За что льют кровь евреи и арабы
Сердце старого Иерусалима, города разных богов.
Окончание. Начало в номерах за 11, 12 июля
Идейные евреи. Как они выглядят?
Хеврон. Еврейское поселение в центре города. Чтобы пройти туда, я показываю солдатам свой паспорт. (Арабам вход воспрещен.) Паутина улочек и тупиков, где нипочем не разобраться пришлому человеку. Потерянная, я брожу с бумажкой в руках с написанным адресом. Встречные евреи с пейсами и с пистолетами на боку обращают на меня внимания не больше, чем на бродячую кошку. На мои робкие попытки заговорить «Извините, как мне пройти?..» люди надменно отвечают с характерным американским акцентом: «Мы не говорим по-английски». (Примечательно, что в поселении проживают в основном американские евреи.) Наконец какая-то девушка с традиционным тюрбаном на голове сжалилась и указала нужный дом.
Я вхожу в офис, где назначена встреча, и вижу мрачную женщину с задом невероятных размеров. Она молча, без улыбки смотрит на меня. Я не слышу «Шалом» или «Хеллоу». Всем своим видом дама дает понять: если тебе что-то нужно, говори, а если нет, проваливай. «Здравствуйте, у меня встреча с Дэйвидом Вильдером». «Прямо и налево», - сухо отвечает дама.
Тридцать минут я сижу в офисе, где на стене красуется карта Ближнего Востока: арабские страны выкрашены в одинаковый цвет, рядом маленький Израиль и надпись: «Неужели арабским государствам недостаточно собственной земли?»
Нужный мне человек опаздывает. Мимо меня снуют люди. Ни улыбки, ни привета, ни просто взгляда. Я почти съеживаюсь в собственной коже. Какой контраст с арабским гостеприимством, где в любом самом нищем доме вам первым делом предложат стакан чистой воды и чашку кофе.
Наконец появляется Дэйвид, еще молодой мужчина, разумеется, тоже с пистолетом. Он не удостаивает меня ни приветствием, ни извинением за опоздание. «Вы, наверное, Дэйвид?» - спрашиваю я. «Подождите», - говорит он и исчезает в туалете. Возвращается, садится за стол, достает огромный сэндвич и начинает есть. Я первый раз вижу подобные манеры и совершенно теряюсь. «Можно мне стакан воды?» - не без иронии спрашиваю я. У Дэйвида на столе стоит большая бутылка минералки, но он встает, выходит на кухню и наливает мне теплую воду из-под крана.
«Зачем вы носите пистолет? - спрашиваю я своего надменного собеседника. - Вас здесь охраняет целая армия». «Мы всегда должны быть готовы к обороне. Здесь есть опасные улицы, где нас могут обстрелять». «Как давно существует ваше поселение?» «Четыре тысячи лет», - отвечает Дэйвид, гордо вскидывая голову. Отличный пропагандистский ответ. Что ж, проглотим и это. «Я имею в виду, когда ваши люди вернулись сюда?» Дэйвид неохотно излагает мне историю Хеврона, потом оживляется и произносит целую речь: «Это важное возвращение. Наконец-то осуществлены права человека, и самое необходимое из них - право молиться у своих святынь. Когда арабы владели этим местом, доступ для евреев был закрыт. Сейчас любой человек может прийти к Гробнице Патриархов. Вы знаете о погромах 1929 года? Вы слышали, что арабы сделали тогда с нашей древней синагогой? Они превратили ее в загон для скота!» Глаза его сверкают от гнева.
«Как бы то ни было, вам придется жить с палестинцами, - говорю я. - Ведь они здесь родились, это их родина!» «Родина?! - кричит мой собеседник, меняясь в лице. - Чья родина?! Кто здесь родился? Арабы - лжецы, жалкие лжецы, они заговаривают вам зубы! Они что, показали вам документы о своем рождении? Кому вы верите?!» Он становится почти страшен. «У меня нет времени на эту глупую дискуссию. Я все понял о вас. Нам не о чем говорить».
Я выскакиваю из этого негостеприимного места, как ошпаренная. Избранный народ божий! Какая спесь! Какое высокомерие!
- Ты нарвалась на самых проблемных поселенцев, - объясняет мне Хагит Офран из израильской организации «Мир сейчас». - Это американские евреи, которые едут сюда не за лучшей жизнью, а из идеологических соображений. Их ненавидят сами евреи. Идейные поселенцы задираются с арабами, швыряют камни в израильских солдат, которые их же охраняют. Знаешь, как они вернулись в Хеврон? В 1968 году группа ортодоксальных евреев отправилась в палестинский город Хеврон помолиться на Пасху. Им разрешили, они остановились в гостинице, а потом заявили, что не собираются уезжать. Пришлось им выделить место на военной базе в соседней Кирият-Арбе, чтобы их охранять. А в 1975 году группа религиозных женщин с детьми отправилась с той же миссией в Хеврон. Одним словом, они потихоньку начали перебираться туда. А когда в 1980 году 6 евреев в Хевроне были убиты, туда ввели армию и выделили для поселенцев специальный район для проживания.
Так нелегально, под шумок, захватываются территории с полного одобрения правительства. Сначала кто-нибудь из евреев покупает дом на палестинской земле (который к тому же гораздо дешевле, чем в Израиле), рядом покупает дом сосед-еврей. Когда несколько евреев селятся рядом, начинается конфликт с арабами. Тогда правительство немедленно вводит войска под предлогом, что «надо защищать наших людей». Все эти сделки проходят за закрытыми дверьми. Мы никогда не узнаем, сколько денег правительство вкладывает в колонизацию арабских территорий. Это самый чувствительный вопрос в Израиле.
«А мне вообще плевать на политику, - заявляет Павел Б. из Воронежа, живущий в поселении «Ариэль» вместе с семьей. - И я не религиозный человек. Приехал сюда, потому что здесь дешевле жизнь, лучше условия». В России ему сказали, что в «Ариэле» 26 школ, университет и первоклассное медицинское обслуживание, но никто не предупредил его о том, что фактически он будет жить на оккупированных территориях. «Я никогда не вдавался в подробности, - объясняет Павел. - Если евреи здесь живут, значит, и мы можем. Мы не какие-нибудь, с пейсами. Мы нормальные, даже Рождество празднуем».
«Свой среди чужих, чужой среди своих»
Иерусалим. Самое сердце старого города. Я сижу в маленькой восточной комнате на подушках и пью кофе по-бедуински, настолько крепкий, что от него начинает бешено колотиться сердце. Мой собеседник Исам - хозяин интернет-кафе, еще не старый араб, на широкой груди которого красуется огромный православный крест.
- Нас все ненавидят - и свои, и чужие, - говорит он, посмеиваясь. - Арабы-мусульмане - за то, что мы христиане, а евреи ненавидят нас за то, что мы арабы. Вчера парень, что работает у меня в кафе, прибежал с рынка испуганный. Какой-то мусульманин приказал ему спрятать крест, мол, это его раздражает. Мальчик испугался и спрятал. Я ему говорю: «Ты с ума сошел! Если ты христианин, гордись тем, что носишь крест. Символами просто так не разбрасываются. Здесь, в старом городе, люди так нетерпимы. И ортодоксальные евреи, и фанатики-мусульмане не упускают случая, чтобы плюнуть на крест. Пусть только кто-нибудь попробует плюнуть на мой крест, я ему голову отверну».
Исам показывает мне, как именно он открутит чью-то голову своими могучими руками. Это не первая история оскорбления креста и чужой религии, которую я слышу в старом Иерусалиме. В этом городе неистовых людей, одержимых желанием молиться своему богу и на свой лад, ненависть и страсти так сильны, что их чувствуешь кожей. Я видела, как арабы задирают по ночам евреев криками: «Проклятые трусы!» - и как евреи выливают из окон помои на головы арабов, как дерутся на Пасху у входа в храм Божий армяне и греки, решая, кто первый из них войдет в храм.
Любой жест и любое неосторожное слово здесь расцениваются как провокация. У одного моего друга-христианина с красивым именем Ной, живущего в старом Иерусалиме, есть собачка породы шарпей. Те из вас, кто видел шарпея, поймут, почему иногда его называют свинопес, - у него и впрямь свиная морда. В старом городе, где большую часть населения составляют ортодоксальные евреи и мусульмане, многие жители никогда в жизни не видели живой свиньи (из религиозных соображений). На еврейскую Пасху дочка Ноя пошла погулять с собачкой и вернулась домой в слезах. Кто-то из прохожих возмутился: «Ну, надо же! Приволокли свинью в Иерусалим!»
Мой друг Ной, человек очень горячий и любящий принять на грудь в честь праздника (а праздников в Иерусалиме хоть отбавляй), совершенно рассвирепел. Он тут же поехал в христианскую деревню Бет-Джала недалеко от города, где одолжил у своего приятеля поросенка. Когда Ной вернулся в старый город, он вывел на прогулку шарпея и поросенка и стал кричать: «Люди! Люди! Посмотрите! Это собака, а это свинья! Понятно?»
На обратном пути в Бет-Джалу Ноя вместе с поросенком остановили на израильском КПП. «Что это значит?» - нахмурились военные. «Везу поросенка из Иерусалима домой, к маме», - радостно объявил Ной. «Значит, свинья была на еврейскую Пасху в Иерусалиме?! Это провокация!» И бедный Ной загремел часа на четыре под арест «до выяснения обстоятельств».
«Безумный город и безумная земля! - часто говорит моя подруга-еврейка, вышедшая замуж за араба. - Здесь у каждого своя правда и своя вина. Я всех слушаю, всем нахожу оправдание, и всех мне жалко».
В Израиле, в этой стране мистических конфликтов, начинаешь понимать, что существует бесконечное множество возможностей быть правым. Но такова уж природа человека, что, оказавшись между разными лагерями, разными идеями и противоположными мировоззрениями, он не может устоять перед соблазном примкнуть к той или другой стороне, признать одну правой, а другую неправой.
Я помню одного подвыпившего западного дипломата в баре иерусалимского отеля, который заявил мне: «Мы не можем позволить себе такую роскошь, как объективность. Евреи ведут себя по отношению к палестинцам, как сукины дети, но, используя выражение Рузвельта, это НАШИ сукины дети, часть НАШЕЙ иудейско-христианской цивилизации, а значит, мы будем защищать их любой ценой. И вам, русским, тоже придется делать выбор. В Израиле треть населения - выходцы из бывшего СССР и считают русский язык родным. Так кто для вас «свои», а кто «чужие»?»
P.S.Аэропорт Бен-Гурион. Я стою в комнате для обыска со спущенными штанами, в трусах, прикрывая руками голую грудь. Здоровенная баба в форме тщетно ищет в моем лифчике взрывчатку. Рядом десять человек роются в моем чемодане. Компьютер службы безопасности выдал информацию, что я была в секторе Газа, и теперь меня «опускают» по полной программе. Я стою и подсчитываю убытки с момента въезда в Израиль: останки СD-плейера, разобранного на куски секьюрити, за который мне так и не выплатили компенсацию, сломанную ими же фотокамеру, брошенную на дно чемодана, разбитые бутылки с вином, которые я везла своим друзьям. Я вспоминаю унизительный двухчасовой допрос в Москве, в аэропорту «Домодедово», запрет на пользование мобильным телефоном и трехчасовой допрос в аэропорту Тель-Авива, откуда меня, растрепанную и в слезах, вытащили мои друзья-израильтяне.
Когда одна из секьюрити начинает выдавливать зубную пасту из моего тюбика, я резко спрашиваю: «И ЭТО обязательно надо делать?» «Почему вы повышаете голос? - возмущается она. - Я выполняю инструкции!» И я не без удовольствия повторяю любимую фразу моей подруги-еврейки: «На Нюрнбергском процессе людей, выполнявших инструкции, приговорили к повешению».
Дарья АСЛАМОВА
КОГДА ВЕРСТАЛСЯ НОМЕР
Они снова принялись воевать
Мы, конечно, не могли предполагать, что публикация репортажей нашего спецкора Дарьи Асламовой из зоны палестино-израильского конфликта совпадет с новой военной вспышкой на Ближнем Востоке. Хотя наверняка у всех, кто прочитал эти материалы, сложилось стойкое убеждение: замирения между евреями и арабами не случится еще очень долго. Наоборот, страшная взаимная ненависть будет провоцировать одно столкновение за другим. Так оно и вышло.
Израиль, уже три недели крушащий палестинский сектор Газа ради спасения плененного боевиками «Хамас» капрала Шалита, получил удар в спину. Бойцы радикальной группировки «Хезболла», базирующейся в южном Ливане, атаковали границу, убив четырех израильских солдат и похитив еще двоих. И эта стычка полыхнула столь сильно, что подожгла целую войну.
Как ответил Израиль? Да так же, как и раньше, - принялся мстить по принципу «око за око, зуб за зуб». Вчера его армия, авиация и флот, попирая международные нормы, обрушили на Ливан масштабный удар. В первые же сутки с обеих сторон погибли десятки людей, причем в основном не солдаты и боевики, а мирные жители. Бомбами разбит бейрутский международный аэропорт, израильские танковые колонны продвигаются к ливанской столице.
На глазах в регионе заваривается хоть и первая в нынешнем веке, но все та же старая кровавая каша. Причем поварами будут не только израильтяне, ливанцы и палестинцы. Можно быть уверенным, что свои полешки в костер обязательно бросят Сирия и Иран. Их расчет прост: США и Запад давно держат Дамаск и Тегеран на мушке, но в ситуации, когда под угрозой оказался Израиль, ударить по ним Вашингтон не сможет. Иначе полыхнет не только в регионе, но и по всему миру.
В сложном положении оказалась Россия. Наш МИД уже осудил израильскую агрессию. Но и действия «Хезболлы», за которой стоит пока еще поддерживаемый нами Иран, тоже восторга не вызывают. Думается, для нас сейчас лучший путь - немедленно выработать вместе с ведущими державами схему остановки начавшихся боевых действий.
А дальше будет видно.
Андрей БАРАНОВ