Террариум на передовой

Ополченцы ДНР и их необычные домашние питомцы.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

- Это у нас анаконда. Кусачая, зараза, - Жора ткнул пальцем в спящую здоровенную змеюку. Та подняла голову и зашипела. - Опа, охотится. Может и допрыгнуть досюда. У контрабандистов отобрали. А этот — добрый, удавчик. Хороший парень. А тут у нас питон, девочка.

Командир роты бригады «Восток» с позывным Жора заходит в вольер с «девочкой» и поднимает ее на руку.

Жора, командир роты бригады «Восток», и один из его подопечных.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

- Откуда такое увлечение? - недоумеваем мы с фотокором «Комсомолки» Витей Гусейновым.

- Не знаю, они мне с детства нравились. Люди их боятся, а мне они наоборот интересны. У кого-то кошки-собаки. А у меня — вот эти. За компьютером сидишь, работаешь, удавчик заползет на шею, обнимет и спит. Один раз в месяц их покормил крысами, и все — лежат балдеют.

Неожиданно в этих местах нашлась даже игуана.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Свой личный террариум Жора обустроил в штабе роты, расположенном недалеко от линии фронта, которая пролегла сегодня по промышленной зоне под Авдеевкой. По промке, как ее тут называют. Командир он хозяйственный и рукастый. Отгрохал тут же хоздвор — свиньи, утки, кролики и даже нутрии: «А чего тушенкой питаться. У нас все экологически чистое, без ГМО. Как наши деды-партизаны воевали? Свое хозяйство у них было. И мы с них пример берем».

На хоздворе место нашлось дюжине уток.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Рассудительный и основательный Жора везет нас на бронированной «Ниве» к своим неприступным позициям, которые в течение пяти дней пытались взять украинские войска. В мирной жизни он успел поработать и строителем, и ремонтником железных дорог, и бизнесменом. Сейчас командует ротой, на его участке ВСУ понесли серьезные потери, поняли что здесь не пробиться и начали атаковать на других участках. Объезжая огромные воронки на заснеженной дороге, Жора рассуждает о политике:

- Деды наши против нечисти воевали, а они их теперь славят. Памятники сносят. Вы их ставили? Все уничтожить, разграбить. Карманы набьют и уедут за границу. А те, кто за ними пошли, бичевать будут.

- А ты себя кем ощущаешь?

- Я привык к России. Это земля — русская. Тут разговаривают все по-русски. Тут Россия должна быть везде.

Ополченцы о защищаемой ими земле. "Это земля — русская. Тут разговаривают все по-русски. Тут Россия должна быть везде."

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Мы выкатываемся к мосту, под которым и летняя кухня, и поленница, и бетонные укрытия для бойцов. А вокруг — вывернутая наизнанку земля вперемешку со «свежим» железом. Я видел такое летом 2014-го под Славянском, в Семеновке. Когда украинцы перестали стесняться и утюжили позиции ополчения «Тюльпанами», «Гиацинтами», «Ураганами»... Украинские артиллеристы словно сдавали экзамен по всем дисциплинам, какие есть в этом разрушительном деле. Но у Жоры не погиб ни один человек. Жора, опять же по наказам дедов, зарылся в землю так, что на него, пожалуй, и вакуумную бомбу тратить — деньги на ветер. Жилой блиндаж врыт в опорную насыпь моста. А в нем...

- Сами все видите, - не без гордости заводит он нас в это укрытие. - Двухъярусные кровати, под землей, под слоем бетона и асфальта. Удобно, уютно и пробить невозможно. Пять дней сюда сыпали все калибры — ничего не обсыпалось, не сломалось. И шумоизоляция хорошая.

Рубка дров на блок-посту ополченцев.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

"Удобно, уютно и пробить невозможно. Пять дней сюда сыпали все калибры — ничего не обсыпалось, не сломалось."

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

Позиции оборудованы с той же русской основательностью. Перед глазами — поле, по которому пытались наступать украинцы. За ним — позиции ВСУ. На опоре ЛЭП развевается жовто-блакитный прапор. Отсюда, с высоты, затея с наступлением кажется полным безумием. Ни кустика, ни бугорка, все простреливается насквозь. ВСУ просто бросили на убой прямо под стволы Жориной роты.

Позиции оборудованы с основательностью. Каждый кустик в округе простреливается.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

- У них приказ был зайти на мои позиции в течение двух суток, - говорит ротный. - Пять суток бились-бились, зубы поломали себе. Танки выходили, БМП, бэтээры... Я увидел все, что у них есть. Градами засыпали просто без перерыва. А пехота перла... Мы одно тело достали, у него язык фиолетовый. Они скорее всего под наркотой шли. Нормальный человек так не может передвигаться, им наверно что-то колют. Бегают по морозу налегке, попадаешь в него, он кувыркнулся, встал и дальше бежит, пока сердце не остановится. Неадекватные.

В мерный звук разрывов где-то в стороне аэропорта вдруг вплелась длинная очередь крупнокалиберного пулемета. За ней еще одна, за ней несколько хлопков.

- Ну вот сейчас они куда стреляли? В кого? - Искренне недоумевает Жора. - Мы все в укрытиях, на них не нападаем. Наркоманы.

Нам повезло попасть в промку в первое за пять дней затишье. Парни рубят дрова для своего подземного укрытия, набивают магазины патронами и готовятся к вечеру, когда у украинцев традиционно «срывает башню». Где-то вдалеке громыхает в районе аэропорта. К утру каждый взрыв будет посчитан, и сообщат о трех или четырех тысячах нарушений режима тишины. Здесь, на войне, эти дипломатичные термины вызывают лишь грустную улыбку.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Донецк: ночь ужаса

Сначала в комнате с грохотом распахнулась дверь балкона. Через мгновение противным звоном завибрировали окна. Спустя секунду донесся оглушительный взрыв. К канонаде здесь давно привыкли, поэтому когда происходит что-то экстраординарное, понимаешь сразу. Соцсети реагируют быстрее любых мониторинговых комиссий. «Мотель. Зарево в небе. Стекла повылетали». (подробности)