Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Дом. Семья2 ноября 2005 22:00

Иосиф Кобзон: С Гурченко мы не здороваемся 35 лет

Певец написал супероткровенные мемуары, в которых досталось многим звездам
Источник:kp.ru
Два брака Кобзона продержались недолго: с Вероникой Кругловой -  два года...

Два брака Кобзона продержались недолго: с Вероникой Кругловой - два года...

Как стало известно из информированных источников, Иосиф Кобзон предполагает начать презентацию своих (нашумевших еще до выхода в свет) мемуаров «Как перед Богом» в Берлине, Париже, Лондоне, Нью-Йорке и Иерусалиме. Однако первое представление книги в ноябре состоится в Москве. Певец обещал объявить день и точное место его проведения в самое ближайшее время

Продолжение. Начало в № от 20 октября.

Любимые женщины

Сразу, как только в 1964 году мне разрешили прописаться в Москве, я приобрел себе двухкомнатный кооператив на проспекте Мира, 114а. И начал жить в своей квартире. Правда, на первом этаже, т. к. это была единственная квартира, которая оставалась непроданной. И как только она у меня появилась, в 1965 году я женился на Веронике Кругловой - солистке Ленинградского мюзик-холла, которая, прославилась песней Островского «Возможно, возможно, конечно, возможно...» и песней Фельцмана «Ходит песенка по кругу». Вероника была красивая женщина. Очень. Но жизнь наша не сложилась. Она работала на гастролях со своим коллективом, а я гастролировал со своим. Так в постоянных разъездах мы прожили около двух лет, выясняя при съездах: с кем спал я и с кем спала она? Разумеется, ничего не выяснили и... в конце концов расстались.

Хотя ничего хорошего не принес мне первый брак, в 1967 году я решился на второй актерский брак и женился на... Людмиле Марковне Гурченко. И опять приключилась та же картина. Только, конечно, Людмила Марковна намного серьезней женщина... во всех смыслах. Женщина с характером. Она, естественно, требовала ответственности перед семьей, перед домом. И остро реагировала на какие-то, так сказать, деликатные вещи, которые возникали по жизни...

Как-то я был на гастролях в Куйбышеве. И ко мне прилетела Людмила Гурченко. Мы жили тогда вместе, но расписаны не были: как-то все времени не хватало, да и не считали это обязательным. И вот после ужина в ресторане в первом часу ночи поднимаемся ко мне в гостиничный номер (кажется, это была гостиница «Центральная»), а дежурная нас не пускает. Я говорю: «Я - Кобзон». Она говорит: «Вижу». «А это, - говорю, - Людмила Гурченко, известная киноактриса, моя жена». «Знаю, - говорит, - что актриса, но что жена - в паспорте отметки нет. В один номер не пущу. Пусть снимает отдельный и там живет». Смотрю, у Людмилы Марковны истерика начинается, слезы ручьем. Что делать? Звоню среди ночи домой директору филармонии Марку Викторовичу Блюмину: так, мол, и так, извините, едем в аэропорт, гастроли придется отменить. Он выслушал: «Приезжайте ко мне». Переночевали у него. Утром, после кофе, он везет нас в филармонию, ведет к себе в кабинет, а там уже ждут - дама из загса, свидетели и все такое. Так он нас с Людмилой Марковной и поженил. А через два года мы расстались.

Говорят, давайте примеры, чтобы было яснее, почему вы расстались. Какие примеры? Что? Я должен в постель вас приглашать? Просто было много проблем. Ну вот и начиналось выяснение отношений... Ты с кем? А ты с кем? То она задержалась, то я задержался. Постоянные такие подозрения... Я не могу сказать, что я больше давал поводов! У нее тоже было достаточно возможностей, так сказать, поддаваться соблазну... Короче говоря, не сложилось... Но, к сожалению... к огромному, не сложилось до такой степени, что по сей день мы никогда еще, так сказать, не поздоровались друг с другом, хотя и прожили три года - с 67-го по 70-й... Может быть, если бы у нас появился общий ребенок, это изменило бы наши взаимоотношения, но... у нее была очаровательная дочь Мария, с которой у меня сразу наладились добрые отношения... В 1970 году, когда мы уже расстались с Людмилой Марковной, я купил пижонства ради старый американский «Бьюик». Мне хотелось показать ей свою независимость. Автомобиль ломался через каждые сто метров. Зато внешне был красивый. А вообще не люблю я автомобили и не люблю сидеть за рулем. Просто была тогда такая необходимость...

После Людмилы был какой-то тяжелый год... Не то что поисков и раздумий, но какая-то депрессия была. Да. Тяжело мы с ней расставались... Инициатива была взаимной.

Люсю я всегда вспоминаю с большой благодарностью, потому что считаю, что за короткий период нашей совместной жизни я получил от нее много хорошего. Гурченко - человек талантливый и, как женщина, извините за подробности, не похожа ни на кого. Она индивидуальна во всем... Но невозможно было нам вместе находиться, потому что, кроме влечения, кроме любви, существует жизнь. К тому времени мои мама, отец и сестра переехали в Москву и жили в моей квартире на проспекте Мира, а я - у Люси. Она никак не хотела общаться с моими родителями. Конечно, не это послужило главной причиной развода. Думаю, были бы у нас общие творческие интересы или совместные дети, то... «Добрые люди» доносили о каких-то дорожных приключениях, увлечениях, романах. Это вызывало раздражение с обеих сторон. Но по большому счету я очень благодарен судьбе за то, что по ней так широко прошла личность Людмилы Марковны.

Я готов был поддерживать интеллигентные отношения, но не нашел понимания. Я продолжаю тупо кланяться при встречах, мне не отвечают. Однажды это вызвало бурную реакцию: «Ненавижу!» «Значит, любишь...» - повернулся и пошел...

А вообще я не безгрешен. Я человек вспыльчивый, часто оскорблял людей. Женился я трижды и разводился некрасиво...

Третий актерский брак с Нелей в прямом смысле не оказался третьим браком, а стал наконец-то тем, что нужно: мы поженились в 71-м и вот уже 34 года вместе. Нелька! Красивая и неожиданная, как ранняя весна, вошла она в мою жизнь сразу и навсегда!

Я и разговоры про мафию

Обо мне невероятное количество грязных слухов. Дошли они даже до Америки. И вот удалось выяснить, что эти сообщения о моем криминальном имидже поступили в Соединенные Штаты не откуда-нибудь, а из России, из силовых структур. В свое время начальник РУБОПа Москвы Климкин Николай Иванович подтвердил, что были отправлены такие данные. И заместитель Алмазова, начальника налоговой полиции, генерал Яновский (если правильно помню его фамилию), относившийся ко мне с уважением, тоже по секрету показал мне закрытую информацию. Это был такой печатный листочек с указанием «Секретно. Для служебного пользования», где было написано: «Кобзон Иосиф Давыдович, 1937 года рождения, еврей, трам-тарарам владеет...» И перечисление, чем я владею в Москве. Получалось, что пол-Москвы - это мое имущество. То, о чем говорилось в американском файле, повторялось и здесь, а именно: наркотики, публичные дома, казино, гостиницы, супермаркеты и пр.

Увидев это, я сказал: «Какой ужас! Да ведь за каждую строчку этого письма меня можно сажать и расстреливать». А генерал в ответ: «К сожалению, я не могу сказать, где еще находятся эти письма». Я говорю: «А у Вас-то оно как появилось? Не с неба же оно упало?» «Нет, - говорит он, - это есть во всех кабинетах силовых и правоохранительных структур». Тогда я спросил: «И что, никто не может меня защитить от этого? Или, наоборот, посадить меня?» Он говорит: «Ну что Вы? Вы нормально свободно можете работать...»

Тогда министром внутренних дел России был Дунаев, и я пришел к нему обсуждать это письмо: «Это ужас какой-то, Андрей Федорович! Займитесь, пожалуйста, этим». А он мне: «Понимаете, Иосиф Давыдович, к сожалению, не только мы должны заниматься этим». Я ему: «Ну пусть, кто должен, и займутся. Нельзя же так жить - под колпаком все время! Или посадите меня, или защитите!» На что он мне сказал лукаво: «Иосиф Давыдович, Вам легко сказать: «Посадите Кобзона!» Был бы у нас еще один Кобзон, мы бы посадили...» Мне ничего не оставалось, как сказать: «Спасибо за хамство!»

...А однажды мы встретились с Куликовым Анатолием Сергеевичем, который был в то время министром внутренних дел. Компания была такая непринужденная. И вдруг Анатолий Сергеевич мне рассказывает: «Знаете, Иосиф Давыдович, я вот недавно из Парижа, где встречался с директором Интерпола. Он пригласил нас в мозг Интерпола. «Здесь, - объявил вдруг директор, - вы можете через 15, максимум через 30 секунд получить информацию на любого человека в мире. И я не знаю почему, Иосиф Давыдович, я назвал Вашу фамилию. Мы ждали где-то секунд 20, и вот на табло высвечивается Ваша фамилия, а вокруг нее - чистое поле... И тогда директор Интерпола Кендал говорит: «У нас ничего нет на этого человека!» Я так обрадовался», - завершил свой рассказ Куликов. И тут я спросил: «А почему Вы мою фамилию назвали? Ну назвали бы свою...»

«Я даже не знаю почему, - смутился Куликов, - ну, наверное, потому, что разговоров вокруг Вас много ходит, и я подумал: раз у нас ничего нет, может, у них что-то есть...» Это ответ министра внутренних дел России.

И так каждый раз, когда разговор обо мне заходит на эту тему. И каждый раз, когда я смотрю на говорящего со мной об этом, я вижу в его глазах немой вопрос: «Ну дыма без огня ведь не бывает? Раз говорят и пишут про него, значит, что-то за ним есть...»

Вот я и сам хочу знать - что?

А вокруг по-прежнему шепчут: «Ну не пишут же про Лещенко, пишут про Кобзона...» И все начинается сначала. Да! Я встречался - царство ему небесное - с Отари Квантришвили, я много лет дружил с Тахтахуновым... И не скрываю этого. Если они в чем-то повинны, почему их не судит суд? Если Квантришвили обвинялся в каких-то мафиозных делах, почему вы его не судили? Если Тахтахунов, гражданин России, замешан в каком-то коррупционном скандале с судейством на Олимпийских играх, почему его должны судить в Америке, а не в России? Я никогда не скрывал своих взаимоотношений с теми людьми, с которыми знался. Я дружу не с должностями, а с людьми. И для меня не важно, кто они - водители, афганцы, министры и т. д. Если кто-то мне симпатичен и мне интересно с ним общаться, я с ним общаюсь! Но, наверное, исходя из принципа «скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты», это кого-то все-таки наводит на мысль, на связь с русской мафией. А если у меня друзья и те, и другие? Тогда что?

Я знаю практически всех, так сказать, популярных лиц, подозреваемых в криминалитете, но в отличие от моих коллег по певческому цеху, которые тоже их всех знают, которые тоже все с ними фотографировались... в отличие от них я никогда не скрывал, что знаком с этими лицами. Тем не менее из этого многие делают вывод: «А-а-а... раз он с ними знаком, значит, они вместе что-то делают». И все-таки я никогда в жизни с «профсоюзами», не относящимися ко мне, ничего не делаю и не делю.

Продолжение в следующем номере еженедельника.