На тихом Гоголевском жил Игорь Северянин

В этом доме на Гоголевском располагалось издательство поэтов-символистов «Мусагет»

Фото: Леонид РЕПИН

Какое изумительное созвездие сияло над этим домом в самом конце Пречистенского бульвара, а ныне Гоголевского… Никакой свет - ни яркие витрины соседнего Арбата, ни дрожащие огни бегущих конок, ни газовые фонари старой московской улицы - ничто не могло затмить света, что изливало созвездие таких имен… Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Леонид Андреев, Иван Бунин и, конечно же, залетный столичный гость Игорь Северянин, кого еще в феврале 1918 года в Политехническом музее на поэтическом вечере избрали «королем поэзии». Хотя и Бальмонт, и Маяковский читали со сцены свои стихи… Но нет, все-таки Игорь Северянин.

Уже первый сборник стихов Северянина заставил оживиться и всполошиться критиков, и Брюсов, к мнению которого всегда внимательнейшим образом прислушивались, писал о нем как о поэте-новаторе.

Ни в коем случае не следует думать, что ставший Северяниным Игорь Лотарев был недоволен доставшейся ему фамилией, но… и хотелось ему чего-то звучного и звонкого, что заставило бы сразу обратить на себя внимание. Русский Север он бесконечно любил, душою всегда стремился к нему, очарованный снежно-морозной красотой и жарким полыханием красок в короткое летнее время, так и назвал сам себя Северянином. Его сборник «Громкокипящий кубок» мгновенно сделал его кумиром публики.

А созвездие, озарявшее едва ли не всю Москву того времени, уже сделавшую первые шаги в новую, громыхающую орудийными раскатами и молниями жизнь, тем не менее светилось и даже сияло. В этом доме на Гоголевском располагалось издательство поэтов-символистов «Мусагет», что в переводе с греческого читалось как «предводитель муз». Игорь Северянин здесь был своим человеком. Молодые поэты уже и на улице возле дома, на радость прохожим, читали свои стихи, а в самом здании собирались лишь избранные, и Северянин, всегда слывший дамским угодником, нередко уединялся где-нибудь в отдалении, где потише, и, как с улыбкой отмечали случайные свидетели, уговаривал, зачитывал своими стихами поклонниц до поцелуев… Он наведывался сюда по делу, его «Мусагет» издавал. Ну и еще чтобы повидаться с друзьями. Поклонницы же приходили, только лишь чтобы увидеть и услышать его… Он даже назначал часы приема для юных дам. Впрочем, и не только юных.

Северянин отдыхал с семьею в Эстонии, когда случилось ее отделение от Советской России, и поэт, не замышляя того, внезапно стал эмигрантом. Когда началась Великая Отечественная, сделал отчаянную, последнюю попытку вернуться. Умер в Таллине, уже оккупированном.

Так часто грезился ему этот дом на тихом Гоголевском…