Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
18 декабря 2008 14:40

Леонид Ярмольник в гостях у "Комсомолки"

Актер ответил на ваши вопросы 18 декабря. 16.30 до 17.30 мск.
Источник:kp.ru

Какие планы у Леонида Ярмольника на грядущие праздники и наступающий 2009 год?

Как актеру работалось на съемках нового фильма Валерия Тодоровского "Стиляги", в котором он сыграл одну из ролей?

Правда ли что, Леонид Ярмольник почти не дает интервью и почему сделал исключение для читателей "Комсомолки"?

На эти и другие вопросы Леонид Исаакович ответил в четверг, 18 декабря, с 16.30 до 17.30 мск.

Стенограмма онлайн конференции

- Здравствуйте, дорогие читатели и зрители сайта «КП.Ру». У нас в гостях сегодня актер и продюсер, очень интересная личность – Леонид Ярмольник. Вообще Леонид не общается с прессой и очень редко выходит на контакт с журналистами. Но сегодня он у нас в гостях по одному очень любопытному поводу. Режиссер Валерий Тодоровский снял фильм о молодежи 50-х – «Стиляги». Многие, кто его посмотрел, с теплотой о нем отзываются. Этот фильм очень понравился многим людям, многим моим знакомым. И у Леонида в этом фильме есть роль. Расскажите, пожалуйста, Леонид, как вам работалось над фильмом? Ведь вы работали с большим количеством молодых актеров. Как вам молодежь?

- Я буду тогда чуть-чуть трансформировать вопрос. Потому что как работалось с актерами – это вопрос больше к режиссеру, чем к продюсеру. Я хочу сказать, что сегодня такой день для меня очень важный в жизни, поскольку сегодня самая большая премьера этой картины, она будет в кинотеатре «Октябрь» в 10 часов вечера. Позавчера была премьера в Петербурге с присутствием Валентины Ивановны Матвиенко, Ильи Иосифовича Клебанова. То есть, получилась настоящая, большущая премьера, на что мы и не рассчитывали. И успех у фильма большой, но было несколько информационных показов, еще не очень много народу видело эту картину, потому что только премьера и она только выходит. Это своеобразный, я называю это самым лучшим за всю жизнь подарком к новому году, который я могу сделать своим близким, друзьям. И, конечно, зрителям. И я в первый раз, могу честно признаться, участвую в такой форме общения – с посетителями сайта «кп.ру». Мне очень интересна сама форма нашего общения и спасибо вам за приглашение. Что касается моей актерской работе в фильме «Стиляги», который 25-го выходит на экраны страны, это символическая роль. Вообще меня зрители или, скажем, родители тех, кто сейчас, наверное, сидит у мониторов, меня знают как актера, который начинал с очень маленьких ролей, эпизодов. Я в основном играл полевые эпизоды, в основном играл преступников и ненормальных, но эти эпизоды и сделали меня популярным, потому что то, что я говорил в этих ролях, это становилось такими притчами, это расходилось в народ. Я уже потом, став старше, стал играть большие роли в кино. «Московские каникулы», «Перекресток», «Барак» и так далее. А в этой картине у меня тоже такая своеобразная ретруха. Потому что я сыграл роль, которая на экране длится 2 минуты. Я думаю, что она получилась по одной простой причине. Я, как продюсер, хотел, чтобы эту роль играл замечательный артист Авангард Леонтьев. Потому что я играю такого еврейского врача, папу одного из главных героев картины. Потому что главные герои картины у нас молодые люди – стиляги. Мне казалось, что Авангард Леонтьев больше типично похож на настоящего еврейского врача, такого хорошего, особенно тех лет – лысый такой и все. А я – не очень. Но Валера Тодоровский именно хотел, чтобы не очень похоже сыграл, вот чтобы я сыграл эту роль. Мне эта роль очень нравится, я надеюсь, что она понравится и зрителям. Но о ней долго говорить не надо. Это роль знаковая, по этой роли можно узнать, что происходило в это время. Чем отличались 50-е годы, чем дышали наши родители, бабушки и дедушки, что это был за атмосфера. Такие же роли играют и другие родители – и это не слабые артисты. Это Олег Иванович Янковский, он играет отца-дипломата. Ирина Розанова играет такую маму, такую большевичку, коммунистку такую, партийную такую прожженную бабу такую. Замечательно играет. И самый яркий образ отца – это отец главного героя, это сыграл рабоче-крестьянского папу Сергей Гармаш. Поэтому мы такой антураж, который дает ощущение времени 50-х годов. А то, что вы сказали, что это про молодежь 50-х годов, 50-е годы это только фон для рассказа этой истории. НА самом деле это про сегодняшнюю молодежь. Потому что также сегодня влюбляются или так же не могут влюбиться. Я как-то уже давал много интервью про эту картину и меня все спрашивают, естественно, о чем кино. Я говорю – это кино, конечно, о любви. Вообще о чем вся наша жизнь? Она о любви. Одни рассказывают, как они счастливы, что они влюбились, другие рассказывают, как они несчастны, потому что они не влюбились. Или как они влюбились, а их не любят. Ну и так далее. Это и есть наша самая главная позиция и желание в жизни. Так вот, я думаю, что это кино такое, что, если его посмотреть, то будет легче влюбиться. Или легче будет влюбить в себя. Второе – это кино о друзьях. Самое дорогое в нашей жизни, самое ценное – это друзья. И это кино о том, как нужно их любить, ценить, дорожить друзьями. В моей жизни, например, это самое главное. И последняя позиция – лет 15-17, в зависимости от компании, от среды, все молодые люди друг другу клянутся в том, что они навсегда останутся вот такими-то и такими-то, никогда не будут делать вот того, всегда будут честными, никогда не будут предавать друзей. Ну и так далее. Получается у одного из тысячи, потому что жизнь нас всегда выкручивает так, делает такими домохозяйками, кем угодно. Жизнь нас ломает. Она превращает нас почти в противоположность того, кем мы хотели бы быть. И, естественно, конфликт отцов и детей. Нам всегда кажется, что родители живут не так, нам всегда хочется жить по-другому. И потом, буквально через 10-15 лет есть следующее поколение, твои дети, которые не хотят жить так, как ты. Им кажется, что это тривиально, пошло, неинтересно. Вот кино об этом. Вообще история развивается по спирали, все равно все повторяется. Только, например, то время, о котором мы говорим сейчас в картине, это были автомобили 50-х годов, дома 50-х годов. Сегодня есть компьютеры. А чувства и взаимоотношения между людьми, меняется только антураж, суть не меняется. Прошу прощения за такое посвящение картины.

- Очень интересно то, что вы рассказываете. Я, кстати, забыла сообщить, что Леонид Ярмольник является и продюсером картины.

- Это самое главное. Это мое детище.

- Леонид, вы сказали, что вам нравится эта роль в «Стилягах». Какие ваши еще роли в кино вам нравятся? Именно роли. Может быть, маленькие.

- У меня много ролей, которые я люблю. Ну, у меня профессия такая, у меня, я не считал, сколько, наверное, больше ста картин. Но те, которые люблю и рад, что это в моей жизни было, ну, наверное, ролей 15. Я очень люблю картину Аллы Суриковой «Московские каникулы». Я очень люблю картину Димы Астрахана «Перекресток». Гордостью моей является картина «Барак», которая получила Серебряного леопарда в Локарно и Государственную премию в первый год президентства Владимира Владимировича, он вручал. Это для картины всегда большая честь, большая радость. Я очень люблю картину «Француз», где я снимался с Сережей Шакуровым. Я очень люблю картину «Ищите женщину». Я очень люблю картину и ее, наверное, надо было назвать первой – «Тот самый Мюнхгаузен», это просто стало классикой такой уже прописной. «Человек с бульвара Капуцинов», наверное, картина немножко устарела по форме, но по сути там есть такие вещи, которые просто и сегодня невероятно смешны, трогательны, пронзительны. «Чокнутые» была хорошая картина Аллы Суриковой. Я очень люблю картину «Мой сводный брат Франкенштейн», которую мы сделали с Валерием Тодоровским. Я очень люблю картину «Тиски», которая не очень хорошо прошла по экранам, но, по-моему, это очень серьезная, очень интересная, такая пронизывающая история про сегодняшнюю молодежь. И мы очень волновались и радовались, что нам попал в руки этот сценарий, эта картина не так давно вышла. Поэтому используя возможность, я скажу, что в силу обстоятельств была плохая реклама, но это картину, которую можно купить наверняка в любом ДВД-магазине, молодежи я советую посмотреть картину «Тиски», там замечательный Федя Бондарчук, там замечательный Алексей Серебряков. «Тиски» - это моя продюсерская картина. Я вообще больше удовольствия стал получать в жизни, может, это уже признак созревания, зрелости. Мне очень нравится продюсировать кино. Но я все равно продюсер-любитель, я продюсер настроения. Это не значит, что я как завод делаю картины, как продюсер. Нет. Я делаю только тогда, когда появляется сценарий и история, которую очень хочется. Вот хочется мне, чтобы это кино было, чтобы зрители его увидели. Я работаю в основном в последние годы, мы работаем в таком тендеме с Валерием Петровичем Тодоровским.

- Что должно быть в сценарии, чтобы он вам понравился?

- Во-первых, он должен быть про людей, про жизнь. В нем обязательно должны быть настоящие страсти, настоящие проблемы. Не придуманные, не прикольные. Потому что сегодня кино очень разное. Я уж не знаю сейчас точную цифру, всегда путаюсь, ее периодически сообщают – вот у нас, по-моему, до кризиса снималось 500-600 художественных фильмов. Я абсолютно точно могу сказать, что из этих 500-600 время на просмотр можно тратить на 8, ну на 10 минут, все остальное – это такие эксперименты дилетантские. Мне, с одной стороны, хорошо, что все делают что хотят. Но для зрителей это большая проблема. Потому что иногда бывает так, что кино не заслуживает зрительского внимания, а реклама такая, что зрители верят. Это так же, как с другими продуктами, начиная от питания и кончая косметикой. Когда тебя так задолбят, что ты просто уже приходишь в магазин – и хватаешь эту штуку, потому что в подсознание уже залезло. Вот когда это делается с художественным произведением, это, конечно, на уровне преступления. Я считаю, что мы морочим голову людям.

- Можете назвать пример плохой картины?

- Здесь даже дело не в том, я не хочу быть оценщиком – плохая картина или хорошая. Есть разные картины с точки зрения, ну вот, пожалуйста, одну могу назвать, не стесняясь. «Самый лучший фильм» называлось, да?

- Да, да.

- Рекламы было убийственно. И ребят этих я люблю, они очень талантливые, но это ж смотреть нельзя. Это же ужас. По степени легкомыслия, безвкусицы, вульгарности. НУ, меня как-то так воспитали, что если у меня есть что сказать и что сыграть – тогда я имею право рассчитывать на внимание зрителя. А если я просто вышел для того, чтобы меня увидели, помелькать на экране – это ужасно нечестно. Если я выхожу в любой эфир, я абсолютно точно знаю, что после нашего разговора и встречи хоть что-то останется в голове – или эмоция, или мысль какая-то, или позиция. Это обязательно, для этого люди и общаются.

- Кстати, про КВН я хотела спросить. У меня всегда чувство неловкости возникает, когда участники игры обращаются к жюри и начинают там с членами жюри шутить… Я бы вот не стала такой прем использовать. А вам нравится, когда с вами шутят?

- Нет, мне это тоже не нравится. Я больше скажу – когда это происходит, во-первых, нас об этом не предупреждают, это своеобразная такая неожиданность. С одной стороны, это хулиганство, по форме, мне нравится. Самое страшное – я же как бы человек в каком-то смысле опытный, не стеснительный, как бы в любой ситуации я должен найтись. Потому что я артист и потому что я действительно люблю КВН, это принцип этой игры – таких провокаций. В эту секунду я думаю только об одном, если меня тащат на сцену кавээнщики – не испортить им номер. Я ж не знаю, что можно, что нельзя. Но они как-то по ходу что-то подсказывают – или отвечать или не отвечать или просто молчать и стоять. Потому что чаще они используют нас как данность, как памятник, вокруг которого можно пошутить. Иногда это получается смешно. Иногда бывают какие-то неловкости. Но на то это и КВН. Я считаю, что КВН – это такая высококачественная самодеятельность. Это все-таки любители экстра-класса. И поэтому я им прощаю и позволяю все. Я КВН очень люблю. Я считаю, что по юмору, по свежести и по ноу-хау они лучшие все равно. Ничто не может с этим сравниться. Наверняка в Интернете этот анекдот уже был, но я не очень люблю все эти «кривые зеркала», все эти юмористические программы, они уже практически на уровне, извините, задницы, это все любым способом выбрать смех.

- Самый легкий способ пошутить – это про задницу.

- Ну вот при том, что Евгения Вагановича я очень уважаю, Петросяна, но анекдот, который недавно появился, он очень точный. Знаете этот анекдот, нет?

- Нет, не знаем.

- На концерте Петросяна произошел невероятный случай. Парализованный мальчик встал и вышел из зала. Естественно, бедный Петросян, он как бы номинально отвечает за эти процессы. Но из-за можно парализованному выйти из зала, сегодня очень много это происходит.

- Ну да. Давайте теперь читателям дадим слово. Как вам живется в России, спрашивает Лера.

- Ну, я Лере могу сказать, что мне живется в России замечательно. Если бы мне здесь жилось не замечательно и если б я хотел жить где-то в другом месте, у меня таких возможностей и было, и есть. Здесь мои друзья, здесь моя работа. Здесь меня понимают. Здесь я делаю то, что хочу. Здесь, если хотите, я могу руководить процессом, могу настраивать окружающих. А если я приеду в чужую страну – дело не в связях и возможностях, я дело в том, что я хуже понимаю, что самое главное для той среды, для тех людей. Я не знаю до конца точно, от чего они плачут и смеются. Это непосредственно связано с моей профессией, поэтому здесь я, если хотите, как рыба в воде. Или как ящерица в пустыне. То есть, в своей среде. Поэтому мне живется хорошо. Хотя я понимаю, наверное, подоплеку этого вопроса. Конечно, у нас много проблем.

- Кризис?

- Ну, кризис и в Америке, и во всем мире. Ничего, я думаю, что Россия, как ни странно, легче всех кризис переживет. Легче всех. Потому что мы не сильно избалованы, мы привыкли к трудностям. Мы так резко и быстро развиваемся, что этот кризис будет носить, в первую очередь, очистительный характер. Во всех отношениях. Я от него жду как раз больше положительного, чем отрицательного.

- Говорят, очереди будут за супом.

- Я думаю, до этого не дойдет. Это скорее сплетни, разговоры. Это то, что раздувает ваш брат, журналист.

- Наш брат – наоборот.

- Да ладно, это вообще как бы способ зарабатывать деньги. Я не буду ругать сегодня прессу, но я прессу, знаете, не очень люблю. Потому что она стала работать на потребу читателей и, как правило, эта пресса читателей не лучше делает, она их делает по ерунде, информированию, но эта та ерунда, без которой можно прожить тысячу лет. И быть только лучше.

- Ну что же делать.

- Кто в чем ходит, кто с кем спит, кто на чем ездит…

- Я про это не пишу.

- Я не вас конкретно имею в виду. Я уже шутил и могу, поскольку мы все-таки в Интернете, а не в эфире какого-нибудь там канала, который нас будет за это ругать. Я действительно в детстве даже выписывал «Комсомольскую правду», конечно, «Комсомольская правда» стала сегодня другой. Название осталось то, но есть газеты, которые я не то что там, я не понимаю, как при сегодняшней власти, почему это все. Почему есть газета «Жизнь» или «Твой день» - ну эти вот, совсем желтые издания. Я с ними не только ругаюсь, я с ними иногда даже дерусь. Потому что они языка русского не понимают, они приличий не понимают. Но «Комсомольская правда» иногда, иногда уже выглядит, как эти желтушки. Бывает.

- Мы работаем над собой.

- Не знаю, как вы работаете над собой. Но я вошел к вам в редакцию и увидел – у вас под стеклом висит, сколько потратил денег Хабенский на лечение жены. Я всегда говорю – перенесите это на свою жизнь, на своих близких и станет все ясно. Тем более, что Костю Хабенского так любят, так уважают. Один из удивительнейших артистов нашей страны. Зачем же ему делать больно? Зачем из этого делать шоу? Это запретные вещи.

- Говорят, он очень страдает.

- Конечно, страдает. А кто не страдал бы? Любимая жена, неизлечимая болезнь. Это счастье, что у него остался сын. А иначе у него не было бы вообще того, ради чего продолжать жить. Я серьезно говорю. Поэтому нужно с таким тактом отнестись к этому горю. И в этом будет невероятная как бы человечность. И, может быть, даже знаковость людей нашей страны. Не надо быть похожи на этих въедливых, противных, омерзительных американцев, которые хотят все равно залезть к нам в ванну, в постель, в душу, в сердце. Не надо. А Гундарева, а Леня Филатов. Я уже это в жизни много раз проходил. Это немыслимо. И главное, что от этой информации никто лучше не становится. Никто. Это так портит людей. Это все равно, что на экране показывать расчлененку. Знаете, что сегодня уже люди не дергаются, когда видят оторванные ноги, руки.

- Я дергаюсь.

- Вы исключение. Если каждый день нам это показывают, естественно, наступает привыкание. Собственно говоря, на улице может при тебе что-то произойти и ты уже не сойдешь с ума и не потеряешь сознание от того, от чего еще десять лет назад, да, ты бы не мог прийти в себя несколько дней или недель. Притупляется.

- Ну да. Вот тут вопрос опять по фильму «Стиляги». Леонид, знаю, вы продюсировали несколько успешных фильмов. Почему так мало снимают музыкальных фильмов? Можно ли вам послать сценарий такого фильма? Александр.

- Послать можно. Найдите «красную стрелу», отправляйте ваш сценарий, мы посмотрим. Но сценарий – это самое главное и самое сложное в кино. Если есть хороший сценарий, это как печка, от которой все танцуется. Если сценарий хороший, тогда и режиссер находится, и актеры, и деньги находятся. Присылайте, пожалуйста. А почему снимается мало музыкальных картин? Я очень хочу, чтобы наше сегодняшнее общение привело к тому, чтобы вы посмотрели фильм «Стиляги». Любой, даже неискушенный зритель, может понять, что это кино сложнее, что это самый трудный жанр в кино во всем мире. Это кино мы снимали четыре года. Три года артисты репетировали, как надо двигаться, танцевать, петь. Это сложнейшая картина по изобразительному ряду, который замечательно снял оператор Роман Васьянов. Это удивительная работа над музыкой, над саундтреком. Ее делал один из лучших музыкальных продюсеров, если не лучший, – Константин Меладзе. Это молодые артисты, которые, думаю, через пару лет будут звездами. Валерий Тодоровский вообще многих открыл для этой страны. Мы это уже забываем, но я хочу напомнить, раз уж мы об этом говорим. Все знают и обожают Вову Машкова. Тодоровский его открыл для широкого круга зрителей – «Подмосковные вечера». Женя Миронов. Валера Тодоровский по-настоящему раскрыл этого актера. Чулпан Хаматова, Максим Суханов. Тодоровский снял уже суперзвезду Олега Ивановича Янковского в фильме «Любовник» совершенно по-другому. Меня во «Франкенштейне». В этой картине есть Антон Шагин, молодой артист, я уверен, что это звезда. Он супер, замечательный. Максим Матвеев. Велкова. Акиньшина сыграла, на мой взгляд, лучшую роль в своей жизни в этой картине. Это очень дорогое, очень настоящее кино. Там так много цепляет и заводит. Такое остается послевкусие замечательное, так хочется жить, так хочется любить, дружить. И хочется утром просыпаться. И это настоящее. Лучший новогодний подарок, который у меня в жизни получался в моей работе.

- Владимир спрашивает – один из ваших самых счастливых дней в жизни?

- ИХ несколько. Я так легко отвечаю на вопрос, потому что они, ну скажем так, типичны. Первый день, самый счастливый в моей жизни – это когда я поступил в Щукинское училище. Я трое суток спать не мог от счастья. Трое суток! Мне казалось, что я не хожу, а летаю. Потом, когда прошло много лет, такими ощущениями могут поделиться только наркоманы – это они летают, им кажется, что они не идут, а летят. Но это уже было много лет позже, - мне объяснили этот эффект. Второй самый счастливый день – это когда родилась моя дочь. Я двое суток не спал, не мог прийти в себя. И я правильно радовался – это счастье в моей жизни, моя Сашка. А дальше уже все подразделяется. Вот, может, сегодня один из самых, если не счастливых, то волнительных дней в моей жизни. Сегодня премьера, может быть, самого большого моего проекта, как продюсера. Это и есть то, ради чего я живу. Мне очень хочется, чтобы этот месседж, в виде фильма «Стиляги», посмотрело максимальное количество людей в этой стране. Не потому что я хочу быть победителем проката, нет. Хотя хочу, конечно, но это не самоцель. Я очень хочу, чтобы это кино порадовало, завело и я бы хотел, чтобы люди были чаще в таком настроении, которое создает эта картина. А не в той депрессухе, на которую нас провоцирует повседневная жизнь.

- Ваша дочь пошла по вашим стопам?

- Нет. Никогда даже не хотела. В этом году она диплом делает в Строгановке, она художник по стеклу, дизайнер. И никогда в жизни не хотела быть актрисой, чем ужасно приятно меня удивила. Потому что обычно в актерских семьях дети так или иначе какое-то время очень хотят. В школе она вообще не называла свою фамилию, она не хотела, чтобы первое, что видели – что это дочка Ярмольника. Она хотела, чтобы ее ассоциировали с ней, а не со мной. Чтобы к ней относились как к ней. И так всю жизнь.

- Вы не знаете историю вашей фамилии?

- Нет, не знаю, я знаю только что она единственная, я не встречал ни одной. Да, есть Ермоленки, есть Ярмоленки. Но Ярмольник – я ни разу не встречал. Ну только там, естественно, мои родители, моя семья, там есть двоюродные сестры у папы. А так чтобы вот незнакомых Ярмольников – я не знаю. Ну, шутят со мной, ярмом меня называют, ярмолкой меня называют, как угодно. В разные годы по-разному обзывали. Но мне это все равно.

- Даниил спрашивает. Здравствуйте, Леонид Исаакович. Хотелось бы задать вопрос весьма необычный и тонкий, но напрямую связанный с вашей карьерой. В свое время телекомпания «ВИД» производила и вашу передачу «Эль-клуб». По сведениям большого количества людей, по вашей задумке в конце программы показывался не обычный логотип телекомпании, а пародия на него, который логотип «ВИД», которого боялись тысячи российских детей, высовывал язык и открывал глаза.

- Да, было, было. Правильно.

- Хотелось бы поподробнее узнать, как родилась эта идея?

- Идея этого логотипа? Это мы хулиганили. Это Влад Листьев еще придумал, это я придумал, это Лена Якубович, Саша Гольдберг, это мы придумывали, мы хулиганили. Спасибо, что вы вспоминаете эту программу. Я очень был расстроен, когда она ушла из эфира, потому что как-то все получалось. Но потом перестал расстраиваться. Всему свое время. Она как бы в истории заняла свое место. Когда была программа «Эль-клуб», программ-то развлекательных было не так много, было «Поле чудес», «Эль-клуб»… Сегодня их миллион. Но я считаю, что программа «Эль-клуб» стала родоначальницей очень многих программ. То есть, ее растащили, как всегда бывает. Спасибо вам за вопрос. И еще мне задают часто вопрос – почему я сегодня не веду какое-нибудь шоу. Объясню. Вести одно из шоу я не хочу, знаете, похожее на другие. А такое, чтоб удивить вас всех – не придумывается. Может быть, потому что нет моего близкого друга и невероятного мастера – Влада Листьева. Он был придумщиком невероятным. Это очень сложное дело – придумать что-то новое. А делать то, что все, мне не хочется. Я как-то всю жизнь жил по-другому. Я считаю, что мне в этом смысле повезло. Меня опять так научили – если что-то делаешь, нужно делать так, как никто.

- Какая-нибудь вам телепередача нравится?

- Ну вот я же иногда вел «Форд Боярд». Вот эта передача нравится. Хотя я бы ее сделал немножко по-другому. Но по-другому ее нельзя делать, потому что это патент, мы делаем так, как велят французы, это французская программа. Я бы там очень многое переделал. Но из совершенных программ или таких развлекательных, приключенческих, она мне нравится больше всего.

- Ксю спрашивает – скажите, вы когда-нибудь занимались похоронным бизнесом?

- Я знаю, откуда этот вопрос. Похоронным бизнесом я не занимался. Я в каком-то интервью когда-то рассказывал. На втором курсе института, когда я в Щукинском учился, артисты ведь должны изучать жизнь во всех ее проявлениях. Изучать людей в разных жизненных ситуациях. Я помню, что я познакомился с парнем, который завязал с актерской профессией, что-то сломалось в нем, что-то не получалось. И он ушел работать на Ваганьковское кладбище в Москве, бригадиром. То есть, это ритуальные службы. Я даже помню фамилию – Киселев. Я три недели работал могильщиком. Зачем? Я сдирал руки в кровь, я рыл могилы. Кто не знает, могу сказать, что Ваганьковское кладбище – это песок.

- У меня там бабушки, прабабушки похоронены.

- Да, там песок, вырыть могилу очень трудно. Потому что ты раскопал, сделал, да, это очень трудно вообще с непривычки. А потом ты идешь к бригадиру и говоришь – все, я сделал. Он приходит, а она наполовину засыпана песком. Ну, обваливается. Для чего я это делал? Мне интересно было почувствовать эту работу, почувствовать, что чувствуют эти люди. Я, извините, там же есть старые захоронения, когда ты копаешь могилу, ты можешь наткнуться на останки людей. Вот мне это было просто интересно, как жизненный эксперимент. Но потом я и гробы носил, и видел людей, который плачут. И видел, как это бывает по-разному. Видел, как кто плачет, а кто просто присутствует. Это очень интересно. Это такое, как подглядывать за самым настоящим в жизни. Но честно. Потому что это не в замочную скважину подглядываешь, а участвуешь в процессе. Поэтому, наверное, и возник этот вопрос.

- Вот как интересно. Знают о вас много люди. Вот пожелание вам – здоровья и оптимизма на долгие годы. Выражаю свою любовь и признательность за дела, вершимые вами. ЗА порядочность и доброту. Верная поклонница таланта артиста и человека.

- Спасибо вам большое. Спасибо. НА этих симпатиях, в общем, как бы и на них держимся. То, что я, может быть, иногда делаю что-то правильное в жизни и так должен поступать нормальный человек, это, конечно, я благодарен тем людям, которые меня воспитали. Это мой учитель Катин-Ярцев, мой художественный руководитель. Это Ширвиндт. Это мои родители. Это мои друзья. Мне в жизни очень повезло. Я вообще считаю, что человек состоит из учителей, из родителей. Не бывает такого, чтобы оп – и мы не такие как все и ни на кого не похожи. Мы состоим из очень многих частичек. Вот надо уметь какие-то в себе замечательные частички тех людей, с которыми вас сталкивает жизнь, перенимать у них лучшее. Потому что если ты перенимаешь лучшее, не нужно стараться быть добрым или хорошим, это получается тогда само собой. Я не в том смысле, что я хвалю себя, а мне просто хотелось бы, чтобы было больше людей, которые умеют сочувствовать, помогать, тратить на это жизнь, время, силы, нервы, деньги – все, что угодно, все, что доступно. Так часто бывает, когда люди заболевают, я это, может быть, знаю больше других, потому что у нас профессия публичная и когда артист работает, а если еще он популярен, его обожают, любят все, везде ему рады. Стоит артисту заболеть, сначала будет пресса, потом будет желтая пресса, потом будут воспоминания, потом будет – а где он, а что он? А человек болеет. Ну, приблизительно два-три месяца общественность проявляет какой-то интерес, а потом – ну болеет и болеет. И забывают. При том, забывают не только зрители или читатели, а забывают даже друзья из близкого окружения. Я это четко пронаблюдал, когда был болен Леня Филатов. Когда через несколько лет осталось несколько человек, которые не могли раз в несколько дней к нему не приехать…

- Мы в школе ставили сказку про Федота-стрельца.

- Сейчас мультфильм выходит. Я его еще не видел, поэтому не расценивайте это как рекламу, но мне очень интересно – что сделано? Я ужасно волнуюсь, потому что все равно, лучше, чем это Леня читал, конечно, вряд ли можно сделать. Но сам факт того, что сделали лёнино произведение – это такое уважение к его памяти. И это так здорово. Поэтому низкий поклон Сереже Селиянову. Я тоже отчасти принимал в этом участие, потому что Сережа Селиянов через меня уговаривал Нину Шацкую, вдову, чтобы она дала права на то, чтобы они сделали мультфильм. Поэтому я помогал, и я рад, что у меня это получилось.

- Мы его наизусть заучивали кассету – все интонации, все, все.

- «К нам на утренний рассол прибыл аглицкий посол». Я в первый раз в такой интересной технической ситуации. Я счастлив, что я не до такой степени состарился и подхожу для такого способа общения между людьми. Хотя я не самый большой поклонник компьютера, это все-таки вещь, стимулирующая одиночество. Я за общение, когда можно слышать, надеюсь, правильно меня понимаете, - запах, когда можно поцеловаться, когда можно поругаться, когда можно подраться. Компьютер этой возможности не дает.

- В аранжировке 50-х подаются песни 80-х.

- Песни замечательные. Это лучшие шлягеры последних 25 лет. Ленька Филатов говорил очень смешную фразу, когда я с ним о чем-то спорил, он говорил так – Леньк, не умничай, тебе это не идет. Когда я пытался что-то запараллеливать, мотивировать. Я хочу сказать, что в этой картине замечательно то, что та музыкальная фактура, которая в фильме есть, песни, мы ее искали очень долго. Мы из-за этого и снимали четыре года. Мы полтора года не могли найти музыкального решения. А когда оно родилось, это придумал Валера Тодоровский и Женя Маргулис, а исполнил это все и как бы сделал Костя Меладзе, я уже говорил. Так вот, предтеча свободы, первые люди, которые чувствуют, чего не хватает в жизни по драйву – это рок-музыканты. Во всяком случае вот в последние 25-30 лет. И вот эти отдельные песни, которые были такими рывками, декларациями свободы чувства, свободы любви, свободы проявлять свои желания – это всегда через рок было. И поэтому в нашей картине лучшие шлягеры последних 20-25 лет. Это и «Скованные одной цепью», это Гарик Сукачев, это Жанна Агузарова, это группа «ЧайФ», «Моральный кодекс», это Андрей Макаревич. Ну чего я буду рассказывать, уже через пару дней вы можете пойти и посмотреть это кино и поймете, о чем я говорю. Там будут моменты, когда вы будете волноваться так же, как волнуется герой картины. И будут такие моменты, когда мурашки по коже. Я в этом убежден. Это тот жанр, который никогда не делался в России. Я не хочу это называть мюзиклом, потому что это скорее музыкальная комедия или даже музыкальная драма. Но по форме это больше всего напоминает нормальный американский мюзикл и мы делали его по законам американского мюзикла. Такой работы не делал никто. Единственное, с чем это можно сравнить – с любимыми старыми фильмами, которые еще снимал Александров на музыку Исаака Дунаевского.

- Скажите, пожалуйста, на счет творческих планов. Повлиял ли как-нибудь кризис?

- Пока не знаю. Кризис только разразился. Я снялся, хоть я не самый большой поклонник сериалов, но меня уговорил Валера Тодоровский и Рекун-ТВ, сняли 16-серийный сериал.

- В «Участке» вы еще играли.

- ДА, это по просьбе Константина Львовича Эрнста, это для Первого канала. А вот сейчас, по-моему, для Второго канала, я снялся в сериале «Иван да Марья», я играю Ивана. Я играю частного детектива. А Марью играет Света Антонова, которая в «Пиранье» снималась. Она играет мою помощницу. Это такой, вернее, каждый 2 серии это одна история. 8 историй таких детективных – кого-то убивают, кого-то воруют, что-то там наверняка получилось. Я пять месяцев снимался, экспедиция была в Минске. Вот недавно закончилось Это что уже сделано. Что касается планов и как они зависят от кризиса – я пока не понимаю, как кризис отразится. То, что меньше будет фильмов сниматься, потому что стало меньше денег, как таковых, безусловно, это отразится. Но не думаю, что до такой степени, что ничего мы делать не будем. Просто, может быть, что-то будем делать подешевле, но без работы, думаю, сидеть не будем.

- А как вы будете встречать Новый год? Куда вы пойдете или не пойдете?

- Нет, я, как правило, никуда не хожу уже много лет. Когда-то молодыми мы собирались в компании. Потом наши компании стали меньше, уже не все есть из тех, с кем я любил встречать Новый год, если честно. Я не хотел бы, чтобы сегодня в предновогодние дни мы грустили и вспоминали, но тем не менее, нет Влада Листьева, нет Сашки Абдулова. И даже не из-за этого. Чуть меньше сил, чуть больше забот. Новый год для меня очень трогательный и тихий праздник и очень домашний. У меня всегда елка, всегда настоящая елка. Мне важно, чтобы была рядом моя жена, мои собаки.

- У вас собаки?

- У меня до недавнего времени было три собаки. Один старый пес помер, сейчас двое. Это очень тихий праздник. Но при этом если кто-то мне звонит из любимых моих близких друзей и спрашивает – ты где новый год встречаешь? Я говорю – дома. Он говорит – а мы к тебе приедем. Я говорю – приезжайте.

- Мне тоже подруга звонит и говорит – ой, мои все спать лягут, давай я к тебе приеду.

- Ну, честно, прошлый новый год в чем-то уникален. Не просто меня забыли, меня звали в десятки мест. Но вот не хотелось. Потому что когда приходишь в большую компанию, как-то все расплескивается и ты вот даже новый год прозеваешь. Тут поговорил, там поговорил, а я общительный такой – и хоп, а праздник кончился. А когда дома сидишь вот так тихо, у телевизора, и там еще тебе президент что-то скажет, что надо делать на следующий год. И при этом ты еще пытаешься что-то на стол накрыть. В прошлом году я так олигархически встретил Новый год. Жена сидела, я купил большую банку черной икры и купил бутылку французского шампанского. Это все. Все. А легли спать мы без пятнадцати час. И я такой счастливый встал на следующий день. Я вообще очень люблю автомобили. Я очень люблю ездить по Москве. Это мое любимое время в году, это начало января – это единственное время в году, когда можно ездить, разогнаться до ста километров. А так ты едешь практически как ритуальная машина… пробки сплошные.

- Да, я бы тоже купила, только у нас она в баночках продается. Я боюсь, что она… а где вы брали?

- У меня были знакомые ребята на Даниловском рынке, которые привозили действительно оттуда. Но из уважения и симпатии ко мне, они давали икру такую, которая, конечно, это она белужья, она такая сероватая и не очень соленая. Но я вообще икру не очень люблю. Это я так говорю… я люблю вкусно поесть, но вкуснее, чем моя жена, никто не готовит.

- Что она готовит?

- Она все может приготовить. Но я люблю бажо, я люблю холодец. Я люблю вареники с вишней. Я много чего люблю. Но в исполнении моей жены. Но это знаю не только я, это знают все наши друзья. Они всегда считают за счастье и честь, когда она устраивает какие-то обеды. НУ, как правило, это 10-15 человек. Но на это нужно иметь и силы, и время. У нее времени тоже не очень много, она много работает в театре. Сейчас она, например, делает с Валерием Фокиным в Александринке и с Сашей Боровским спектакль новый.

- Ну, а в общем, счастливый человек – Леонид Ярмольник. Я на вас смотрю и у вас учусь, как себя вести в кадре.

- Это привычка. Но я прямые эфиры всегда больше любил, чем запись. Потому что запись расслабляет. Как на телевидении, вечно – «пять минут до конца». До какого конца? До конца света? Ну, не до нового года, хочу всех предупредить. НУ, я еще раз хочу сказать спасибо «Комсомольской правде» за это общение. Я хочу, чтобы вы и ваши друзья посмотрели кино «Стиляги». Еще раз повторяю, что это и есть то, чего мне больше всего хочется вам сообщить. Только не путайте, не я, как артист, а я, как продюсер. Это мое детище. Это я уговорил Валеру Тодоровского, чтобы он снял это кино. Убедил, что у нас это получится. И мне кажется, что у нас получилось. Так что вот это наш новогодний подарок всем, кто нас слышит. И вашим друзьям, у кого нет компьютера – так им и передайте.

- Ну хорошо. Вот спрашивает Наташа – ваш герой поет?

- Нет. Поет герой Гармаша. И это предмет моей невероятной зависти. Гармаш страшно радуется. Он даже говорит Янковскому – когда научитесь петь, будете петь. Он поет там замечательно, Сережа.

- А вы не поете?

- Нет, по сценарию не надо ему петь. Если мы снимаем музыкальное кино, это не значит, что каждый должен спеть, станцевать. Янковский, кстати, танцует, а я нет, я сижу на диване.

- Ну все равно, Гармаш – я никогда не слышала, как он поет.

- Он замечательно поет. У нас все артисты поют сами.

- Ну будем закругляться.

- О, мне нравится, что мы как дома сидим, так чего-то разговариваем. А, вы с нами еще? Да, мне вот ужасно нравится эта простота. Я вроде как приобщился к этому самому современному способу общения. Еще раз спасибо вам! С наступающим Новым годом. Всего самого доброго. Не обращайте внимания на кризис. Не так страшен черт, как его малюют, уверяю вас. Это когда про него так много говорят, это хотят, по-моему, нам лапшу на уши повесить, вот и все. Но мы-то привычные. Мы бывалые. Не такое переживали. С Новым годом!