить ПЭТ-центры, нужна государственная программа. Потому что без программы не будет денег. Проект программы «Ядерная медицина» уже несколько лет гуляет где-то по кабинетам чиновников. Ситуация сейчас абсурдная. Государство сделало важный шаг – создало отечественную базу для производства современного медицинского оборудования для лечения российских пациентов. Атомщики блестяще справились с этой задачей, но не имея сбыта в России, направляют теперь свои усилия на сбыт оборудования за рубежом.

Директор НИИТФА Сергей Колосков считает, что Росатом мог бы сам создавать ПЭТ-центры, а государство потом могло бы их выкупать для своих нужд. Кстати, тот циклотрон, который сегодня стоит в институте вместе с ПЭТ своего производства будет работать и на науку и на людей. На базе НИИТФА планируется построить пилотный ПЭТ-центр, для дальнейшего тиражирования Ростаомом медицинских технологий., Будущих врачей ПЭТ-центра обучат, они будут лечить сотрудников атомной отрасли и пациентов со стороны, параллельно тестируя и совершенствуя оборудование в процессе эксплуатации.

Директор питерского НИИЭФА им.Ефремова Олег Филатов не согласен со своим коллегой: все-таки каждый должен заниматься своим делом, говорит он, ученые и инженеры — создавать оборудование, медицинские чиновники — строить больницы, врачи в них работать. Филатов предлагает удешевить проект, если он кажется чиновникам слишком дорогим: в крупных городах ставить один циклотрон. А фармпрепарат от него доставлять в ПЭТ-центры транспортом, в том числе и вертолетным.

В Росатоме, естественно, строить собственные ПЭТ-центры не планируют. Медицинские учреждения – непрофильный бизнес для Госкорпорации. Но некоторые проекты ведутся. Так во Владивостоке планируется при помощи Росатома создать центр ядерной медицины. В рамках этого проекта госкорпорация берется готовить кадры и поставлять для центров оборудование.

ЗОЛОТАЯ МОЛОДЕЖЬ

Мой рассказ получился сухим и печальным, потому что я постарался рассказать о деталях проблемы. Но я бы не хотел так текст заканчивать. Потому что я посетил оба института, то, о чем пишу, видел воочию, видел людей, которые все это сделали, и я до сих пор под впечатлением от того, какие у нас в стране классные специалисты есть — и инженеры, и простые рабочие, эксплуатирующие совсем непростые компьютеризированные станки.

Колосков ведет по цехам, скромничает:

- У нас делают крупно и некрасиво, на Западе — мелко и симпатично, вот и вся разница.

Скромничает — потому что ничего некрасивого я не увидел. Есть особая эстетика даже в циклотроне. Вот этот барабан, по нему на скорости света летит пучок электронов, как представишь, мурашки по телу бегут. Вот он разгоняется, и вырывается по этой трубочке, чтобы поразить мишень. Из мишени исходит радиация под воздействием электронного удара, ее собирают в особый контейнер. Для нас атом — это абстракция, для них — реальнее любой реальности, вот они, атомы, прямо под рукой. Для кого-то слово «изотоп» страшное и пугающее, а для кого-то – это последняя надежда спасти жизнь.

В питерском НИИЭФА цех незримо разделен на две части, справа стоят старые советские станки, громадные и шумные. Без них тоже никуда, вон деталь обтачивают с микронной точностью, а она весит тонны. За такими станками работают пожилые рабочие. Хотели их ставить на современные станки — не могут, уже не тот менталитет, многие с компьютером с персональным на «вы». Но руки золотые. А слева стоит самое современное оборудование, швейцарское в основном, робот на роботе, и за ними молодежь работает. Нигде не учат молодых на таком оборудовании трудиться, сетует замдиректора института Андрей Строкач, но не беда, учим сами.

- Врут, что молодежь глупая, что у нее только развлечения на уме, - говорит Строкач, Посмотрите, какие ребята золотые к нам приходят!

И зарплата хорошая, около сорока тысяч, можно за такие деньги охранником у ресторана стоять, а можно с роботами общаться, что лучше? Запустят серийное производство, зарплата еще вырастет, конечно.

Фотографирую парня в сварочной маске, уж больно красиво искры летят.

- А это детали ядерного реактора, - буднично говорит провожатый.

Ну надо же.

В течение двух лет НИИЭФА намерен сначала изготовить пять циклотронов, потом делать их по десять штук в год. НИИТФА готово серийно выпускать компоненты для ПЭТ-центров. Такими темпами Россию оборудованием завалим, а ведь еще для Крыма нужно, на Украине вообще нет ни одного ПЭТ-центра, и в Крыму тоже. А потом — на экспорт. Продвигать торговую марку нашу. Вот только чиновники, чиновники, что ж вы такие... неторопливые?