Я спустился на первый этаж к посту охраны, чтобы встретить помощницу Екатерины Рыбаковой. Рассчитывал, что мы вместе будем поджидать героя моего интервью. Спустился и обалдел. Екатерина уже была на месте. В простенькой демисезонной курточке она терпеливо ждала у входа. И что-то смотрела в небольшом, давно уже не новом смартфоне. Никаких майбахов за стеклянными дверями не наблюдалось. Телохранителей – тоже.– Катя, неужели вы не можете купить новый смартфон? – сорвалось у меня с языка.Екатерина подняла на меня удивленные глаза:– Одиннадцатый? А зачем?Продолжили мы уже в радиостудии.– Екатерина, вам не жалко отдавать 100 млн долларов?– Абсолютно не жалко. Наоборот, это счастье, что мы нашли способ применения этого ресурса.Справка «КП». На днях Екатерина и Игорь Рыбаковы объявили о том, что половину своего состояния в течение десяти лет отдают на развитие системы образования в России и в мире. Игорь Рыбаков, по версии журнала Forbes, занимал в 2019 году 78-е место в списке самых богатых людей в России. Его состояние оценивается в 1,3 млрд долларов.Замахнулись на весь мир– Вы с мужем говорили, что потратите эти деньги на развитие системы образования в России и в мире. Почему вы замахнулись на весь мир?– Мне кажется, что мы, Россия, сегодня вполне в состоянии предложить что-то ценное миру.– Как у вас появилась эта идея?– Само решение, конечно, не сразу пришло. Это Рыбаков Фонд мы придумали сразу. Как ответ на нашу ситуацию в семье, в бизнесе. Был такой момент в жизни, когда появилась потребность в чем-то, связанном с новыми смыслами, с новыми идеями самореализации.– Проблема какая-то возникла?– Не проблема, наверное, а некая новая точка на жизненном пути. У Игоря это было связано с тем, что пришло время выходить из операционного управления бизнесом. Бизнес уже был очень большой и требовал других компетенций. Игорь предприниматель по духу, а в его предпринимательской энергии в той степени, в которой он готов был ее прилагать, корпорация уже не нуждалась.– И вы решили заняться развитием системы образования…– Начали мы с того, Рыбаков Фонд занимался инициативами, направленными на развитие предпринимательского мышления в целом. Термин «предпринимательство» можно трактовать узко: открыть стартап или бизнес, а можно трактовать широко. Предпринимательское мышление – это жизненная позиция, это навык человека видеть возможности там, где другие видят проблемы. И это уместно в любой сфере деятельности – даже если человек работает в государственной компании или в корпорации, везде есть место для предпринимательского мышления и предпринимательского подхода.– А откуда у вас капитал, из которого вы так легко можете потратить 100 млн долларов? Вы же не родились с золотой ложкой во рту, не являетесь наследником Рокфеллера, Ротшильда.– Игорь – сооснователь компании «Технониколь», которой уже 28 лет. Эту компанию Игорь со своим партнером Сергеем Колесниковым, будучи студентами физтеха, создавали с нуля.Справка «КП». Компания «Технониколь» – производитель кровельных, гидроизоляционных и теплоизоляционных материалов. Группа компаний включает в себя заводы в России, Белоруссии, Литве, Чехии, Италии, Великобритании и Польше, научные подразделения, представительства и учебные центры. Входит в пятерку крупнейших европейских производителей гидроизоляционных материалов.– Игорь из Магнитогорска...– Да. Учился в МФТИ вместе с Сергеем Колесниковым…– Из простой семьи…– Да. Мы с Игорем познакомились, когда он еще был студентом. Бизнес строился, развивался, ребята работали. Компания «Технониколь» не привлекала кредитные деньги, долгое время всю прибыль инвестировали в компанию. Поэтому привычки тратить много на красивую жизнь у нас не сформировалось. Сегодня компания приносит дивиденды. И мы решили финансировать из этих денег Рыбаков Фонд.– Как вы познакомились с Игорем?– В студенческом межвузовском лагере. Игорь приехал от Физтеха, я – от Уральского политехнического института, где я тогда училась. Летом у моря мы познакомились. Мне было 18, Игорю – 19.– Вы сразу влюбились?– Думаю, да.– Есть много исследований о том, что успешные дети растут в семьях, где есть любовь и взаимопонимание между мамой и папой. Вы уже больше 25 лет в браке. При этом ни вы, ни Игорь не стесняетесь и сейчас на людях показывать свои чувства друг к другу. Я видел, как Игорь на сцене во время вручения Rybakov Prize нежно вас обнимал и целовал. Как воспринимают ваши дети, ваши близкие такое проявление чувств? Я вот человек скованный и, наверное, постеснялся бы себя так вести.– Вы постесняетесь, но это не значит, что вы меньше любите. Это говорит о вашем темпераменте. Я тоже, наверное, человек более сдержанный. Но это не влияет на атмосферу в семье. Самое главное – доверие, что бы ни случилось. Мы тоже бываем и разочарованы, и недовольны чем-то, но при этом главное – сохранить доверие друг к другу.Справка «КП». Международная премия Rybakov Prize учреждена в 2019 году. Фонд премии в 1,2 млн долларов. Деньги получают филантропы и меценаты, которые вложили личные средства в обновление дошкольного и школьного образования и добились значимого результата. Тот, кто получает от Рыбаковых гран-при в 1 млн долларов, должен направить деньги на создание фонда целевого капитала для поддержки своей образовательной деятельности.И не оставлять наследство…– Вернемся к тем 100 млн долларов. У вас четверо детей – два мальчика, две девочки. А какой возраст?– Старшей дочке в этом году будет 20, младшей 10, сыновьям 14 и почти 18.– Значит, кроме младшей – это взрослые, сложившиеся люди. Вы с ними советовались, что семейный капитал собираетесь вот так потратить?– Не скажу, что советовались. Мы их поставили в известность. Дело в том, что они узнали о том, каким состоянием обладает семья, незадолго до того, как мы им сказали, что решили не оставлять им наследство. Эта тема не была у нас в семье центральной, мы не особо обсуждали, что мы намного богаче других….– Что, они журнал «Форбс» не читают?– Когда им журнал «Форбс» попался на глаза, тогда они узнали об этом.– Вы говорили, что изначально Рыбаков Фонд занимался поддержкой предпринимательства, а потом переключился на систему образования. Это как-то связано с тем, что у вас дети школьного возраста, и вы понимали, что нынешняя школа не совсем то место, где хотелось бы учить своих ребят?– Наши дети учатся в московских школах. Не в частных. Но это не совсем обычные школы, у каждой – свое уникальное лицо. Да, мы бы хотели, чтобы в школах было больше активности, которая помогает детям формировать и предпринимательский навык в том числе. А что такое предпринимательский навык? Это способность видеть потребности других, способность договариваться, способность созидать, придумывать, работать в команде. То, что, сегодня называется навыками XXI века или мягкими навыками. В школе сегодня их нет. Они есть только у людей, занятых в реальных сферах экономики. Мы стали заниматься образованием, потому что увидели - для того, чтобы предпринимательство процветало, нужно добавить развитие этих навыков в систему образования.Премия для филантропов– Вы объявили об этих 100 млн долларов во время вручения Rybakov Prize. Большие суммы получили предприниматели, которые вкладывают деньги в проекты, связанные с образованием.– Да. Они предприниматели в обычной жизни, а когда занимаются образованием, проявляют себя филантропами, меценатами. Они вкладывают в образование не как в бизнес, а как в социальный институт, берут на себя эту роль по собственной инициативе. Их никто об этом не попросил. Так же, как и нас. Мы видим в них людей одной с нами крови. Они видят в этом смысл, и это их питает, это дает им ощущение наполненности жизни.Необходимое отступление. На самом деле, у нас немало состоятельных людей, которые вкладывают свои средства в развитие системы образования. Почему о них мало что известно? Настоящие филантропы не стремятся к особой публичности – они делают добрые дела не для того, чтобы стать знаменитым. Например, Вадим Мошкович – инициатор создания школы «Летово» в Подмосковье. Альберт Авдолян учредил фонд, который финансирует строительство «Умной школы» в Иркутске. Сергей Гутцайт учредил Школу имени А. М. Горчакова в Павловске, работающую на принципах Царскосельского лицея. Вице-президент знаменитой IT-компании Abbyy Арам Пахчанян создал в Армении физико-математическую школу и стал ее директором. Он даже получил педагогическое образование в Оксфорде. Евгения Тюрикова и Марат Шайдаев открыли фонд «Село» и построили школу в дагестанской деревне Цмур. Ольга Зубкова – создатель инклюзивного лагеря полного дня Новый город «Дружный».– Есть исследование, что сегодня среди филантропов в мире 37% – это те, кто хотят менять мир через образование, – замечает Екатерина Рыбакова.– Почему через образование? Я понимаю, если бы это было образование собственных детей. И я знаю, что более-менее состоятельные люди забирают сейчас своих детей на семейное обучение, создают школы для собственных детей и детей друзей-партнеров.– Вкладываться в образование своих детей можно и нужно до какого-то предела. Мы можем обеспечить детям элитарное образование. А дальше что? Они попадают в реальный мир, который полон проблем. Поэтому и возникает идея – хочешь, чтобы твои дети жили в более комфортном мире, – меняй этот мир.То, каким будет мир завтра, зависит от того, какое образование сегодня дети получают в школе. Образование – это формирование целостной картины мира. От того, какая будет сформирована картина, зависит жизненный успех этих детей и мир, в котором мы будем жить завтра. Мы очень хотим с помощью образования заложить в эту картину мира защиту от злоупотребления властью и контролем. Важная цель образования – чтобы люди обладали критическим мышлением, способностью реагировать, исходя из своего опыта и своего мировоззрения, чтобы не были подвержены негативным социальным эффектам.– Победитель Rybakov Prize Абдулжелил Абдулкеримов получил 1 млн долларов. Но если он предприниматель и вкладывается в систему образования, разве у него самого не должно быть достаточно средств на развитие проекта?– Эти деньги будут потрачены на то, чтобы эта практика была перенесена в другие территории, в другие сообщества. Наш победитель создал просветительский центр Luminary в высокогорном селе Хрюг. Он стал точкой притяжения для детей окрестных сел, заниматься там можно совершенно бесплатно. Ребята погружаются в какую-нибудь тему на месяц, изучают ее с разных сторон, а помогают им «резиденты» — не учителя, а практики со всей страны. Создан фонд «Просвещение имени заслуженного учителя Республики Дагестан Махмуда Абдулкеримова» – это отец Абдула Абдулкеримова. Победитель пообещал открыть вместе с сообществом предпринимателей 50 центров Luminary в течение 5 лет.У сельских ребят появляется реальный шанс на то, чтобы жизнь свою прожить по-другому. У них появляется доступ к социальным лифтам.– Нет считаете ли вы, что такими проектами в общем-то должно заниматься государство?– Чем больше будет автономных проектов, которые люди создают для людей, тем лучше. Образование должно быть разным, не шаблонным. У каждой образовательной организации должна быть уникальная история, уникальная среда. Это то, что привлекает людей.Когда мы путешествуем по стране, в какой бы город мы ни приехали, в какую бы школу мы ни пришли, мы везде видим одно и то же. Это не совсем правильно. Когда люди относятся к школе как к своему дому, они создают уникальные истории. Со своим лицом, со своей атмосферой. И в этой атмосфере как раз живет любовь, доверие, уважительное отношение к детям, и эта среда позволяет формировать навыки XXI века. Может быть, благодаря премии Rybakov Prize мы сможем запустить целое движение предпринимателей, которые будут создавать и поддерживать свои образовательные проекты. Я об этом мечтаю.– И эту мечту, как я понимаю, вы собираетесь воплотить, потратив на нее 100 млн долларов?– Да. У нас есть план, все расписано. Мы сейчас создаем сообщество образовательных учреждений, которые развиваются в концепции «Школа – центр социума», основанной на выстраивании партнерских связей школ с окружающим сообществом. Призовой фонд конкурса для таких школ – около 20 миллионов рублей. Победители получают грант на развитие своей деятельности, но они должны подтвердить свою дееспособность. То есть предъявить уже достигнутые результаты, которые отвечают идее и концепции «Школа – центр социума».– Это обычные государственные школы?– Да. Пока их немного, но будет больше. Через 10 лет этих школ будет 4 тысячи как минимум.– У нас 43 тысячи школ. 10% – это уже неплохо.– Для того, чтобы какие-то значимые изменения начали происходить, должно быть минимум 10% тех, кто уже совершил эти изменения. Такая наша цель.– Что вы хотите получить, трансформируя традиционную систему образования?– В нашей стране система образования государственная. И прекрасно, что она есть. Мы не хотим что-то менять в системе государственного управления школьным образованием. Но нам кажется, что мы можем его дополнить, добавив в каждую школу живое человеческое качество, то, что зависит от нас, от людей.Примеры школ, с которыми мы общаемся, которые отвечают нашему образу, подтверждают это. Есть школы, которые в равных условиях с другими показывают отличное от них качество образовательного процесса, качество среды и, в итоге, качество образования. Они получают новый образовательный результат, где учтены не только успехи в академических дисциплинах, но и формирование метапредметных навыков, жизненных, социальных навыков, которые обеспечивают ребенку уверенность в себе и жизненный успех - такой, каким каждый его уже понимает по-своему.Для кого-то успех – создать большую компанию, которая даст возможность трудоустроить 100 тысяч человек. А для другого успехом станет пойти работать учителем в ту школу, которую он закончил. И как бы человек, закончивший школу, ни понимал для себя успех, он должен быть уверен, что достигнет его. А эти качества дает среда. Либо не дает. Мы хотим, чтобы давала.Если бы министром…– Екатерина, если бы вам предложили стать министром образования страны, какие бы решения вы приняли?– Я бы отказалась. Я вижу свою роль не в том, чтобы менять систему, а в том, чтобы ее наполнить. Чтобы заниматься государственной системой образования, нужно обладать совсем другими компетенциями, чем у меня.У государства задача – поддерживать инфраструктуру, поддерживать штат педагогов: нанять их на работу, выплатить им зарплату. Это огромный объем работы. А вот то, что происходит каждый день на переднем крае педагогики, когда учитель общается с ребенком, государство не в силах контролировать. Это невозможно, как ни стараться. Тот момент, когда педагог общается с ребенком, нужно питать, поддерживать, а не контролировать.Про личное– Екатерина, а вы в какой школе учились – той, которая вот такая, особенная, или она была обычная?– Я помню свою школу не за то, что в ней было одинаково с другими школами, а за то, что в ней было особенного по сравнению с другими школами. Я помню особенных учителей, я помню особенные события…– Кто такой особенный учитель?– Учитель, который видит в ребенке личность и общается с ним, как с личностью, на темы, которые ребенку интересны, а не на темы, которые в учебнике записаны.Важно, чтобы образование учитывало интерес ребенка. А не давило его тем, что, по мнению взрослых, может ему пригодится когда-нибудь в будущем. Мы считаем, что можем предвидеть будущее, и ошибаемся. Это не значит, что школа должна становиться развлекательным учреждением. Но получить внимание ребенка, контакт с ним мы можем, только рассчитывая на его добровольное участие, а не на принуждение. Школа должна уходить от доминирования и подчинения. Она должна идти через мотивацию, через вовлечение детей в образование.– А вам-то как маме четверых детей, а, значит, педагогу поневоле, удается такое образование обеспечить?– Педагог – это человек, который не перестает учиться у детей. Я стараюсь учиться.– А вы довольны, что ваши дети дома? Многие состоятельные люди отправляют наследников учиться за границу…– Наши соотечественники, которые отправляют детей учиться за границу, платят за это деньги… Что они обратно не получают? Дети по большей части не возвращаются в Россию, всеми доступными способами стараются остаться в тех странах, где они учатся. Тогда вопрос – зачем это делать?– Видимо, потому что в конце концов вся семья хочет перебраться за границу.– У нас таких планов нет. Если кто-то из наших детей проявит желание и готовность учиться за границей, конечно, они реализуют это желание. Мы не будем препятствовать, но и сами за них это решение принимать не будем.– А как вы воспитываете в своих детях умение делать правильный выбор?– Хороший вопрос. Я смотрю за тем, находится ли ребенок в ситуации выбора для себя. Если у него есть ситуация выбора, значит, все в порядке.Каждый день делая выбор, анализируя свой опыт, он готовится к взрослой жизни. Ребенок к совершеннолетию, к окончанию школы должен научиться делать выбор и брать на себя ответственность за это выбор.– Вы специально ставите детей в сложную ситуацию выбора? Такой педагогический прием?– Я не считаю, что наш опыт воспитания целиком положительный, мы как родители тоже ошибаемся. Но я на это обращаю внимание. У нашего сына, когда он учился в четвертом классе, что-то пошло не так, у него началась «аллергия» на школу на уровне эмоционального восприятия. И мы с ним вместе приняли решение, что он переходит на домашнее обучение. Мы к нему потом привыкали долго – где-то месяц, наверное, у нас потребовался на то, чтобы адаптироваться к этой ситуации. Год он провел на домашнем обучении. А потом сказал, что хочет вернуться в школу. У него было ощущение, что какая-то большая, значимая часть жизни проходит мимо него.Сейчас, учась в школе, он понимает, что это его выбор. Для него это важно. Школа, может быть, его не всегда радует и не всегда вдохновляет. Но он ответственен за свой выбор.… Я проводил Екатерину к выходу из здания редакции. Редакционные охранники, которые уже разузнали, кто приехал к нам на интервью, долго удивленно смотрели ей вслед...Интервью Екатерины Рыбаковой на Радио «КП» можно послушать тут.
